Испанская легенда - Татьяна Полякова

– Наверное, так оно всегда и бывает. Девчонки выходят замуж,парни заняты своими делами... Да, у Кешки книга выходит.

– Вот как?

– Ага. По-моему, уже вышла. Кажется, в конце июня.

– Он нашел издательство?

– Вроде того.

– Что значит «вроде того»? – переспросила я.

– Вообще-то он издал ее за свой счет, то есть на спонсорскиеденьги.

– А спонсор, разумеется, ты?

– Чего ты ухмыляешься? – отмахнулся Толик. – Длячего еще нужны друзья?

– Ты книгу читал?

– Нет. Но прочту обязательно. А вот о моем участии в ееиздании забудь, пожалуйста. И постарайся найти в шедевре нашего другачто-нибудь положительное.

– Найду, – кивнула я. – Чем он еще занят?

– Творчество занимает все его время, – развел рукамиТолик.

– А он работать не пробовал? – съязвила я.

Толик виновато пожал плечами. В школе Кешка учился, не особоутруждаясь, зато «искать себя» начал лет с двенадцати. Сначала хотел статьмузыкантом, но в музыкальную школу или хотя бы в кружок не пошел, любимое словоу него было «самобытный», вот он до всего и доходил сам. Результатом сталодилетантское бренчание на гитаре и создание группы, которая играла мало, но всечлены ее много болтали. Потом Кешка переключился на живопись, и всеповторилось.

Окончив школу, Кешка решил, что знаний у него более чемдостаточно, однако на работу не устроился и все время проводил у приятеля, гдеони устроили студию. Родители Кеши, люди небогатые и излишне добрые, святоверили, что сын гений, но и они начали проявлять беспокойство. Так и не создавничего выдающегося в живописи, Кешка решил стать писателем. Все прошлое лето онжил на даче, где писал роман, который никому не хотел показывать. Его мамадважды в неделю привозила ему продукты и убиралась в домике. Дача представляласобой дощатое сооружение в кооперативе бывшего завода «Магнит», лишенноекаких-либо удобств. Писал Кеша от руки, пока Толик не подарил ему ноутбук. Навопрос, что он пишет, скромно отвечал: «Шедевр».

Лично я считаю, что его поиски себя затянулись, Кешкедвадцать семь лет, а он все еще сидит на шее родителей-пенсионеров. Его отецвынужден работать, чтобы семья могла сводить концы с концами. Мне бы на местеКешки было стыдно, но он относится к данному факту как к само собойразумеющемуся. Надеюсь, он написал что-то путное, иначе нас ждет очереднойтворческий поиск. Можно ведь заняться скульптурой, керамикой или художественнойфотографией.

Самым неприятным был факт, что у Кешки портился характер. Впоследнюю нашу встречу он произносил разгромные речи о бездарях в литературе,которые заполонили издательства, журналы и даже газеты, так что у талантливогописателя шансов выбиться почти нет. Говорил зло, а за всем этим отчетливопроступало собственное бессилие и зависть.

– Сверни на светофоре, – сказал мне Толик, я взглянулавопросительно, а он пояснил: – Поужинаем в кафе, немного поболтаем.

– Неудобно приезжать к Вике слишком поздно.

– Позвони ей, предупреди. Можешь вообще у меня переночевать.У твоей подружки полно дел, так что душевные разговоры переносятся напослесвадебный период.

Мы остановились возле кафе, которое работало до утра, и япозвонила Вике. О том, что я буду ночевать у Толика, она даже слышать нехотела, но милостиво разрешила нам немного поболтать.

– Да, и никаких такси, пусть Полянский тебя проводит, вгороде маньяк объявился.

Последнее замечание Вики Толик услышал и кивнул:

– Кстати, еще одна новость.

– О чем ты?

– О маньяке, – усмехнулся он, чем вызвал у менянедоумение. Заметив мой взгляд, усмешку убрал и виновато пожал плечами: – Вродебы в самом деле маньяк. Несколько дней назад нашли труп девушки. Ее задушили.Весной уже был подобный случай. Обе девушки – светлоглазые блондинки. – Онокинул взглядом мои волосы, которые я заплела в косу, и вздохнул: – Вот такиедела. Похоже, убийства совершил один и тот же человек. Средства массовойинформации предупреждают, что девушкам нужно проявлять осторожность, а прочимгражданам бдительность.

– Н-да, – неопределенно ответила я, да и что тутскажешь?

– Кеша собирался ехать в аэропорт вместе со мной, но потомвдруг передумал, – сказал Толик.

– Где он сейчас живет: в садовом кооперативе или уродителей?

Толик вздохнул, отвел взгляд, кашлянул и неохотно ответил:

– У меня теткина квартира пустовала, я собирался еепродать...

– Ясно.

– Ну, чего ты? С родителями ему неудобно, он по ночамработает.

– Работает?

– Не вредничай. А в этом его товариществе постоянно светотключают. Может, он в самом деле написал шедевр, – закончил Толик ссомнением.

– Может, – не стала я спорить. – Вы взрослыемальчики и лучше меня знаете, что вам делать.

– По-твоему... – обиделся Толик, а я перебила:

– По-моему, благодаря тебе он еще долго будет пребывать вубежденности, что ему на этом свете все обязаны.

– Ну, зачем ты так? Мы же друзья и... – Толик протянулруку, сгреб мою ладонь и улыбнулся. Мне ничего не оставалось, как улыбнуться вответ.

Мы выпили по чашке кофе, и старый друг доверительно поведало том, что расстался со своей девушкой, и, хотя рассказ сопровождался тяжкимвздохом, чувствовалось, что это событие Толик большой трагедией не считает. Сего девушкой я познакомиться так и не успела, оттого ничего толкового по семуповоду сказать не могла, правда, буркнула скорее из вредности:

– Тебе пора жениться.

– Знаешь, на свете так много прекрасных женщин, что сделатьвыбор очень трудно, – ухмыляясь, ответил он, а я подумала, что даже лучшиеиз мужчин ужасные свиньи. Должно быть, сказывалась моя собственная обида, ведьс парнями мне не везло. Наверное, их тоже посещали мысли вроде той, что сейчасизрек Толик.

Взглянув на часы, я со вздохом заметила, что нам пора.Расплатившись, Толик поднялся, взял меня под руку и повел к выходу.

– Слушай, а тебе никогда не приходила в голову мысль в менявлюбиться? – с серьезной миной спросил он.

– Приходила. Но критики не выдерживала.

– Почему это?

– Ты знаешь почему.

– Ага, – кивнул он. – Хотя... единственнаядевушка, с которой мне по-настоящему хорошо, которая меня не утомляет, ненадоедает и не действует на нервы, – это ты.