Ангел-Маг - Гарт Никс

– Простите, ваше преподобие, – сказал он. – Я не заметил, как вы вошли.

Ее лицо казалось смутно знакомым. Юное, прекрасное, с темными глазами и ореховой кожей… а волосы – черные, прямо как та пластинка редкого нефрита, в которой он некогда вырезал икону Каразакиэля. Сестра смотрела сурово. Нет, она положительно кого-то напоминала, но вот кого?..

– А я и не хотела, чтобы ты заметил меня, – сказала странная посетительница и протянула правую руку. Брат Дельфон принял ее, чтобы коснуться губами воздуха в нескольких дюймах от пальцев. При этом его старческие глаза пытались сосредоточиться на лице ангела, мастерски изображенного на пластинке слоновой кости, которая крепилась в самом значительном, необычайно могущественном перстне. Ни самого лица, ни стиля мастера опознать не удалось, и это поистине удивляло, поскольку брат Дельфон сам являлся выдающимся иконотворцем. Он изучал иконы всю свою жизнь. Нарисовал тысячи ангелов. В свою лучшую пору он обладал способностью населять свои изделия силой целых девяти ангелов. Притом крайне полезных, хотя не особенно высокоранговых.

Теперь ему с таким множеством было не справиться, но три младших ангела по-прежнему отзывались, посылая толику своей мощи в его иконы, и он скреплял их дары своей собственной кровью…

– Я… я что-то не узнаю вашего знака… вашего ордена, – пробормотал Дельфон, выпуская руку епископессы и указывая дрожащим пальцем на ее одеяние.

– В самом деле? – рассмеялась юная женщина. Ее глаза мерцали восторгом пополам с озорством. – Это же символ Паллениэля Достославного!

Дельфон отшатнулся, не в силах поверить услышанному.

– Паллениэля Достославного, – возвысив голос, повторила женщина. Казалось, ей доставляло удовольствие произнесение имени, с некоторых пор ставшего неназываемым. Его даже вычеркнули из памяти – все, кроме Дельфона и его собратьев, посвятивших жизни исчислению и постижению ангельских существ. А еще его детство прошло близ границы Истары – пропащей страны, чьим Архангелом был некогда Паллениэль.

– Паллениэль!.. Но его больше нет, он покинул сей мир, изгнанный другими Архангелами…

– Однако перед тобой его архиепископ: ты видишь ее своими глазами. Знай же: не все, что тебе говорили, истина.

Дельфон нахмурился, хотел что-то сказать… и тут заметил у нее за спиной кое-что, чего не увидел поначалу. И слова замерли у него на языке, ибо Могила Святой – круглое сводчатое помещение с доминантой в виде огромного каменного саркофага посередине – преобразилась.

Мраморную, опечатанную свинцом крышку что-то сдвинуло в сторону. Весила она многие тонны; чтобы перекрыть саркофаг, некогда потребовались запредельные усилия инженеров, знавших все о подпорах, блоках и рычагах. Или умевших привлекать самых могущественных ангелов…

От женщины не укрылось, куда направлен его полный потрясения взгляд.

– Ты выглядишь смущенным, брат. Уверяю тебя, святая Маргарита не возражала против моего подселения в ее крипту. Более того: прокравшись вовнутрь, я ничего там не обнаружила. Видимо, основатели вашего ордена не совсем правдиво описывали предысторию этого места…

– Но как… что…

Лилиат подсела к старику на скамейку и обняла его за плечи. Напрягшись, он попробовал отстраниться, но она с легкостью удержала его. Ее сила пугала. Брат Дельфон тотчас решил более не противиться, лишь отвернулся.

– Ну, ну, не бойся… Я хочу спросить кое о чем весьма важном… по крайней мере для меня, ведь, я полагаю, времени прошло очень немало.

– О ч-чем же?..

– Я долго отсутствовала, – сказала Лилиат. – Я это предвидела, но сколько-нибудь точный промежуток времени угадать не могу. Давно ли случилась Погибель Истары?

– Тому больше ста лет, – прошептал Дельфон. – Сто тридцать… шесть… нет, сто тридцать лет.

– А я как будто ночь проспала, – больше себе под нос пробормотала Лилиат. – Как же долго, оказывается…

Некоторое время она молчала, лишь тонкие пальцы ласкали одно из колец. Дельфон сидел подле нее, дрожа, точно в самую студеную из минувших зим. В какой-то момент ему послышался легкий трепет крыл ангела, вызванного кем-то другим, но уверенности не было. Голова болела, а в ушах стоял глухой шум…

– Итак, ты – Дельфон, – сказала Лилиат, взяв его пальцами за подбородок и поворачивая к себе лицом. Монаха затрясло сильнее, поскольку своего имени он ей не говорил.

Вблизи она выглядела еще моложе… и Дельфон внезапно вспомнил, где видел ее лицо – или его подобие – раньше. На последней странице одной из его книг об иконотворцах разных веков было рукописное примечание и набросок при нем. Так вот, тот набросок изображал именно ее. Лилиат, Деву Элланды. Женщину, что вывела единственную сплоченную группу беженцев из обреченной Истары. Вывела – и вскоре по прибытии в Саранс скончалась при таинственных обстоятельствах.

Если верить приписке в дюжину строк, Лилиат была совершенно невероятной юницей. Еще ребенком она изумляла мир способностью творить иконы и с их помощью приводить в мир ангелов, за что и получила, притом весьма рано, прозвание Девы Элланды. Впоследствии это имя обрело несколько ироничное звучание: по слухам, она была любовницей истарского короля… и не только его. Хотя наверняка никто не мог это утверждать.

Еще примечание ставило под сомнение упорный слух о том, что будто бы Лилиат обладала уникальным свойством избегать платы за пользование ангельским могуществом. Дело в том, что любое обращение к ангелам что-то отнимало у мага, забирало часть жизненной субстанции. Оттого маги и священники очень быстро старели. Притом тем быстрее, чем чаще они вызывали ангелов – и чем выше в иерархии те ангелы стояли.

Великий Хандуран измерил эти потери в своей «Цене добродетели». Несколько часов, отрезанных от жизни вызовом серафима, можно и не принимать во внимание, однако вызов Князя сокращал жизнь на целый год, Архангела же – на несколько. Имелся знаменитый пример: святая Эрхарн Благословенная, прошедшая путь от полной сил сорокалетней женщины до морщинистой древней старухи и далее к смерти за одни только сутки. Лишь один день и одну ночь пользовалась она мощью Архангела Ашалаэли, сдерживая море во время Великого наводнения 1309 года…

…Дельфон понял, что мысли его утратили четкость. Незнакомка вновь спрашивала его о чем-то. Но нет, она не могла в самом деле являться Девой Элланды! Она не…

– Скажи мне, ты ведь иконотворец?

– Да, – пробормотал Дельфон. И сжал руки, словно силясь спрятать пятна краски на пальцах, присохшие чешуйки яичного белка и цветные крупинки, хорошо видимые на загрубелой темно-коричневой коже. А также узор мелких шрамов на тыльной стороне морщинистых кистей, где кожа обладала более темным цветом: там он исторгал свою кровь.

– И ты до сих пор не только рисуешь, но и вызываешь?

– Да… правда, нечасто…

– Что за ангелы с тобой говорят? Есть ли среди них Форазиэль?

– Да! – с немалым удивлением воскликнул Дельфон. Хотя в нем легко было узнать иконотворца, веревочный пояс его рясы не отягощали иконы, он не носил колец, вообще ничего, ни на шее, ни на запястьях, что определяло бы ангелов, сотрудничавших с ним в ремесле. Если учесть, что небесная рать одной Ашалаэли насчитывала десять тысяч ангелов, шанс угадать его знакомых ангелов составлял…