Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2 - Андрей Яхонтов

Пока я предавался этим невеселым размышлениям, Маркофьев допил вторую, а потом и третью кружки. И спрятал их в свою потертую сумку.

— Признайся, прозябал небось без меня? — спросил он. И почти с ликованием продолжил. — Давай по четвертой, а потом пойдем ко мне, угощу растворчиком… Для дорогого друга не жалко ничего. Откупорю литруху…

ПОКА ШЛИ

Пока брели к нему, останавливаясь, а то и присаживаясь под сенью каждого попадавшегося на пути бара, я много чего успел порассказать. Не хвастал, а просто и бесхитростно повествовал. О том, что наболело. И о том, в чем я находил утешение. Что успокаивало, примиряло со все более и более непостижимой, а то и враждебной по отношению ко мне действительностью.

Да, никакими особыми достижениями прошедший в отсутствие друга отрезок жизненного пути вроде бы отмечен не был. Никаких чрезмерных трагедий тоже, хвала звездам, не произошло. (Все еще предстояло). Тем не менее, добытые в сражениях с неблагоприятными препонами завоевания наличествовали… А то и вселяли… Совестясь, я признался: дела мои неплохи. Люди вокруг живут не слишком обеспеченно и разудало… Мне же (в общем-то, если разобраться) неоправданно и необъяснимо везет…

У меня и квартира, и еда в достатке. Родительский "мурзик" все еще в сносном состоянии и на ходу, только кардан по-прежнему барахлит… Главное же — я обрел надежную спутницу жизни и, значит, чего уж там темнить, — прочный тыл.

Слушая мои возгласы, всхлипы, умиленные причитания, Маркофьев взглядывал на меня все встревоженнее.

— Ты не болен? — спросил он. И приложил руку к моему лбу.

Я мотнул головой, стряхивая его ладонь.

— Странно, — сказал он. — Когда несколько лет тому назад мы с тобой расстались, был заметен явный прогресс. Неужели все пошло прахом и насмарку? Неужели ты не извлек никаких уроков, неужели забыл обо всем, что мы обсуждали? — И, сам с собой рассуждая, произнес. — Глупость имеет тенденцию самовосстанавливаться и возрождаться из пепла.

Я признался:

— Если честно, я никогда не был так счастлив, как в последние год-два… Да, под твоим влиянием и напором я чуть не сбился с пути, чуть не разуверился в окружающих людях и наличии в бесспорно непростой действительности неколебимого каркаса моральных постулатов. Без них здание жизни просто рухнуло бы… Надеюсь, с этим ты согласен? Материальные трудности — пустяк. Ерунда. А вот родственная, созвучная душа… Встреченная посреди хаоса не всегда бескорыстных взаимоотношений…

Выпалив тираду, я замолчал. Маркофьев смотрел на меня с ужасом и ничего не говорил. Когда же я в деталях поведал, как невероятно, сказочно сложилась моя личная ситуация, на глазах у него навернулись слезы.

Я был тронут такой реакцией до глубины…

Контрольный вопрос № 1. До глубины — чего?

Ответ. Правильно, души.

Контрольный вопрос № 2. Что вы знаете о душе, что она есть такое?

Ответ: впишите сами.

Контрольный вопрос № 3. Почему люди постоянно апеллируют к этой неуловимой эфемерной субстанции?

Ответ. Не потому ли, что такая ссылка на неуловимое не налагает никаких обязательств?

МОЯ ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ

Он ведь не знал обо мне практически ничего. Никаких подробностей — после того момента, как пытался меня отравить, подсыпав мне в бокал яд. Он тогда (я был увезен на "неотложке" в больницу) даже решил: я умер. А теперь был несказанно рад, что я выкарабкался.

Я считал своим долгом заявить: я выжил благодаря любви. Сильному и всепобеждающему чувству. Я не считал нужным это скрывать и сомневаться в этом.

Прямо после выписки из больницы я отправился к Веронике — симпатичной длинноносой медсестричке, спасшей меня, вытянувшей с того света, чудом справившейся с тяжелейшей формой интоксикации, поразившей мой организм. Да, я отправился прямо к Веронике, будто к себе домой, другого не подразумевалось и не могло подразумеваться. Иначе быть не могло! Замечательная девушка околдовала меня заботой и вниманием, ей удалось не просто найти противоядие, нейтрализовать порошок, подсыпанный в мой коньяк Маркофьевым, ей удалось отогреть мое заледеневшее и начинавшее мертветь в атмосфере предательств и непонимания сердце.

— Это нормальная среда обитания любого индивида! — восклицал Маркофьев. — Другой просто не бывает. Именно в такой среде сердце проходит наилучший тренаж, как на высокогорье, в иных, нереальных, тепличных условиях, о которых ты грезишь, оно бы мгновенно одрябло, ослабло, пришло в негодность…

(Иногда приходится слышать риторический вопрос: ЧТО ПИЛ МОЦАРТ? Отвечу: ЧТО САЛЬЕРИ НАЛИВАЛ — ТО И ПИЛ. Пил что ни попадя, потому что добрячки доверчивы. И сами на потраву окружающих не способны. Я же дошел до того, что впал в транс ненависти и ослепления и готов был крушить чужие жизни направо и налево. Наотмашь.) Вероника привела меня в чувство. Приголубила. Вдохнула в мою грудную клетку порцию весенней нежности и желания помогать и сочувствовать, терпеть и сопереживать.

Когда вошли к ней в квартиру — навстречу нам устремилась поджарая белая кошечка с голубыми глазами и голубым, нет, скорее, серебристым пятном на груди.

— Долли! — всплеснула руками Вероника, присела, подхватила замурлыкавшую красавицу, прижала ее к себе. Столько в этом порыве было тепла и ласки, что у меня перехватило дыхание. Сам стесняясь этой мечты, я подумал: так она будет прижимать к груди нашего ребенка.

НЕОБХОДИМОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

— Разнюнился, — воспитывал меня впоследствии, когда я в миллион первый раз воспроизводил сцену тисканья кошки, Маркофьев, — Опустил руки, вот и получил аперкот. Нокаут… Нет, расслабляться и нюниться нельзя. Ни в коем разе. Ни на секунду… Ни с кем. Пока ты на ринге, будь готов к отражению ударов постоянно. И с самых неожиданных сторон.

С чего я, в самом деле, решил, что у нас будет ребенок? Если обнимают и тискают кошку или собаку или тебя самого — еще не значит, что любят. ПОВЕРИТЬ В ТО, ЧТО ВАС ЛЮБЯТ — СРЕДНЯЯ ГЛУПОСТЬ. Не самая большая, но и не малая…

А если обманывают — значит, заслужил. Возможно, всей предыдущей дурацкой (или по-дурацки прожитой, что одно и то же) жизнью.

90 % УСПЕХА

— Небось читал ей стихи и выплескивал всякие другие бредни? — спрашивал Маркофьев. — Да? Я не ошибся? А женщинам нужно совсем другое. Им нужно вкручивать: то, что они надели — им к лицу. И все. И больше ничего не требуется. Это — девяносто процентов успеха.

Читать женщинам стихи — это малая (извинительная) глупость. Валяйте, если вам нравится. Мир от этого не рухнет.

Предупреждение. Хотя в отдельных случаях может рухнуть ваше семейное благополучие.

НОЧЬ НЕЖНА

Ужинали с Вероникой при свечах, Долли ходила вокруг и мурлыкала — хрустально, как музыкальная шкатулка.

— Мой папа — музыковед, — в тон ее нежным грудным ариям рассказывал я.