Выжившие - Кевин Уигналл

Барни кричал, его голос казался на удивление низким, и это был вопль не раненого человека, а человека в глубоком шоке, бесконечно тянущего бессмысленный слог. И он не остановился даже тогда, когда они вдруг начали снова двигаться, назад, набирая скорость.

Они сидели на самом краю того, что осталось от самолета, их ноги свешивались в пустоту, и Том видел и теперь был уверен, что они двигаются не в небо, а к земле. Он различал какую-то растительность в темноте под мешаниной из мусора, которая их окружала.

Они скользили вниз, и Том обхватил себя, зная, что им не избежать настоящего удара, а Барни продолжал кричать. Позади раздавались другие вопли, а Крис рядом с ним был пугающе молчалив. Сколько им еще так скользить? Том мог разглядеть только темную зелень, проносящуюся перед его глазами.

А потом показалось, что они немного выровнялись – послышались треск и скрежет металла, и самолет (или то, что от него осталось) слегка переместился на ось и резко остановился, вдавив Тома обратно в сиденье с такой силой, что ему показалось, оно просачивается сквозь тело.

Мгновенно наступила полная тишина, такая оглушительная, что Барни и все остальные умолкли. Только теперь Том смог почувствовать, как сердце выпрыгивает из груди. Он сразу же ощутил объятия ночи, мягкое прикосновение теплого воздуха, в котором стоял странный непрекращающийся гул насекомых.

И понял: они пережили авиакатастрофу. Их самолет упал, развалился на части, а они остались живы.

По крайней мере, пока.

Все начали говорить и кричать одновременно. Теперь не было воплей и плача, они сменились бессвязной болтовней перевозбужденных людей.

Крис сказал Барни:

– Я же говорил, мы разобьемся.

– Ты еще говорил, что мы все умрем. Правда же, Том?

Тот отвернулся от непроглядной ночи перед ним и посмотрел на Барни.

– Это все еще может случиться.

Крис нервно рассмеялся.

– Господи, я ведь просто так болтал. Не видел я никакого сна.

По его лицу текла алая струйка из маленькой раны на лбу.

Том заметил:

– У тебя течет кровь.

Парень кивнул, явно радуясь смене темы.

– Что-то меня зацепило.

Том посмотрел вверх в надежде увидеть хоть что-нибудь. Включилась система аварийного освещения на остатках потолка, наполнив салон приглушенным светом, хотя, казалось бы, провода должны быть разодраны в клочья.

Барни сказал что-то еще, но его слова утонули в шуме голосов, и потом, перекрывая остальных, раздался голос Джоэля:

– Тихо!

Голоса смолкли, наступила тишина, в которой ощущался прежний шок. Том посмотрел через проход, в котором наполовину завис Джоэль, словно они находились на каких-то суперэкстремальных американских горках.

Теперь внимание всех было обращено на него; Джоэль неловко развернулся на сиденье и спросил:

– Окей, раненые есть? Если вы в порядке, проверьте людей рядом с вами.

Отвечали сразу все, и выяснилось невероятное – никто не получил серьезных травм.

Шум снова начал нарастать лавиной спорящих голосов, но Джоэль поднял руку вверх, призывая всех замолчать.

– Окей, тишина! Я думаю, мы упали в тропическом лесу или джунглях, поэтому пройдет время, прежде чем прибудет команда спасателей, а значит, мы должны оставаться спокойными и организованными.

Голос Хлои прозвучал откуда-то сзади:

– А где другие части самолета?

Словно она только сейчас заметила, что их нет.

– Пропали, – ответил Крис, и это уже не звучало как шутка. – Он просто развалился.

– Значит, могут быть и другие выжившие.

Ей никто не ответил. Тогда Джоэль предложил:

– Крис и я спустимся вниз и посмотрим, что там.

Парень сразу же откликнулся:

– Зачем? Думаю, нам лучше оставаться в самолете.

Барни наклонился вперед, чтобы посмотреть на Джоэля.

– Нам всем нужно спуститься вниз, если есть возможность. – Он посмотрел вверх на тусклый свет огней безопасности. – Откуда-то продолжает поступать электричество – видимо, работает вспомогательный генератор, значит, может возникнуть возгорание от электрических приборов. Пока этого не случилось, мы все должны выйти из самолета.

Шен, сидевший через проход от Барни, пробормотал:

– Странно, что лампочки вообще работают.

Барни хотел было ответить, но Джоэль прервал его:

– Окей, ты прав. Но я все равно сначала хочу проверить.

Он отстегнул ремень безопасности и посмотрел вперед, словно нервничающий ребенок, стоящий на самом краю трамплина для прыжков в воду.

Барни предостерег:

– Эй, даже не думай прыгать туда.

Джоэль остановился и взглянул на него.

– Под нами грузовой отсек. То есть десятифутовая яма под разорванным в клочья фюзеляжем. Там может быть куча обломков с острыми краями.

– В общем, я спускаюсь, – сказал Джоэль.

– А еще ты мог бы воспользоваться выходами сзади нас. Если мы сможем открыть один из них, то у нас будет аварийный трап.

– Хорошо. Ты идешь со мной. – Джоэль выскользнул из сиденья и встал в проходе. – Я проверю снаружи. Все должны включить свои телефоны: в любой момент кому-нибудь могут позвонить.

Джоэль взял на себя роль главного, и ребята делали все, что он говорил. Том и Крис почти синхронно включили телефоны, но сигнала не было – судя по бормотанию в салоне, аналогичная ситуация наблюдалась и у других.

Крис поднял телефон вверх, поворачивая его во все стороны и пытаясь поймать сигнал. Том же выключил свой, посчитав, что разумнее сохранить заряд батареи до того момента, когда он сможет им воспользоваться.

Люди вокруг заговорили о родителях – как они будут волноваться, узнав о крушении. Ирония заключалась в том, что Джулия улетела в Италию на несколько часов раньше, чем поднялся в небо самолет Тома. Йога-ретрит проводился в зоне без сети, поэтому она, вероятно, еще две недели не узнает об аварии.

Это успокаивало, хотя где-то в глубине души и было любопытно, как бы она восприняла такую новость. Наверняка происшествие шокировало бы ее, но Том не думал, что слишком сильно.

Он помнил, что, когда был маленьким, всегда рассказывал маме, как прошел учебный день, что они делали, что ему нравилось, кто ему нравился, кто раздражал – все свои маленькие победы и обиды из жизни в начальной школе. После того как родители погибли, он мог вспомнить лишь бессвязные отрывочные фрагменты пролетавших месяцев.

Одним из таких моментов был день, когда приехала Джулия и сказала, что она будет жить с ним. Жить с ним, не присматривать за ним. И, даже будучи всего лишь девятилетним ребенком, Том каким-то образом понимал, что Джулия не хочет слушать о школьной жизни, о том, что его заботит или расстраивает, поэтому перестал об этом говорить. И со временем его самого практически перестало что-либо волновать или огорчать.