Отец Рождество и Я - Мэтт Хейг

К концу празднества в ратушу явился сердитый на вид эльф с чёрной бородой. Он протолкался сквозь толпу, злобно скалясь на Отца Рождество и Мэри, а также на тех, кто выглядел счастливым, – то есть вообще на всех в зале, кроме, может быть, Пикси Правды. Дело в том, что она предпочла бы, чтобы Отец Рождество и дальше оставался один. Я своими ушами слышала, как она говорила об этом. Так что Пикси Правды было непросто присоединиться ко всеобщему веселью.

– Хорошо проводишь время? – невинно поинтересовалась я.

– Сегодня худший день в моей жизни, – честно (иначе она не умела) ответила Пикси Правды и запихнула в рот большущий кусок свадебного торта.

Сердитым эльфом был никто иной как Отец Водоль. Когда Отец Рождество встал, чтобы произнести последний тост, я заметила, что Отец Водоль неотрывно смотрит на бокал с морошковым соком у него в руке.

– Дорогие эльфы, пикси, люди, олени и ты, томтегаббе, конечно, тоже! Спасибо вам, что пришли. Сегодня для меня особенный день. Я счастлив так, будто отпраздновал Рождество тысячу раз. Потому что сегодня я женился на самой доброй, самой отзывчивой и самой весёлой женщине из всех, кого знаю. То есть на тебе, Матушка Рождество. И вы все пришли разделить эту радость со мной. Я хочу сказать ещё об одном человеке, который сейчас в этом зале. – Отец Рождество указал на меня. – Вон о той девочке. Амелии Визарт. Она спасла Рождество и многому меня научила. И прежде всего она научила меня тому, на что способна надежда. Вы ведь знаете, что надежда – это волшебство. Сейчас я всем сердцем надеюсь, что Эльфхельм примет Амелию и мою дорогую Мэри с распростёртыми объятиями и станет для них настоящим домом. Они, как и я, слегка не похожи на эльфов, но я вас уверяю, они прекрасно впишутся в нашу жизнь.

– Вот-вот! – поддержала Отца Рождество Нуш. Она стояла рядом со своим прапрапрапрапрадедушкой Отцом Топо и держала на руках Малыша Мима.

– Несомненно! – поддакнул Отец Топо. – Чем больше народу, тем больше веселья, в Эльфхельме всегда так было. Деревня, где живут одни только эльфы, похожа на чулок, в который из года в год пихают один и тот же подарок.

– Я очень рада быть здесь, среди вас, – сказала Мэри. – И Амелия тоже рада. Правда, Амелия?

Теперь весь зал смотрел на меня.

– Да, – сказала я. – Я тоже рада. Эльфхельм в тысячу раз лучше работного дома, поверьте мне на слово.

Эльфы довольно разулыбались, хоть и обменялись слегка озадаченными взглядами. Наверное, всё дело было в том, что я от них отличалась. Я отличалась даже от Мэри и Отца Рождество: во мне не было никакого чудовства. Чудовство – это особое эльфийское волшебство. С помощью него Отец Топо спас жизнь Отцу Рождество, когда тот был ещё мальчиком. А Отец Рождество использовал чудовство, чтобы спасти Мэри. Мне это волшебство пока было неподвластно, в отличие от эльфов, Отца Рождество и Мэри, которая брала уроки чудовства. Но я не переживала – во всяком случае, пока. Мне даже нравилось быть не такой, как все. В Лондоне я всегда ощущала себя невидимкой, очередной перемазанной в саже оборванкой, каких на улицах пруд пруди. Приятно было для разнообразия выделяться из толпы. Из-за этого я чувствовала себя особенной, чего со мной никогда ещё не случалось.

Правда, сейчас мне стало слегка неловко от столь пристального внимания, и Отец Рождество не замедлил меня выручить.

– Так давайте же поднимем бокалы за счастье и дружбу! Не так уж важно, кто они и откуда пришли, теперь они с нами в Эльфхельме, и мы с радостью примем их в свою семью.

Отец Водоль по-прежнему не сводил глаз с кубка в руке Отца Рождество. Внезапно тот задрожал и заметался, словно желая вырваться на свободу. Отец Рождество пытался его удержать, но тщетно. Кубок просвистел через зал и с громким звяком упал к моим ногам. Морошковый сок расплескался по полу яркой оранжевой лужей.

Никто не понял, что во всем виноват Отец Водоль, потому что никто не видел, как он смотрел на кубок.

– Что случилось? – озадаченно спросила Мэри.

– Понятия не имею, – ответил Отец Рождество.

– Это он сделал. – Я указала пальцем на чернобородого эльфа.

Гости мгновенно притихли и встревожились. Даже Отцу Рождество стало явно не по себе. Я тоже забеспокоилась и поспешила добавить:

– Это был Отец В…

Но закончить предложение так и не смогла. Невидимая сила закрыла мне рот, плотно склеив губы. Я не сразу поняла, что это тоже дело рук Отца Водоля.

– Не знаю, о чём говорит эта девочка, – с беспечной улыбкой заявил он. – Она определённо ошибается.

Я попыталась ответить, но не смогла. Отец Рождество и Мэри выглядели не на шутку встревоженными. Мне не хотелось портить им праздник, а потому я пожала плечами и неловко улыбнулась, не разжимая губ.

Отец Рождество посмотрел на руку, в которой недавно держал кубок, на оранжевую лужу у моих ног, – и выпятил нижнюю губу.

– Что ж, не будем плакать о пролитом соке. Мы собрались, чтобы веселиться! – Он хлопнул в ладоши. – «Бубенцы», сыграйте что-нибудь позадорнее.

Музыканты снова взялись за инструменты, и вскоре посреди зала развернулась настоящая танцевальная битва. Эльфы старались перещеголять друг друга в свистопляске. Я тоже танцевала, правда, как обычный человек, то есть совсем не по-волшебному. А потом Отец Водоль подошёл и встал прямо передо мной.

После эпизода с кубком и закрытым ртом я начала его побаиваться, но показывать этого не собиралась. Поэтому невинно спросила:

– Вы любите танцевать?

– Нет, не люблю, – ответил он. – Понимаешь ли, в чем дело: во время танца нужно всё время следить, куда ставишь ногу. Потому как если ошибёшься, это повлечёт за собой последствия.

Я рассмеялась.

– Вот уж не думала, что танцы – это так серьёзно!

Отец Водоль продолжал сверлить меня взглядом, и я сообразила, что он говорит не о танцах.

– Я говорю не о танцах, – тут же подтвердил он мою догадку.

– О.

– Я говорю о тебе.

– А почему мне нужно следить, куда я ставлю ноги?

– Потому что они у тебя слишком большие.

– Нормальные у меня ноги, такие, какие должны быть. Я же человек.

– Вот именно! – Глаза Отца Водоля расширились. Вид у него стал слегка безумный. – Ты человек. Тебе здесь не место.

– Отец Рождество тоже человек. Как и Мэри. Им здесь тоже не место? Мне кажется, остальные эльфы так не думают.

Музыка играла всё громче и громче. Отец Водоль наклонился ко мне и сказал очень тихо, но так, чтобы я расслышала каждое слово: