Беременна от двоих - Дарья Десса

Я теперь вспоминаю это всё и поражаюсь: почему у меня даже мысли не возникло сбежать? Или хотя бы устроить бунт? Ведь мою жизнь родители превратили, по сути, в тюрьму, где сами же выступили охранниками! Но вместо скандалов и криков я покорно исполняла всё, что мне говорили. Вся жизнь моя была подчинена сплошным правилам, и казалось, что так и должно быть. Ну, а как иначе, если тебе каждый день твердят, что наша квартира – это оазис моральной чистоты, в то время как вокруг – хаос из пошлости и извращений!

Забавно: я, однажды услышав, как мама говорит об извращениях, наивно спросила её, что это такое. Она смутилась, густо покраснела и пробормотала что-то вроде «это когда люди… какашки едят». «Фу, какая мерзость!» – ответила я, сморщившись. Больше вопросов не задавала: всё предельно ясно же, чего тут рассуждать? Родители делали всё, чтобы вбить мне в голову самые простые, но неприятные представления о разных скабрезных (с их точки зрения) вещах. Кто такие гомосексуалисты, папа? «Это мужчины, которые спят друг с другом, потому что сумасшедшие». Что такое секс, мама? «Физическая и нравственная грязь». И тому подобное.

Золотая медаль, девяносто восемь баллов по ЕГЭ, чистый, незамутненный разум, простенькое платье, купленное мамой на распродаже в гипермаркете, и там же приобретенная сумочка из кожзама, да ещё балетки, – такой я помню себя на выпускном, когда окончила школу. Вернее, мне было разрешено присутствовать только на официальной церемонии вручения аттестатов, а после, когда одноклассники отправились отмечать в ресторан, чтобы потом встретить, по традиции, рассвет у реки, я отправилась домой.

Мне было односложно сказано: «Надо, Евгения, готовиться к поступлению в вуз». Какой? Это также было за меня решено заранее. Предки однозначно решили, что профессия инженера мне не походит, поскольку я девушка. Фармацевт в семье уже есть – мама. Тогда пусть я стану… государственным служащим. Чиновницей меня сделать захотели, проще говоря. Потому в июне я под надзором мамы подала документы в университет на специальность «Государственное и муниципальное управление», чтобы через четыре года стать бакалавром и новоиспеченным бюрократом.

Я не спорила. Я тогда была робкой овечкой. Меня можно было запросто отвести куда угодно. Хоть подать документы на специальность, которая не интересовала совершенно, хоть в клинику и разобрать на запчасти, – я бы даже не догадалась, для чего меня туда привели, поскольку слепо следовала всем предписаниям родителей.

– Женька, ты не спишь? – Тихонько спрашивает Лида. Вот ведь куролесина такая! Неймётся ей! Гладила бы дальше своё барахло, да пошла подмылась как следует. Вдруг её скорострел Борюсик захочет сегодня побаловаться с киской партнерши? Насчет лизнуть и пальчиками поиграть внутри – это вряд ли. У него, судя по физиономии, в этом деле опыт отсутствует напрочь, равно как и понимание, насколько девушкам нравится, когда ласкают их нижние губки и горошинку клитора, аккуратно и ласково забираясь пальчиками в горячее и мокрое… Ух, опять возбуждаюсь. Он, Борюсик этот, скорее всего, потыкает в Лидку минутки две, прыснет себе в ладошку, и отвалится, как кролик.

– Чего тебе? – Ворчу недовольно, не поворачивая головы.

– Можно я возьму твои джинсы. Ну, те, серые.

– Бери, – отвечаю. Мне не жалко. И пусть Лидка хоть выглядеть нормально будет. А то мне напоминает себя, когда я в первый раз пришла документы подавать. Такая вся из себя кисейная барышня. Боялась всего и всех просто до самой жути. Наверное, если бы какой-нибудь парень подошел и хлопнул по ошибке по попке – умерла от разрыва сердца.

Ничего, скоро Лидка уйдет на свидание со своим Борюсиком, и я как следует высплюсь. Неделя выдалась горячей. Перед новым годом всегда так: студенты спешат закрыть «хвосты», преподаватели уже только и думают о том, где станут отмечать самый классный праздник. Вот и выходит, что первые носятся за другими, а вторые – от них, чтобы не приставали со своими лабораторными, контрольными, пересдачами и прочей чепухой.

Мне тоже пришлось побегать. Но не потому, что я учусь плохо. С этим-то как раз никаких проблем. Сказывается домашняя закалка. Не физическая: умственная. Да и кругозор довольно широкий благодаря сотням, без преувеличения, прочитанных книжек. Классических, ясное дело. Кто бы позволил мне читать, например, Набокова с его «Лолитой» или Бунина с его «Тёмными аллеями»? Они тоже классика, конечно. Только… не будем забывать о цензуре дома. Её око никогда не дремало.

Я носилась всю неделю, потому что надо было зачеты сдавать. Целых восемь штук! Да плюс три экзамена. Сессия выдалась горячая. Ещё и потому, что я успевала не только между аудиториями носиться, как фурия, но и успевала перехватить горяченького то с одним парнем, то с другим. Зря, что ли, меня прозвали Duffалка? Высокое звание надо оправдывать! Правда, я раньше о нем не слышала, только сегодня узнала, ну да ничего.

А вот не надо было держать меня взаперти столько лет! Стоило мне высунуть на свободу нос, как целиком всё тело туда засосало. И следом за ним разум. Тут такие просторы раскрылись, такие возможности! Ахнуть не успела, как меня уже насадили на кукан, как пойманную рыбку. И сделали это так быстро, неожиданно, что даже сообразить ничего не успела.

Случилось это не в первый же день занятий, конечно. Шесть месяцев я ходила только по одному маршруту: «дом – универ – дом», никуда не сворачивая. А чтобы у меня даже мыслей не было таких, мама заставила носить умные часы, отслеживающие местоположение. Информация о том, где я, передавалась прямо ей на смартфон. В любую секунду глянешь, и сразу понятно, где дочка находится.

А потом была первая сессия, которую я сдала, естественно, по высшему разряду. И когда был благополучно сдан последний экзамен, ребята из группы решили это дело отметить в кафе. Правда, я уже уходила домой, так не успела. Максим, самый симпатичный из всех парней, высокий и улыбчивый, ухватил меня за ремешок сумки и, глядя прямо в душу своими голубыми глазами, сказал:

– Женя, пойдем с нами. Посидим, выпьем кофе, скушаем что-нибудь вкусное.

Столько было в его глазах доброты и тепла… Я не сумела устоять. Даже забыла: на моем запястье часы, посылающие матери сигнал. Сойдешь с пути – станет названивать. Не знаю, что на меня нашло в тот момент. Я, не отрываясь от взгляда Максима, ответила, покраснев (всегда чувствую, когда это со мной происходит):

– Хорошо, только недолго, меня родители дома ждут.

– Отлично! – Продолжил он улыбаться. – Мы на часок. Пойдем.

Чтобы меня соблазнить, Максиму даже не пришлось особенно стараться. Да он, собственно, и не использовал каких-то особых ухищрений. Много улыбался и шутил, подливал мне сначала сок, а потом и шампанское. Я была в ужасе, когда вместо кисло-сладкой жидкости со вкусом апельсина ощутила во рту необычный вкус. Он был терпкий, газированный и почти несладкий. Я проглотила и поморщилась: что это за кислятина такая? Оказалось, Максим ухитрился во время разговора подсунуть мне фужер с алкоголем. Выпив, я посмотрела на него таким ошеломленным взглядом, что он и сам, кажется, проникся:

– Что такое, Женя? Что случилось? Ты побледнела вся.