Пепел победы - Дэвид Марк Вебер

Спохватившись, адмирал Александер понял, что застыл в неподвижности на миг дольше, чем следовало, и, уже ловя на себе недоуменные взоры, выдавил улыбку. Он не мог допустить, чтобы люди догадались о его потаенных мыслях.

— Добро пожаловать домой, леди Харрингтон, — сказал граф, протянув ей руку, и почувствовал, как длинные изящные пальцы сжали его ладонь с осторожной силой, характерной для уроженцев миров с высоким тяготением.

* * *

— Добро пожаловать домой, леди Харрингтон.

Пожимая протянутую руку, она слышала эти слова, но они показались ей прозвучавшими издалека, с другого конца неустойчивой линии коммуникатора. Его низкий, звучный голос был именно таким, каким она его запомнила (может быть, запомнила куда более отчетливо, чем ей бы того хотелось), и вместе с тем казался совершенно новым, словно был услышан впервые. Видимо, потому, что она воспринимала услышанное на нескольких уровнях. Ее способность к восприятию чувств окружающих возросла: раньше она лишь подозревала это, но теперь знала точно. Впрочем, не исключено, что ее особая восприимчивость относилась в первую очередь к его эмоциям. Такая вероятность существовала, и это внушало тревогу. Однако независимо от причины Хонор воспринимала не просто слова или даже мысли, передававшиеся улыбающимися голубыми глазами. Нет, она слышала все, чего он не сказал. То, что ему хотелось сказать, но он сдержался, призвав на помощь все свое самообладание.

Промолчал, не зная, что все равно выдал себя, как если бы прокричал о самом сокровенном во все горло.

На одно мгновение Хонор позволила себе поддаться слабости и окунуться в головокружительный вихрь скрытых за его холодной улыбкой чувств. Она знала, что ему страстно хочется заключить ее в объятия, но за неистовостью этого желания ощущалось отчетливое понимание невозможности и недопустимости подобного жеста.

Итак, все обстоит еще хуже, чем она опасалась. На миг эта мысль омрачила радость встречи. Хонор знала, что Хэмиш всегда с ней, в ее мыслях и сердце. Теперь ей стало ясно, что и он не расставался с ней в чувствах и помыслах, но никогда не позволит себе в этом признаться.

За все на свете надо платить… и чем значительнее дар, тем выше цена. В глубине души Хонор Харрингтон всегда знала это, а за последние два года поняла, что такова плата, причитающаяся с нее за единение с Нимицем. Но то, что давала ей эта глубочайшая неразрывная связь, стоило любой платы.

Даже такой, сказала себе Хонор. Даже уверенности в том, что Хэмиш Александер любит ее, и что будь мироздание устроено справедливей, все могло бы сложиться по-другому. Он никогда не признается ей в своих чувствах, так же как и она ему, но в отличие от него, ей все известно. Понять бы еще, что для нее это знание — счастье или проклятье.

— Благодарю вас, милорд, — сказала леди Хонор Харрингтон, и ее прохладное, чистое, как вешние воды, сопрано лишь слегка исказилось из-за наполовину неподвижных губ. — Вернуться домой — это большая радость.

Бот графа Белой Гавани в отличие от остальных малых судов отчалил почти пустым. Хонор и Хэмиш Александер в соответствии с их рангом заняли места у самого выхода. Вокруг сам собой возник островок уединения: сопровождающие разместились поодаль. Эндрю Лафолле, личный телохранитель леди Харрингтон, сел позади них, а лейтенант Робардс, флаг-адъютант графа Белой Гавани, на два ряда дальше. Еще дальше рассредоточились летевшие тем же ботом Уорнер Кэслет, Карсон Клинкскейлс, Соломон Маршан, Джаспер Мэйхью, Скотти Тремэйн и главстаршина Горацио Харкнесс. Алистер МакКеон должен был лететь с ними, однако остался с заместителем Хонор по эскадре Хесусом Рамиресом, чтобы помочь тому организовать переправку «елисейцев» на поверхность планеты.

Вообще-то она считала, что ей следовало остаться на «Фарнезе» и заняться этим самой, однако Белая Гавань вежливо, но твердо настоял на отлете леди Харрингтон с ним, чтобы она могла рассказать ему свою историю, прежде чем встретиться с представителями высших властей. Так и получилось, что организация транспортировки на планету бежавших с Ада людей легла на плечи Алистера, а сама Хонор оказалась на борту адмиральского бота. Оглянувшись на сопровождающих, Хонор снова сосредоточила внимание на человеке, сидевшем рядом с ней.

Теперь это было легче, чем считанные минуты назад. Как оказалось, избыточно сильные эмоций потрясают настолько, что люди вынуждены как бы отступить, внутренне отстраниться, чтобы собраться с духом. Что, к счастью, сделали и она, и граф. Бурный поток чувств спал, а если журчащее подводное течение и осталось, то его вполне можно было терпеть. И если не игнорировать, то во всяком случае выносить.

— Уверен, миледи, пройдет не один месяц, прежде чем мы сумеем во всем разобраться, — сказал граф.

Его официальный тон вызвал у Хонор мысленную гримасу. Он явно не собирался обращаться к ней по имени… что, вероятно, было с его стороны только благоразумно.

— Господь свидетель, — продолжал Белая Гавань, — мы с вами едва успели затронуть самые общие моменты. Но есть несколько вопросов, которые мне хотелось бы задать вам прямо сейчас.

— Каких именно, милорд?

— Ну, например, что вообще означает аббревиатура ЕКФ.

— Прошу прощения? — Хонор склонила голову набок.

— Я могу понять — коль скоро вы выступаете в качестве грейсонского адмирала, — что эти корабли не могли быть причислены к Королевскому флоту. Но мне казалось, что в таком случае они должны были идти под грейсонским флагом. Однако данное название не вызывает у меня никаких ассоциаций.

— Ну, вообще-то идея принадлежит коммодору Рамиресу, — ответила Хонор, одарив Хэмиша полуулыбкой и пожав плечами.

— Тому гиганту с Сан-Мартина? — уточнил граф Белой Гавани, наморщив лоб, ибо правильно связывать имена с лицами, которые он видел на экране коммуникатора, пока получалось не без труда.

— Ему самому, — подтвердила Харрингтон. — Он был старшим офицером в лагере «Геенна», и без его поддержки нам ни за что не удалось бы провернуть нашу авантюру… и ему пришло в голову, что раз уж мы вырвались с планеты, официально именуемой Аидом, то самым подходящим именем для нашего соединения будет «Елисейский космический флот». Так мы и назвались…

— Понятно.

Александер потер подбородок и, взглянув на нее с усмешкой, спросил:

— Вы хоть понимаете, что опять ухитрились породить юридическую коллизию?

— Прошу прощения? — несколько растерянно произнесла Хонор.

Граф, видя ее очевидное недоумение, рассмеялся.

— Миледи, позволю себе напомнить вам, что вы действовали как грейсонский адмирал, однако вы являетесь не только адмиралом, но и землевладельцем. А насколько я помню, в Конституции Грейсона имеется весьма интересная статья, касающаяся личных вооруженных формирований землевладельца.

— Ч-черт!..