София и тайны гарема - Энн Чемберлен

— Ах да, конечно. Добро пожаловать, госпожа. — Эсмилькан, как было принято, вернула ей поцелуй, слегка кивнув в знак уважения. — Вы ведь принимали и меня, не так ли? Или я что-то путаю?

— Да, госпожа. Ваша матушка оказала мне эту честь.

В те времена редкая женщина обладала в гареме такой властью и влиянием, которой обладала акушерка или повивальная бабка. Только они, единственные, попадали в гарем не благодаря своей красоте и чарующей грации, а лишь из уважения к их искусству и знаниям. Мне стало стыдно. Подумать только! Я вообразил, что эта женщина может быть опасна для моей госпожи! Облегченно вздохнув, я подумал: «Какое счастье, что я благоразумно промолчал и не стал поднимать шум».

И это ее дурацкое прозвище! Невозможно было даже представить большего соответствия между именем, которое она носила, и ее собственной уродливой физиономией! Ее слегка желтоватая кожа и впрямь напоминала кожуру айвы, а оливково-зеленый оттенок головной повязки только подчеркивал эту особенность. К тому же лицо женщины было тут и там украшено пучками волос — то ли она не замечала их, то ли просто никак не могла собраться и удалить. Да еще этот удушливый запах айвы, пропитавший, казалось, не только ее одежду, но и тело.

— Нур Бану Кадин решила, что Айва побудет с тобой, моя дорогая Эсмилькан… Пока не родится ребенок.

Это произнесла Сафия, и ее слова немного развеяли тревогу, сгустившуюся в комнате. Женщины притихли, скорее всего припомнив, что мать моей госпожи умерла во время родов. Должен ли я поблагодарить дочь Баффо за это своевременное вмешательство? Сделала ли она это намеренно? Я мысленно обругал себя дураком. Господи, откуда Сафия могла знать о том, что случилось на другом конце земли, да еще пятнадцать лет назад?! Да и какое ей до всего этого дело?

— Со мной, тетушка? — Эсмилькан повернулась к Нур Бану.

— Это придумала Сафия.

— Ну, искусство Айвы невозможно отрицать, — буркнула Сафия.

— Это настоящее колдовство, — подтвердила Нур Бану.

В комнате было тепло, но по спине у меня отчего-то поползла ледяная дрожь.

— Айва, — продолжала между тем Нур Бану, — всегда принимает всех принцев и принцесс.

Эсмилькан кивнула:

— Послать Айву присутствовать при родах хотя бы на час или два, даже если ей ничего не придется делать, разве что держать меня за руку… Какая великая честь для меня!

— Да, это великая честь, — вмешалась Сафия. — Сравнимая только с тем, когда муж роженицы, особенно если это Великий визирь, самолично совершит обрезание своему сыну.

— Ну, так ты получишь Айву, — милостиво кивнула Нур Бану. — Она поселится на это время в твоем доме и будет день и ночь рядом с тобой, чтобы ты смогла выносить и благополучно родить этого ребенка и чтобы он появился на свет здоровым и сильным.

— Тетушка, это поистине великая честь для меня.

— Ну, ну, речь как-никак идет о старшем правнуке самого султана! Так что это самое малое, что я могу для тебя сделать.

Неужели самая старшая из женщин позволила себе тайный намек на бесплодие Сафии? Или это лишь плод моего воображения? Сафия с царственным высокомерием отвернулась и уставилась в окно, всем своим видом показывая, что подобный разговор ее совсем не занимает. Эсмилькан засуетилась, словно опасаясь, чтобы ее не упрекнули в негостеприимстве.

— Спасибо, госпожа, — пробормотала она. — И тебе спасибо, Айва. Абдулла, нам надо приготовить для Айвы комнату. Мы сможем это сделать?

Но, прежде чем я успел ответить, в разговор вновь вмешалась Сафия.

— О, моя дорогая Эсмилькан, не хватает еще спрашивать своего раба! Просто прикажи, и все!

Еще утром, думая о предстоящем приеме гостей, я не замечал никаких подвохов. Но сейчас после язвительного замечания Сафии вдруг почувствовал себя особенно несчастным. Но разве мог я выдать себя? В душе моей бушевала настоящая буря, и на мгновение я даже онемел.

— Так ты проследи, Абдулла, чтобы для Айвы приготовили комнату рядом с моей. И устрой ее поудобнее, хорошо? — Эсмилькан с легкостью перехватила инициативу у госпожи Баффо.

— Как прикажете, госпожа. — Я заставил себя поклониться: спина моя словно одеревенела, и это простое движение далось мне с таким трудом, будто мне никогда не доводилось кланяться прежде. С трудом собрав разбегавшиеся мысли, я постарался придумать подходящий предлог, чтобы заставить Эсмилькан отказаться от этой мысли. — Позвольте только напомнить вам, что рабочие, занимающиеся отделкой летних помещений, привыкли складывать там свои инструменты. На то, чтобы освободить комнату, уйдет целый день, не меньше.

Распрямившись, я перехватил взгляд Сафии, красноречиво говоривший: «Тогда начни прямо сейчас, слышишь, евнух!»

Но она промолчала, словно из вежливости устранившись, когда внучка султана обратилась ко мне с ответом.

— Да, Абдулла, конечно, ты прав. Но тогда пусть Айва спит в моей спальне. Вы не против, госпожа, не так ли?

— О, нет. Так даже лучше. Случись что, я смогу сразу прийти вам на помощь. Впрочем, Аллах не допустит этого. Все будет хорошо.

— Как вы любезны.

Увы, моя госпожа не заметила взглядов, которыми обменялись Айва и София Баффо. Теперь я был более чем уверен: дело нечисто, и знал, что сделаю все, чтобы ноги этой негодной женщины не оставалось в нашем доме. Но как? Я не знал. Пока я ломал голову, стараясь что-нибудь придумать, моя госпожа, взяв Сафию за руку, повела ее туда, где стояли низкие диваны и перед жаровней лежали подушки.

Сафия повернулась к Эсмилькан:

— Если хотите, госпожа, Айва прямо сейчас скажет, кого вы носите — мальчика или девочку.

— Неужели? — Эсмилькан с детским восторгом обернулась к Сафии. Легкий газовый шарф, прикрывавший лицо молодой женщины, сполз вниз, и я заметил, как пылают ее щеки. — Правда? Вы действительно можете это сделать?

— Вы сомневаетесь в моем искусстве, моя госпожа?

— Нет, нет, что вы! Конечно нет!

— Предсказывать подобные вещи достаточно просто. Это самая легкая часть нашей работы.

Я взглянул на Эсмилькан с укором. Наверное, она все поняла: перехватив мой взгляд, улыбнулась и заученным гостеприимным жестом пригласила женщин в комнату.

— Прошу вас, усаживайтесь поудобнее и чувствуйте себя как дома. Садитесь, садитесь, пожалуйста. Спасибо, что почтили своим присутствием мой дом. Гости — дар небес, драгоценный алмаз на подушке гостеприимства. Они принадлежат Аллаху, а не только хозяйке дома.

Женщины принялись рассаживаться соответственно их рангу. Опускаясь на диван, они аккуратно расправляли полы одежды, тщательно скрывая ноги. Внезапно Эсмилькан, судорожно стиснув руки, пытаясь скрыть свое волнение, не выдержала.

— Может быть, — выпалила она, обращаясь к Айве, — вы покажете мне свое искусство, госпожа? Если, конечно, на то будет воля Аллаха.