Последнее прибежище негодяя - Галина Владимировна Романова

– Сонечка, ну какие проблемы? – притворно обиделась ее маникюрша. – Заезжайте сейчас. Я задержусь ненадолго. Вы же мой постоянный клиент!

– Отлично, бегу!

Она отключила компьютер, прибрала на столе. За шкафом вымыла в крохотной раковине чашку и кофейник, убрала посуду на полку в шкафу. Накинула легкую курточку, переобула туфельки, взяла сумочку, погасила свет в приемной и пошла на улицу.

На стоянке осталось только две машины. Ее и охранника дяди Володи. Тот от скуки пошел ее проводить, без конца рассказывая про новорожденную внучку. Соня вежливо улыбалась, время от времени поддакивая, хотя дядя Володя заболтал ее до тошноты.

– Всего доброго, – простилась с ним она, прыгнула в свою малолитражку и тут же стартанула, боясь, что ее стошнит прямо на лаковые носы туфель дяди Володи.

Сонечка, невзирая на сентябрьскую прохладу, пониже опустила стекло, надеясь, что свежий воздух и приятные мысли о Саше Горячеве отвлекут ее от новорожденной внучки дяди Володи, избавят ее от раздражения и тошноты, которая не хотела отпускать.

– Чертовщина какая-то… – пробормотала Сонечка, дотянулась до бутылки с минеральной водой на заднем сиденье, сделала пару глубоких глотков.

Она ловко втиснулась между громадным джипом и «Маздой» синего цвета на стоянке перед салоном. Выбралась на улицу, поражаясь тому, какими вялыми кажутся ноги. Взяла сумочку, заперла машину и пошла к ступенькам.

Внутри посетителей было немало, но ее маникюрша уже ждала.

– Сонечка, проходите, пожалуйста, – та приветливо улыбнулась и замахала руками. – Курточку не снимайте, разденетесь у меня.

Но Соня все равно стащила курточку: ей показалось, что в салоне очень жарко. Осторожно переступая через чужие, вытянутые в проходе, ноги, она прошла к маникюрше, отдала ей курточку, сумку, села на привычное место и тут же запросила воды.

– Что-то мне душно, – жалко улыбнулась она и чуть прикрыла глаза.

Маникюрша показалась ей громадным чудовищем с дико вытаращенными глазами и неестественно вытянутым лицом.

– Соня, Сонечка, – тронула ее за плечо через пару минут девушка – она протягивала ей пластиковый стаканчик с ледяной водой. – Вам нехорошо? Соня! Господи, да что же это?! Соня! Да ответьте же!

Соня сидела со сгорбленной спиной, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки, и не отвечала. Девушка осторожно толкнула ее раз, другой, тело Сони лишь слабо качнулось, голова съехала с рук, и Соня со стуком ударилась лбом о стол.

– Напилась она, что ли?! – возмущенно прошипела маникюрша и бросилась бегом к начальнице.

Они вместе быстро вернулись и принялись уже вдвоем расталкивать бедную Соню, так нелепо отключившуюся прямо за маникюрным столом. Первой опомнилась начальница. Она подняла вверх руку, останавливая маникюршу. Просунула два пальца под Сонин подбородок и с силой прижала их к ее шее.

– Она мертва! – прошипела она, поворачиваясь к застывшей позади нее девушке. – Вызывай полицию, не стой столбом! Только тихо, без шума и истерик! Поняла меня?!

– Ага! Щас…

Маникюршу чуть потряхивало. Она не могла поверить, что Сонечка, еще минуту назад просившая воды, вдруг умерла! И где?! Прямо за ее рабочим столом! Как же она теперь сможет тут работать?! Как сможет замачивать в чашке чьи-то пальчики, зная, что на этом месте умер человек? И хороший человек-то, не гадкий! Что же это такое делается, господи?!

– Ты все еще здесь?! – Начальница приблизила к остолбеневшей девушке бледное лицо. – Дуй быстрее ко мне в кабинет и вызывай полицию!

– А может… может, лучше «Скорую»? – девушка всхлипнула, тут же зажимая рот ладонью, чтобы не заорать и не перепугать посетителей.

– Нет, «Скорую» они сами вызовут. Но она уже не понадобится. Чудится мне, Софью отравили. Видишь, пена вокруг рта? Она успела выпить твоей воды?

– Нет-нет, я пришла, а она уже вот так сидит.

– Это хорошо, что она воду не пила. И не говори, что она воды просила. Убери стакан! – приказала начальница. – И иди уже звонить!

Савельев еле доехал до дома, так ему сделалось худо. И тошнота, того гляди вырвет, но с этим он справился, тут же сунув под язык пару мятных леденцов. Не хватало еще изгадить обивку собственного автомобиля – он его пару месяцев назад как купил. И живот закрутило так, хоть в придорожные кусты садись. И перед глазами вдруг все начало плыть.

Хорошо, доехал – успел.

– Уф, слава богу! – выдохнул он, с благодарностью воздевая глаза к небу, вытаскивая ключ из замка зажигания. – Доехал…

Его квартира располагалась на втором этаже элитной трехэтажки почти в самом центре города. Большая квартира, светлая, красивая. Правда, пустая. Не в том смысле, что без мебели. А в том, что без обитателей.

Он был женат. Конечно, был. Ему же сорок пять, к этому возрасту любой мужчина имеет какое-никакое прошлое. И он его имел. Неудачный брак с истеричкой. Двое сыновей, не желающих идти с ним на контакт, но дико желающих трясти с него деньги. Были еще и девушки, посещавшие его дом после развода. Много было разных девушек. И красивых, и не очень. Он все Сонечку хотел к себе затащить – секретаршу этой стервы Соседовой. Но она очень стойко держала оборону. Все время делала вид, что не понимает его более чем откровенных намеков.

Ладно, Сонечка никуда от него не денется. Сейчас главное – добраться до квартиры и улечься поудобнее в кровать, поджав повыше коленки. Ему все время это помогало, когда случалось желудочное недомогание.

Вялыми руками Савельев взял с заднего сиденья кожаный пижонистый портфель, запер машину и осторожно двинулся к своему подъезду. Он шел так, будто боялся себя растрясти, будто боялся, что вот-вот оступится и упадет лицом в пыль и не встанет уже никогда, так ему было худо.

– Добрый вечер, Геннадий Степанович, – вежливо поздоровалась с ним молодуха с первого этажа, важно величавшая себя Гретой и утверждающая, что она немка.

На самом деле она была Галей и родилась в подмосковном селе, он специально узнавал. Важничала просто, напускала дыму, чтобы обзавестись приличным мужем, а попутно и состоянием. На него она точно имела виды. С чего тогда уже трижды напрашивалась к нему в гости и угощала его домашним печеньем? Имеет виды, точно имеет. Но Савельеву она не нравилась, слишком сисястая, слишком мясистая. Нет, ему нравились такие девушки, как Сонечка – высокие, стройные, с маленькой тугой попкой и аккуратной грудкой с крохотными сосками. Вот если бы Сонечка…

– Геннадий Степанович, что с вами? – завизжал истошно где-то над его головой голос Греты-Гали. – Что с вами? «Скорую»! Вызовите срочно «Скорую»!

«Кого она об этом просит, интересно?.. – подумал он вяло, рассматривая пыльный асфальт, странным образом оказавшийся прямо у него перед глазами. – У нее же в руках был телефон, когда они поравнялись. Почему самой не позвонить? Зачем орать и призывать кого-то к действию, если все в твоих руках? Бестолковая глупая курица! И печенье ее не вкусное. И слишком много на ее костях мяса, слишком много. То ли дело Сонечка!»