Будешь моей! - Агата Лель

— Что? — вздрагиваю и от неожиданности роняю тарелку с брускеттами на стол, создав неимоверный грохот.

— Вам плохо? — интересуется седовласый. — Вы как будто приведение увидели, — и обернувшись: — У тебя тут не водятся призраки, Федя?

— Если только один леший — ты, — бурчит Зотов, и присутствующие снова заходятся в показном хохоте.

Воспользовавшись моментом, шёпотом извиняюсь и, вогнув голову, пулей несусь на выход, сбивая у двери Олесю.

— Господи, Кострова, ты не Формуле один! — возмущённо отряхивает чёрную юбку-карандаш, слово моё прикосновение могло её испачкать. — Дуй на кухню и забирай отбивные. Срочно!

— Олеся, мне нужно домой! — хватаю её за плечи, чем окончательно пугаю несчастную. Наверное, я действительно выгляжу сейчас словно сумасшедшая. — Мне срочно нужно домой! Вот прямо очень!

— Что-то с сыном?

— Нет, Слава Богу, с ним всё хорошо. Я просто… плохо себя чувствую. Да, меня тошнит! Сильно! — и для пущего эффекта: — Меня сейчас вырвет!

— Ничего страшного, на кухне в шкафчике есть аптечка, — раздражается ещё сильнее, снимая с себя мои руки. — Выпей что-нибудь… сорбент, уголь… Что там ещё есть, я не разбираюсь, и продолжай работать!

— Но…

— У нас аврал, Злата! Ты с ума сошла?! Всё, не тяни время! Иди! — психует, прогоняя меня взмахом руки.

Спорить с ней бесполезно — она не отпустит. Даже если будешь лежать вытянув ноги, она заставит подняться, отнести заказ, а потом уже можно умирать.

— А можно я тогда другой зал буду обслуживать? — ещё одна попытка. — В главном тоже полно посетителей.

— Нет, нельзя. Там Рита и Катя без тебя отлично справляются, — и гневно: — Иди-и-и!

Разворачиваюсь и бегу туда, где могу хоть секунду побыть одна — техническое помещение. Была бы моя воля, я бы плюнула на всё и ушла домой, но я не могу так рисковать. У меня сын и я не имею права из-за собственных эмоций оставить себя и ребенка без средств к существованию.

Но и остаться здесь… Там Марк! Марк со своей женой!

Нет, я, конечно, знала ещё четыре года назад, что у него есть девушка и понимала, что рано или поздно он женится. Но одно дело предполагать и совсем другое — видеть воочию это проклятое кольцо… Кричащая печать, что этот мужчина — чужой! Не тронь!

А ведь он даже не знает, что у него есть сын… Хотя может быть у него уже есть свои желанные дети. От неё.

Дарина. Я помню её имя.

Выходит, она и есть дочь Зотова, а Марк, получается его…

Господи! Как в нелепой мелодраме, ну надо же.

Как подкошенная оседаю на крошечный диванчик, практически полностью заваленный всякой-всячиной. Техническое помещение захламлено до отказа и меня это всегда раздражало, но не сейчас. Сейчас мне будет всё равно, даже если земля разверзнется.

Я оказалась не готова к этой встрече. Абсолютно.

Не буду врать самой себе — я вспоминала о нём все эти годы. Иногда с грустью, иногда со злостью, иногда с огромной тоской… Я так сильно его любила когда-то… Боже мой, как же сильно я по нему страдала, сколько слёз выплакала…

А теперь он сидит здесь, в десятке метров от меня. Весь такой холёный и недосягаемый. Словно это вовсе не он водил меня есть те несчастные гамбургеры на смотровую вышку, не он как влюблённый подросток ошивался возле моего подъезда…

Так! Это глупо! Пора брать себя в руки! Что за идиотское инфантильное поведение?

Рывком смахиваю набежавшие слёзы и, выпрямив спину, делаю глубокий вдох. Другой. Третий. Во-от. Так намного лучше.

Я давно уже не та наивная двадцатилетняя девчонка. Я молодая женщина, мать и обязана вести себя подобающе. Да, встретились — бывает. Да, сердце ёкнуло, что тоже неудивительно — первая любовь долго не забывается, к тому же у меня от него сын. Но это не повод реагировать вот так.

Конечно, он женат, было бы странно, будь оно иначе. Сколько ему сейчас? Двадцать девять, тридцать..? В этом возрасте мужчины, как правило, уже определяются. И, видимо, он сделал хороший выбор — его жена настоящая красавица. Зачем ему я…

Хотя он смотрел на меня. Пристально, не отрываясь. Смотрел так, что волосы приподнялись на затылке и караван колючих мурашек вдоль позвоночника. Скорее всего он тоже не ожидал этой встречи, от того и такая реакция. Просто удивление, не более.

Он оставил меня много лет назад. Предал. Развлекался со мной, собираясь жениться на другой! Надо выбросить из своей дурной головы и его и все эти нелепые сантименты.

Сейчас я вернусь в зал и достойно обслужу их стол. Точка.

И нет, я не буду ночью плакать.

Уверенно поднимаюсь с диванчика, одёргиваю фартук, тяну на себя ручку двери и… вздрагиваю, когда вижу перед собой Марка.

Он стоит прислонившись плечом к стене напротив. Увидев меня выпрямляется, и достаёт руки из карманов по-модному зауженных чёрных брюк.

— Привет.

— Привет…

Четыре долгих года… Слёзы, обида, сложные роды, душевная боль и всего одно короткое слово — привет. Так, словно и не было ничего.

— Что ты здесь делаешь? — закрываю за собой дверь и осматриваюсь по сторонам. — И как ты меня нашёл?

— Шёл за тобой.

— Зачем?

Он неопределённо дёргает плечом и снова подпирает спиной стену.

— Не знаю… Удивился, когда увидел. Хотел узнать, как твои дела.

— У меня всё отлично, — отрезаю, чуть задрав подбородок. — Вижу, у тебя тоже.

Против воли снова оцениваю его в полный рост. Красивый статный парень с ног до головы упакованный в бренды… Хотя какой ещё парень — уже мужчина. Четыре года для каждого из нас не прошли зря.

Взгляд опять цепляется за простой жёлтый ободок на его безымянном пальце, и сердце болезненно сжалось.

— Странно, да? — подаёт голос, улыбаясь. — Сначала ты работала в гостинице моего отца, теперь в ресторане моего тестя.

— Хочешь сказать, что я преследую твою семью? — возмущаюсь. — Я понятия не имела, что Зотов — твой тесть! Я бы в жизни никогда…

— Эй, я тебя ни в чём не обвиняю, не кипятись, — остужает мой пыл настолько спокойным тоном, что мне сразу становится стыдно за свою несдержанность.

Он смотрит на меня, и я чувствую, что он тоже меня изучает. Смотрит, как на мне сказались прошедшие годы.

Неловкое молчание затягивается, и с каждой секундой мне всё труднее находиться с ним рядом. Видеть его лицо, вдыхать аромат парфюма, вспоминать, как его губы…

Всё, хватит!

Этот коридор слишком тесный для нас двоих.

— Извини, мне пора работать, — не дожидаясь ответного прощания, ухожу первой. Гордо, не оборачиваясь… и беззвучно молясь, чтобы не хлынули непрошенные слёзы и чтобы так очевидно не дрожали руки.