Противостояние - Дмитрий Шидловский

— Оладьин зовет, — поморщился Алексей. — Что-то срочное.

Одевшись, он спустился в гараж, вывел свой «мерседес» на улицу; не глуша двигателя, запер ворота и сел за руль. Морозец стоял знатный, не меньше двадцати пяти градусов, поэтому пришлось ждать, пока двигатель прогреется. Наконец Алексей включил передачу и медленно поехал вдоль ряда коттеджей. Попетляв по поселку, он выбрался на узкую асфальтовую дорогу между живописных сосен, вскоре выведшую его на шоссе. Проехав по нему несколько километров, он свернул на развязку и выскочил на автостраду.

Автострады в Северороссии начали строить в тридцать первом, как средство борьбы с кризисом. С этим предложением выступил молодой талантливый экономист Василий Леонтьев. Конечно, инфляция увеличилась, но зато сократилась безработица, что позволило избежать социального взрыва. Да и страна получила хорошие дороги. Почувствовав вкус, правительство увлеченно принялось развивать дорожную сеть. Вначале построили автостраду Петербург–Новгород. Потом Петербург–Выборг, связав ее полукольцом с новгородской. В прошлом году сдали автостраду Петербург–Псков. Сейчас началось строительство автострад Петербург–Нарва, а в планах были автострада Новгород–Псков и совсем уж наполеоновское: Петербург–Архангельск. Алексей гордился этими великолепными дорогами, хотя к их строительству и ремонту не имел никакого отношения.

Домчавшись до городской окраины, он свернул на кольцевую автостраду. Стрелка спидометра прочно застыла на отметке сто тридцать километров в час. Когда под колесами зашуршал бетон моста, а слева появились огни городских застав, уже светало. В мире, где родился Алексей, в этом месте был Литейный мост, центральная часть города. Здесь была окраина.

Несмотря на выходной день и раннее утро, на кольцевой машины встречались чаще. Вот вальяжный «руссо-балт». Вот «фиат». А вот малютка «свирь», производство которой в прошлом году начало акционерное общество «Новгородские автомобили». Карлик автомобильного мира, зато доступный большинству населения по цене. Семья петербургского квалифицированного рабочего могла позволить себе аренду четырех-пятикомнатной квартиры и такую вот машинку. Девиз компании: «Автомобиль — каждой семье Северороссии». Кстати, по основным техническим параметрам машина соответствовала «оке», выпущенной советским автопромом только в середине восьмидесятых, хоть и была заднеприводной. Передний привод впервые применили французы в тридцать шестом, кажется, на «рено», но лицензия пока была слишком дорогой. «Все равно опередили почти на полвека, — довольно подумал Алексей. — И метро в Петербурге пустили в начале тридцатых, а скоро оно появится в Новгороде и Пскове».

Он добрался до развязки и свернул на автостраду Петербург–Псков. Через несколько километров заехал на автозаправочную станцию и остановился у колонки. Служащий вставил в бак пистолет, и счетчик принялся отсчитывать литры и копейки.

«Черт, — думал Алексей, следя за мельканием цифр, — двадцать копеек за литр — это все же дорого. Хотя могло быть и хуже. Социал-демократы гордятся, что их правительство в двадцать восьмом году подписало договор с Советским Союзом о поставках бакинской нефти. Конечно, получилось дешевле, чем норвежская или румынская нефть, но зато стало нерентабельно осваивать свои месторождения на Кольском полуострове. Теперь, если Сталин перекроет этот черный поток, питающий экономику страны, о последствиях даже думать страшно. Чтобы получать нефть из румынского месторождения Плоешти, придется идти на поклон к Гитлеру. Норвегия просто не в состоянии давать столько нефти, сколько нам необходимо. Да и этот источник Гитлер может перекрыть. И тогда зачем эти лучшие в мире истребители Сикорского, если они не смогут подняться в небо? Зачем противотанковая артиллерия, если не на чем будет подвозить снаряды?

Североросский национальный конгресс с тридцатого по тридцать четвертый имел большинство мест в парламенте и президентский пост, и ничего принципиально не изменилось. Как тогда рвался Оладьин в президенты! Не дали. Господин Путилов, серый кардинал североросской политики, прямо заявил: «Адмирал, вы политик войны и авторитарного правления, а Северороссия хочет жить мирно, богато и свободно. Сейчас тридцатый год, а не восемнадцатый. На выборах публика вас не поддержит, а значит, не поддержим вас мы. Кандидатом от конгресса будет Кондратьев». Что же, Кондратьев стал тогда президентом, сократил социальные расходы, увеличил оборонный бюджет и на том остановился. А что он мог поменять? Социал-демократы выражают интересы производителей средней руки. Конгресс — финансистов и крупного капитала. И ни те, ни другие не в состоянии отказаться от более дешевых ресурсов, даже в пользу экономической независимости страны. Сколько я ни убеждал тогда Кондратьева ввести повышенные пошлины на импортируемое сырье, он неизменно отвечал, что это подорвет конкурентоспособность наших товаров на мировых рынках. Да, Северороссия промышленно развитая, но небольшая страна. Да, внешние рынки для нас очень важны. Но какой ценой? Все-таки рыночная экономика таит в себе подводные камни. Сделка с дьяволом всегда выглядит очень выгодной., но вот последствия… Советский Союз предлагает нефть по ценам существенно ниже мировых. И уголь, на котором ходят наши паровозы и топятся наши домны и котельные. И руду, которая превращается на наших предприятиях в превосходные, мирового уровня, машины. И лес. Сталин может платить своим людям в СССР нищенскую зарплату, это не считая рабского труда заключенных. Оттого его товары всегда дешевле. Во многом мы оплатили его индустриализацию и армию. И не подозревает вальяжный североросс, что, покупая «руссо-балт» и заправляя его горючим, он оплачивает самолеты, которые будут скоро бомбить его дом, танки, которые вторгнутся в его страну. Прав Пашка, война идет всегда и везде, и даже в мирное время. И очередной ее раунд Сталин уже выиграл, посадив нас на сырьевую иглу. Скоро начнется следующий раунд, надо готовиться».

Со стороны Пулково взмыл в небо, очевидно направляясь в Стокгольм или Берлин, четырехмоторный пассажирский самолет Сикорского, авиакомпании «Пулково». Он же — модификация дальнего бомбардировщика Сикорского. «И все же у нас есть чем их встретить», — гордо подумал Алексей, отдавая деньги служащему бензоколонки.

Татищев снова запустил двигатель, включил передачу и выехал на автостраду. Предстоял еще долгий путь до небольшого поселка под Лугой, где жил адмирал.

* * *

Когда Алексей подъехал к дому Оладьина, то удивился, какое количество машин собралось перед воротами в столь ранний час. Припарковав «мерседес», он прошел к входу, толкнул дверь и оказался в набитой людьми приемной. Тут же из толпы вынырнул старый знакомец — Гюнтер Вайсберг.

— Здравствуйте, Алексей Викторович, — затараторил он, подобострастно глядя в глаза новому гостю, — идемте скорее, адмирал вас ждет. Каждую четверть часа о вас справляется.

— Что происходит? — удивился Алексей.

— Адмирал сам все расскажет, — бросил Вайсберг, хватая Алексея за рукав и буквально силой увлекая за собой к кабинету адмирала.

Пропустив Алексея вперед, Вайсберг закрыл за ним двери, оставшись снаружи. Татищев вновь предстал перед своим бывшим начальником. Бросив на него беглый взгляд, поразился. Таким Алексей не видел Оладьина уже давно. Казалось, этот шестидесятидевятилетний человек разом сбросил с себя два-три десятка лет. Он выглядел так, будто снова стоял на капитанском мостике, принимая доклад командира корабля.