Пять причин улыбнуться - Ирина Градова

— Я официанткой работала, — поразмыслив, ответила она. — У меня опыт есть.

Сергей глухо засмеялся, сжимая пальцами виски.

— Ну конечно, устроишься. Официанткой или массажисткой, — ехидно сказал он, выговаривая «о», как Алька. — По вызову… Ну все, хватит. — Он ткнул пальцем в бутерброды и, чтобы пресечь дальнейшие Алькины рассуждения, добавил: — Ешь и иди спать. Деньги положу на стол. Купишь себе билет. Я просыпаюсь поздно — можешь не будить. И забудь про Москву. Она только снаружи кажется сказочной. Изнутри это грязный и душный город. Русский Вавилон. Факт. И больше мне добавить нечего.

Алька кивнула, сделав вид, что смирилась. Пусть это «факт» для Сергея. Но не для нее. Слово «Вавилон», как и все остальное, что он ей сказал, ни капельки ее не напугало. В прошлом было столько гадкого и отчаянного, что Алька не сомневалась — страшнее некуда. Пусть Сергей считает, как хочет. Его дело. А она еще всем покажет. И Волку этому, и Саньке. Вот только найдет работу… Выйдет замуж… И обязательно покажет…

Проводив глазами Сергея, Алька принялась дожевывать недоеденный бутерброд. Вкусно, но аппетит пропал. Алька ела про запас — скорее всего, завтра поесть не удастся… Глаза закрывались сами собой, словно на каждую ресничку гномик повесил по крошечной гирьке. Так мама рассказывала. Сон — это когда приходит маленький гномик и развешивает серебряные гирьки по ресницам…

А глаза у Сергея такие холодные, что даже мороз по коже. Особенно когда он щерится, как настоящий волк. И впрямь жить бы ему в лесу под елочкой, караулить зайцев…

Алька уронила голову прямо на недоеденный бутерброд. Никогда еще она не хотела спать так сильно.

Привыкший мучиться бессонницей, Сергей уснул, на удивление, довольно быстро. Ему приснилась Елена, как всегда красивая и загадочная. Сергей не запомнил сути сна. Только красный шарфик из какой-то жесткой ткани. Ему все время казалось, что этот шарфик — стеклянный или картонный и может разбиться. Или сломаться.

Утром он с трудом поднялся с кровати. Тело, скомканное сном и похмельем, наотрез отказывалось подчиняться. В который раз он обрадовался выходному. Ему уже приходилось беседовать с учениками о вечном с больной головой. Удовольствие, надо сказать, ниже среднего…

Пить или не пить? — вот ведь по-настоящему вечный вопрос… Нащупывая выключатель в ванной, Сергей хмыкнул — не зря директор Михаил Васильевич в шутку прозвал его «вшивым интеллигентом». Ведь и вправду вшивый… Для того чтобы гордо именовать себя интеллигентом, недостаточно хорошо говорить и быть начитанным. Нужно уметь в любой ситуации оставаться на высоте…

Обладал ли этим качеством Сергей? Иногда ему казалось, что да.

В нем была и папина интеллектуальная холодность, и мамина душенараспашливая доброта, которая частенько выходила ему боком. «Держать планку», как любил выражаться отец, Сергей не умел. Любая неудача, любая несостыковка в намеченных планах настолько выводили его из себя, что все рушилось, словно карточный домик. А Сергей терпеть не мог, когда рушилось. Он тут же терялся и забивался в себя, как рак-отшельник в спасительную раковину. И там изнывал от собственного бессилия и одиночества…

Сергей разделся и нырнул под спасительную струю душа. Горячая вода ненадолго уняла похмельную дрожь, разбежавшуюся по всему его поджарому телу. Мышцы расслабились, и Сергей полностью отдался исцеляющей силе воды.

Правда, облегчение длилось недолго. Настырная память тут же выдала ему ряд воспоминаний, одним из которых была худенькая девочка в голубой куртке. Алька, вспомнил он, Алька, Аля, Алина… нет… Алевтина… Кто додумался дать ей такое имя? Оно будто пылью покрылось. Имя Алька подходило ей больше. В нем чувствовалось что-то живое, смешное и наивное, как она сама.

На часах около девяти. Сергей выбрался из душа, когда услышал хлопок закрывшейся двери. Ушла, не то с облегчением, не то с горечью подумал Сергей. Вот и все. Конец маленькой сказке, которую она выдумала в этой своей Сосновке. Васильковые глаза неожиданно четко возникли перед его взглядом. И смотрели они с укором и грустью.

Да, конечно, так лучше… — убеждал себя Сергей, но ублажить совесть оказалось не так-то просто. Он надел белье и побрел в комнату, на ходу вытирая мокрые волосы. Ведь он что-то хотел сделать для этой девчонки. Не только обеспечить ей ночлег… Не только прочитать ей лекцию о жизни. Что же?

Неожиданно до Сергея дошло. Он хотел отправить ее домой. Дать ей денег на обратный билет, чтоб она уехала в эту свою Сосновку…

Алька не вспомнила про деньги. Не дождалась, когда он вылезет из душа. И возможно, вообще не собиралась возвращаться в родные места…

Чертыхнувшись, Сергей отбросил полотенце, выскочил в прихожую и торопливо натянул длинное черное пальто. «Без штанов, а в шляпе», — вспомнил он любимое отцовское выражение. Ну и черт с ними, со штанами! Главное, догнать эту полоумную провинциалку с васильковыми глазами нараспашку…

Свинцовое небо почти лежало на мокром асфальте. Солнце не показывалось больше двух недель. Сергей, уставший от монотонно-серого неба, начал думать, что светилу окончательно опостылела и Москва, и ее суетливые жители, занятые только одним делом — деньгами.

В конце серого коридора зданий маячила ярко-голубая фигурка. Алька, сразу понял Сергей. Догнать ее, всучить ей деньги, посадить на поезд… Увидеть ее васильковый взгляд, полный грусти, посмотреть на уползающую гусеницу поезда и забыть. Ему так проще. Так всем проще. И ей, хоть она этого пока не понимает. Но если это самое простое и верное решение, то почему у него на душе такой осадок, словно он собрался выкинуть на улицу пригретого котенка?

Безусловно, можно никого не догонять. Вернуться домой и досмотреть сон про Елену в красном шарфике. Наплевать на эту дуреху, поступить так, как все. Сделать вид, что вообще ничего не было. Ни вчерашней встречи, ни самой Альки. Что все это так — обычный пьяный «глюк», как выражаются его ученики.

Проклиная свою немодную совестливость, Сергей прибавил шагу. Обогнав Альку, он встал перед ней и, все еще неуверенный, что поступает верно, заглянул ей в лицо. Оно было румяным, как яблочко, и по-детски удивленным. И совсем уж не по-московски теплым. Как будто Алька только что вылезла из-под теплого одеяла.

— Надо полагать, билеты на поезд раздают бесплатно, — сердито заметил Сергей. — Куда ты собралась? Не могла разбудить?

— С-сам п-просил н-не б-будить… — процедили замерзшие Алькины губы, контрастировавшие с ее «теплым» видом. Только сейчас Сергей заметил, что они обкусаны почти до крови. У всех свои способы решать проблемы. У Альки: убегать спозаранку и впиваться зубами в свою невинную плоть. — И з-зачем?

— З-зачем? — раздраженно передразнил ее Сергей. Словно Алька виновата в том, что у него вдруг обнаружилась болезнь под названием «совесть». Можно подумать, она не понимает. Ведь замерзла же. А все равно упрямится, как ослица на выданье… Ох, что-то он стал сдавать. На выданье девка ломается. А ослица просто упрямится, и все. Упрямится и упирается, точь-в-точь как глупая Алька. — Чтоб я тебе денег дал, вот зачем. Зайцем, что ли, поедешь?