Темный Принц. Узы согласия - Екатерина Васина

Там я отказалась от напитков. Времени оставалось мало. До полуночи полчаса, а эти приходят почти сразу после двенадцатого удара. Хотя иногда могут явиться и в три ночи, когда сон особенно крепок. В любом случае, они чувствуют, когда приходить. А мне лучше быть наготове начиная с полуночи и до утра.

– Феликс.

Устроившись на кожаном диване, жарком для такой погоды, я обратила внимание на мальчика. Тот замер возле матери, пока она зачем-то переставляла туда-сюда чашки и блюдца.

– Феликс, – повторила я. – Еще раз расскажи, что случилось позавчера. Только со всеми подробностями.

Мальчик оглянулся на маму, та кивнула. А у меня на миг сжалось сердце. О детях я порой думала, но с моей работой и образом жизни это скорее мечты.

“Мечта может стать явью. – бархатный низкий голос сам собой родился в голове. – Стоит лишь сказать “да” и принять свою судьбу. Принять меня”.

Мотнула головой. Работа, главное работа.

– Ну мы с папой позавчера пошли в зубную. Обычно мы ходим к другому доктору, а тут…

– Наш доктор сейчас в отпуске. – перебила сына Элизабет. – А на углу открылась новая зубная клиника, для детей скидки. У Феликса ныл молочный зуб, вырывать дома он его боялся, вот и пошли. Я сама на работе была, а у мужа… у него пока проблемы с работой. Но он ищет, рассылает резюме.

– Это не мое дело. – перебила я женщину. – Рассказывайте про зубы. Феликс, думаю, ты лучше с этим справишься. Так значит, ты пришел выдрать молочный зуб. И испугался?

И подмигнула мальчишке, подбадривая.

– Он у меня болел. – кивнул Феликс. – Там вроде как под ним начал другой зуб расти, поэтому надо было удалять. Папа со мной пошел, и когда я… ну короче… – Феликс замялся, а потом махнул рукой. – Да ладно, я что-то так реально напугался. А потом пришла медсестра.

Он умолк, на лице возникло то выражение, которое я уже встречала у тех, кто сталкивался с жителями Горхейма. Смесь удивления и испуга, плюс недоверие.

– Она оказалась такой краси-и-и-ивой. – протянул Феликс. – Знаете, как фея из сказки. И врач тоже такая. И администратор. Они все улыбались, все со мной разговаривали как со взрослым. А тут папа…

– Вы поймите, – снова вмешалась Элизабет, – мой муж очень любит Феликса, но сейчас он нервничает из-за работы. И порой…

– Папа на меня накричал, когда я пожаловался медсестре, что боюсь выдирать зуб. Знаете, как обычно кричат взрослые?

– Я могу представить. – заверила Феликса.

Тот кивнул, слишком серьезный для ребенка.

– Ну вот папа и сказал, что он себе в детстве сам зубы выдирал. И толкнул меня в сторону кресла. А я сразу перестал бояться! Знаете, врач оказалась такой доброй! И совсем не было больно! Ну вот ни капельки! А потом она отдала мой зуб и сказала, чтобы я положил его под подушку. Чтобы зубная фея поменяла его на монету или подарок. Я попросил монетку, потому что коплю на кое-чего. Ну а папа снова начал ругаться, что в его детстве он не у зубных фей деньги просил, а газеты продавал и мороженое.

– А врач или медсестра спросили куда он девал выпавшие зубы. – проговорила я задумчиво.

– Откуда вы знаете?!

– Угадала. – улыбнулась Феликсу. – А папа, небось, ответил, что выкидывал их, да? В его семье, скорее всего, не поддерживали легенду о зубных феях.

– Джерри рос в глубинке в США. – вмешалась Элизабет. – Родители держали небольшую ферму, а в Канаду он приехал лет в двадцать пять. У него очень авторитарный отец. Я бы назвала его деспотичным, но Феликса он обожает. Да и ко мне относится неплохо.

Я покивала. Совершенно неважно какое детство было у отца Феликса.

– Слушай, – спросила я у мальчика. – А папа тебе в шутку не говорил, что готов отдать хоть все зубы за исполнение желаний?

– Вы опять угадали!

Вашу мать, я прям провидец. Ладно, ситуация примерно ясна, пора действовать, тем более, до полуночи семь минут, как раз успею все приготовить.

– У вас есть спальни на первом этаже?

– Есть в подвале, там…

– Отлично. – перебила я ее. – Идите с Феликсом туда. Ложитесь. Закрывайте глаза и ни в коем случае не выходите. Ни за что. От этого зависит спасу ли я вашего мужа.

– Господи! – прошептала Элизабет, бледнея все сильнее. – Во что ввязался Джерри.

– Идите. – поторопила ее. – Феликс, ты понял?

– Сидеть и не выходить. – кивнул мальчик. – Мам, идем, ты мне расскажешь что-нибудь.

Я же заторопилась на второй этаж.

Итак, спальня. Джерри продолжал похрапывать, с лунном свете я видела ниточку слюни, свисавшую с нижней губы. Ох, блин, чувак, это тот случай, когда просто не следил за языком.

Сахар и железо. Вот что могло на время обезвредить ожидаемых гостей. И то, и другое я притащила в сумке. Обычный сахар, купленный на распродаже, а вот с железом сложнее. У сидхе и их дальних родственников сильнейшая непереносимость чистого железа, без малейших примесей. Для меня такое на вес золота едва ли не в прямом смысле. Найти крайне сложно, использовать приходится аккуратно, чтобы лишнего не расходовать.

Я накануне приготовила сахарно-железную смесь. И теперь темный порошок хранился в мешочке. Развязала его и осторожно сжала в кулаке. Теперь пора в засаду.

Прятаться в тени – одна из двух моих особенностей. Обе они достались от отца, о котором я только знала, что он меня зачал. И все. Мать на все расспросы пожимала плечами. И, казалось, сама не понимала кем он был.

Жаль, что долго скрываться в тени не выходило. Сил уходило немало, можно и в обморок упасть.

Я осторожно шагнула в темноту, вокруг все стало чуть менее реальным, окрасилось в бледно-серые тона. В висках застучало, грудь сдавило, но почти сразу же отпустило.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем послышался тихий скрип окна. Я оставила створку приоткрытой. Все естественно, ведь в Торонто с мая месяца душная жара. И окна нараспашку у тех, у кого нет кондиционера.

Здесь кондиционер был, но сломался не так давно.

В спальню проскользнули три тени. Слишком быстрые, слишком легкие и тонкие. Послышался звук, от которого мороз по коже: тонкий, едва слышимый скрежет зубов. Мелких острых, точно иголки.

В тот же миг я шагнула из тени. Четкий удар по мешочку и все вокруг окутало облако сахарной пудры и железной пыли. И сразу же раздался визг, тонкий, напоминающий звучание бормашины.

На полу бились три худощавые женщины. Тонкие настолько, что казалось кости вот-вот проткнут бледную, почти прозрачную кожу. Белые длинные волосы, изогнутые в ярости тонкие губы и огромные глаза. По-настоящему красивые, сверкающие, глубоко синего цвета. Из-за такой красоты все остальное смотрелось еще страшнее.

Сахарная и железная пыль не давала им напасть на меня, высасывала силы. Но все равно времени особо не было.