Ночная музыка - Джоджо Мойес

Волосы упали Терезе на лицо.

– Что? Ты не можешь уйти!

– Где мои ботинки? Могу поклясться, что оставил их тут.

Она ошеломленно уставилась на него, ее кожа по-прежнему пылала.

– Мэтт! Ты не можешь меня вот так оставить.

– А! Вон они где. – Мэтт натянул рабочие ботинки, затем потрепал ее по щеке. – Надо бежать. Ты даже не представляешь, насколько это будет неприлично с моей стороны опоздать.

– Опоздать? Опоздать куда? Мэтт!

Он мог растянуть удовольствие еще на две минуты. Хотя мало кто из мужчин был способен это понять. Но иногда осознание, что ты можешь чем-то обладать, приятнее самого обладания. Мэтт, продолжая ухмыляться, легко сбежал по лестнице. И всю дорогу до входной двери ему в спину сыпались проклятия.

Панихида по Сэмюелю Фредерику Поттисворту проходила в деревенской церкви в полдень, небо было затянуто грозовыми тучами настолько плотно, что казалось, будто уже вечер. Сэмюель был последним из рода Поттисвортов. И поэтому, а возможно, потому, что покойный был не самым приятным человеком, народу собралось немного. Семья Маккарти, врач мистера Поттисворта, патронажный работник и стряпчий расположились перед алтарем, слегка рассредоточившись, чтобы длинная деревянная скамья не казалась полупустой.

А через несколько рядов от них, чтобы соблюсти дистанцию, Байрон Ферт, с неподвижно лежащими у его ног собаками, демонстративно игнорировал пристальные взгляды и бормотание сидевших впереди старух. Такое ему было не впервой. Он привык к остракизму общества, с чем сталкивался всякий раз, когда появлялся в деревне, однако со временем научился встречать косые взгляды и перешептывания с каменным лицом. А кроме того, ему сейчас и без того было о чем подумать. Перед выходом из дома он подслушал телефонный разговор своей сестры с ее бойфрендом, и у него возникло стойкое ощущение, будто они с Лили собираются съезжать. В одиночку ему было явно не потянуть арендной платы за дом, а в деревне вряд ли найдется много желающих разделить с ним и его собаками кров. Более того, после смерти старика, похоже, он, Байрон, остался без работы. До сих пор поместье обеспечивало ему постоянный заработок, но все хорошее когда-нибудь кончается. Он заглянул в газету проверить, не найдется ли случайно какой работы.

Ну а по зову сердца в церковь пришли очень немногие. Миссис Линнет, местная уборщица, взяла себе за правило никогда не пропускать хорошие похороны. Она могла расположить их по рангу, в зависимости от уровня присутствующих, выбора гимнов, качества пирожков с мясом и ветчины, начиная с 1955 года. Она даже пригласила с собой двух женщин, у которых убиралась; и хотя они, собственно, не были знакомы с мистером Поттисвортом, им должна понравиться сама церемония, сказала она викарию. Тем более что Маккарти наверняка выставят хорошее угощение, поскольку миссис Маккарти знает толк в этом деле. Женщины ее типа умеют достойно принять гостей.

Ну и наконец, на задней скамье, делая вид, будто читают сборник церковных гимнов, бок о бок сидели Асад и Генри.

– Нет, ты только посмотри на них! Ишь вырядились и уселись на переднюю скамью, точно они члены семьи, – едва слышно произнес Генри.

– Так им легче демонстрировать скорбь, – ответил Асад, которому из-за высокого роста приходилось сгибаться в три погибели над книгой. – Что ж, она выглядит просто великолепно. И у нее вроде бы новое пальто.

И действительно, красное шерстяное пальто в стиле милитари несколько оживляло мрачные пределы маленькой церкви.

– Они, должно быть, рассчитывают получить кое-какие денежки. Вчера Лора сказала мне, что Мэтт внес первый взнос за одну из этих навороченных тачек с полным приводом.

– Что ж, она заслужила. Быть все эти годы на побегушках у этого негодяя! Я бы не выдержал! – покачал головой Асад.

У Асада было печальное лицо с тонкими чертами, выдававшими его сомалийское происхождение. По словам Генри, его друг при любых обстоятельствах держался с редкостным достоинством. Даже одетый в пижаму с паровозиком Томасом.

– Какого именно негодяя ты имеешь в виду? – пробормотал Генри.

И вот гимн закончился. Старые книжки гимнов с глухим стуком шлепнулись на деревянные подставки, а паства, поерзав ягодицами по скамье, приготовилась к заключительной части службы.

– Сэмюель Поттисворт, – произнес викарий, – был… человеком… до конца остававшимся верным себе. – Викарий, похоже, слегка запинался. – Он был одним из старейших членов нашего прихода.

– Маккарти давным-давно положил глаз на дом, – тихо сказал Генри и, скривившись, добавил: – Ты только посмотри на него! Сияет как блин масленый. – (Асад бросил на Генри вопросительный взгляд и перевел глаза на сидевшую впереди пару.) – А ты в курсе, что буквально за полчаса до своего появления в церкви он был у той самой Терезы из паба? Перед закрытием Тед Гарнер заходил в магазин за фруктовым мармеладом. Говорил, будто видел его минивэн перед ее домом.

– Может, у нее была для него какая-никакая работа? – Асад явно не желал терять веру в людей.

– А я вот слыхал, что он частенько к ней наведывается, – надев очки для чтения, заявил Генри.

– Может, ей всего-навсего надо было прочистить трубы.

– Что ж, он известный мастак прочищать чужие дырки.

И они дружно захихикали, но, когда викарий, оторвавшись от своих записей, укоризненно посмотрел на них, сразу же постарались принять приличествующий ситуации смиренный вид. Вас бы на мое место, словно говорил взгляд священника.

– Но мы вовсе не из тех, кто разносит сплетни, – выпрямившись, произнес Асад.

– Нет. Именно так я и сказал миссис Линнет, когда она зашла за таблетками от головной боли. Старушка приходит за этим добром раз в три дня. Нет уж, увольте, никаких сплетен в моем магазине.

Несмотря на скорбную церемонию, Мэтту Маккарти было трудно сохранять печальное выражение лица. Ему хотелось улыбаться. Ему хотелось петь. Еще утром один из кровельщиков дважды поинтересовался, чего это он, черт возьми, так развеселился.

«В лотерею, что ли, выиграл?» – спросил он.

«Типа того», – ответил Мэтт и со свернутыми в трубочку планами в руках ушел в очередной раз поглядеть на фасад дома.

Все вышло как нельзя лучше. Лора наконец-то перестала тянуть лямку на старого козла, причем надо признаться, в тот вечер Мэтт не на шутку забеспокоился. Если бы она отказалась носить еду мистеру Поттисворту, ему, Мэтту, точно была бы крышка. И действительно, получилось очень удачно. Когда Лора ему позвонила, ее голос прерывался и дрожал от испуга. К счастью, он успел оказаться рядом с ней к моменту прибытия доктора, который и констатировал смерть мистера Поттисворта. Лора прильнула к мужу, искренне считая, что тот захотел поддержать ее в час испытаний, хотя, по правде говоря, в глубине души Мэтт – в чем он бы никогда в жизни не признался – просто не мог до конца поверить, что старый хрыч наконец отбросил коньки.