Сокрушительный удар - Дик Фрэнсис

— Ублюдки! — уничтожающе сказала Керри Сэндерс, и я от души с ней согласился.

— Четыре фунта! — неразборчиво промямлил я. — У меня с собой только четыре фунта!

— Нам твои деньги не нужны. Нам нужна твоя лошадь.

Гробовое молчание. Если они хотели добиться от меня толку, не надо было так сильно бить по голове.

— Я уже вам сказала, что хочу оставить его себе! — произнесла Керри Сэндерс ледяным тоном. Ситуацию это не прояснило.

— Мало ли что вы сказали! А мы вам не верим! Говоривший был веселый плечистый мужик с бицепсами вышибалы и кучерявыми мышино-бурыми волосами, которые окружали его голову неким ореолом.

— Я вам предлагаю выгодную сделку, — сказал он Керри. — Чего ж вам еще, дорогуша?

— Какого черта, — выдавил я, — что здесь происходит?

— Ну ладно, три шестьсот, — сказал Кучерявый, не обращая на меня внимания. — Больше дать не могу.

— Нет, — ответила Керри Сэндерс. Тогда Кучерявый обернулся ко мне.

— Слушай, красавчик, — улыбаясь, сказал он, — вы с леди должны продать нам эту лошадь. И лучше сделать это по-культурному. Так что дай ей ценный совет, и разойдемся по-хорошему.

— Купите другую лошадь, — все еще невнятно пробормотал я.

— Слышь, красавчик, у нас мало времени! Три шестьсот. Либо да...

— Либо нет, — машинально закончил я.

Керри Сэндерс едва не рассмеялась.

Кучерявый полез во внутренний карман и достал пачки денег. Отделив несколько бумажек от одной из пачек, он швырнул ее в окно, на колени Керри Сэндерс. За этой пачкой последовали еще три запечатанные, которые он не пересчитывал. Леди тут же ловко выкинула деньги обратно в окно, и они упали на мокрый асфальт, сделавшись грязными в прямом смысле слова.

Туман у меня в голове начал постепенно рассеиваться, и колени перестали дрожать. Почуяв перемену, Кучерявый немедленно сменил образ делового человека на образ первостатейного грабителя.

— Ладно, шутки в сторону, — сказал он. — Мне нужна эта лошадь, и она будет моей. Ясно?

Он расстегнул «молнию» на моей непромокаемой куртке.

Я попытался высвободиться из цепкой хватки его приятеля, но обнаружил, что еще не полностью оправился от удара. У меня снова закружилась голова. В прошлом мне достаточно часто приходилось прикладываться головой, чтобы определить, что нормально действовать я смогу не раньше чем минут через пятнадцать.

Под курткой у меня был свитер, а под свитером — рубашка. Кучерявый сунул руку под свитер и нащупал бандаж, который я ношу на груди. Он мерзко ухмыльнулся, задрал свитер, нашел пряжку на бандаже и расстегнул ее.

— Ну что, красавчик, — сказал он, — теперь ты понял, как я получу эту лошадь?

Я сидел в своей машине на водительском месте, прислонившись головой к окну. Керри Сэндерс сидела рядом со мной, на коленях у нее, поверх дорогого замшевого пальто, лежали грязные пачки денег. Весь ее облик выражал неподдельный гнев.

— Ну не могла же я просто смотреть, как они вас мордуют! — сердито говорила она. — Кто-то ведь должен был вытащить вас из этой передряги, верно?

Я молчал. Она вышла из машины, подобрала деньги и приказала громилам оставить меня в покое. Она пожелала им подавиться этой лошадью. Она не пыталась позвать на помощь, убежать или сделать что-нибудь еще толковое, ибо повиновалась современному золотому правилу, гласящему, что, если сразу подчиниться требованиям грабителей, это вам обойдется дешевле.

— Вы были бледный, как покойник, — продолжала она. — Что вы думали, я буду сидеть и любоваться? Я не ответил.

— Что у вас там с рукой-то, черт возьми?

— Привычный вывих, — сказал я. — Плечо вывихивается.

— Что, все время?!

— Да нет. Не так уж часто. Только в определенном положении. Но очень неприятно. Я ношу бандаж, чтобы это предотвратить.

— А сейчас оно у вас не вывихнуто?

— Нет, — я невольно улыбнулся. — Если бы оно у меня было вывихнуто, я бы не сидел сейчас так уютно в машине. А все благодаря вам, — добавил я.

— Вот то-то же!

— Само собой.

Они забрали у меня из кармана сертификат на покупку и заставили Керри Сэндерс расписаться в получении денег. А потом просто ушли туда, где подписываются бумаги, чтобы переоформить документы на себя. Керри Сэндерс была не в том состоянии, чтобы попытаться им помешать, а я сам сейчас и ходить-то мог с трудом. И если я в чем-то и был уверен, так это в том, что Кучерявый и его дружок, не теряя времени, увезут Катафалка в неизвестном направлении. И, разумеется, никто не усомнится, что они это делают на законном основании. Перепродажа лошади сразу после торгов — самое обычное дело.

— Но почему? — в двадцатый раз спрашивала Керри. — Зачем им так понадобилась эта чертова лошадь? Почему именно эта?

— Понятия не имею. Ей не сиделось на месте.

— Вы сказали, что к четырем уже сможете вести машину.

Я взглянул на часы на приборной доске. Пять минут пятого.

— Ладно, поехали.

Я оторвал голову от стекла и осторожно покрутил ею. Вроде бы в порядке. Я завел мотор и направился к Лондону. Керри Сэндерс поначалу беспокоилась, но, когда мы проехали полмили и я ни разу не налетел на столб, она успокоилась. К этому времени шок сменился обидой.

— Я буду жаловаться! — решительно сказала она.

— Хорошая идея. Кому?

— Как кому? — удивилась Керри Сэндерс. — Устроителям аукциона, разумеется.

— Они вам посочувствуют и ничего не сделают.

— Как это ничего не сделают? Они же обязаны! Я знал, что они ничем никому не обязаны. И так и сказал.

Она посмотрела мне в лицо.

— Ну, тогда в Жокейский клуб. Они ведь распоряжаются всем на скачках.

— Аукционы они не контролируют.

— А кто же их контролирует?

— Да никто.

— Тогда обратимся в полицию! — Голос ее сделался резким от разочарования.

— Если вам угодно...

— В здешнюю?

— Хорошо.

Я остановился у полицейского участка, и мы рассказали нашу историю. Замотанный дежурный сержант записал наши показания, дал нам расписаться и, без сомнения, сразу после нашего ухода засунул их куда подальше: действительно, нас ведь не ограбили. Да, конечно, ударили по голове — это очень нехорошо. Но ведь мой бумажник на месте? И даже часы не сперли? Более того, эти хулиганы дали миссис Сэндерс лишние двести фунтов. Где же здесь, спрашивается, состав преступления?

С тем мы и уехали. Я смирился со своей судьбой, но Керри Сэндерс бурлила от ярости.