Скажи мне правду - Наталия Романова

в его доме закончились, и они снова целовались, как безумные, и снова он любил её, хотя она и испытывала некоторую боль... это было неважно, удовлетворения было больше.

Он любовался ею, уложив поперёк широкой кровати, он любовался, проводя подушечками пальцев по горячей, чувствительной коже, смотря на мурашек, что появлялись от этих прикосновений. И в каждом его взгляде, каждом слове, каждую ночь было столько любви, что всё, что случилось потом - казалось каким-то сюрреалистичным сном, какой-то параллельной реальностью, квадратом Малевича в её жизни.

Она до сих пор так и не смогла отпустить его, отпустить ту ситуацию и историю своей прошлой жизни.

Теперь у неё был Максим, и она пыталась, старалась изо всех сил жить дальше. И жить хорошо, счастливо. Она чувствовала себя обязанной быть счастливой ради сынишки, но разве возможно счастье по обязанности...

Сейчас, встретив Сергея, увидев его на краю своей жизни, она поняла, отчаянно поняла, что всё ещё любит его...

Только, что толку от той любви...

Часть вторая

Сергей.

Сергей шёл всё по тому же парку, в надежде встретить Майю. После той встречи в детском саду Марьяны, он не встречал Симпатичную, порывался, даже пару раз сам напросился, чтобы отвезти девочку в садик, но, придя раньше и простояв под окнами детского учреждения, пока на него не стали коситься воспитатели из окон, уходил.

Позже, в разговоре с племянницей, он выяснил, что Максимка болел - ветрянка, Марьяна тоже переболела и гордилась этим. На этой почве они подружились с Максимом, и она даже планировала пригласить на свой день рождения мальчика. При этих словах Жанна поджала губы, а Анж примирительно махнул рукой, сказав, что, конечно, она может пригласить своего друга. Никто больше не поднимал эту тему, ни Жанна, которая игнорировала существование Майи, ни Анж, который один раз спросил шурина: «Как ты?» и больше решил не лезть ни в жизнь, не в душу Сергея.

В общем, Сергея такая позиция родственников устраивала, он не хотел обсуждать ни ту давнюю историю, ни последствия, ни появление Майи в этом городе и её незримое, но всё же присутствие в жизни мужчины.

По большому счёту не так и много изменилось. До того осеннего дня он знал, что Майя где-то живёт, дышит, просыпается утром, идёт на работу, иногда он представлял её с другим мужчиной, но тут же отбрасывал эти мысли. Теперь он знал, что она живёт и дышит в одном городе с ним, более того, они ходят по одной улице и наверняка заходят в один супермаркет. И ему не нужно было представлять её с другим мужчиной - он видел живое подтверждение этого факта и, более того, слышал от Марьяны «папа Максима».

Но, вопреки здравому смыслу, он хотел увидеть Майю, и ему, в общем-то, было не так и важно её семейное, социальное  или любое другое положение. Просто увидеть, один-единственный раз. Он обманывал себя, понимая это. Увидев один раз, он захочет ещё раз и ещё. Мало что изменилось в его чувствах к ней, остались вопросы, ответы на которые он хотел знать... но уже не было желания прокричать ей в лицо эти вопросы.  Не осталось упрёков и, наверное, даже обиды.

Просто в этот, почти зимний день, он хотел увидеть Майю.

И увидел, смеясь про себя. Собранные на зиму аттракционы не слишком напоминали пожарные машины, но мальчик играл рядом с ними, «борясь с огнём», завидное постоянство для четырёхлетнего возраста.

Сергей почёл за лучшее встать в стороне и посмотреть на Майю, внимательно  приглядываясь, более тщательно, чем в прошлые два раза, когда он был слишком ошарашен. Она так и не носила шапку, используя вместо неё широкие палантины или шарфы, волосы выбились из хвоста от того, что иногда она убегала в панике «от огня», позволяя свою храброму сыну спасти её. Джинсы, замшевые сапожки на плоской подошве и яркий пуховик - Майя не выглядела на свои года. Она всегда казалась моложе из-за своих изящных форм, рождение ребёнка мало её изменило.

Вспомнились слова сестры, что Майю  «разнесёт после первого», тогда он усмехнулся, сейчас готов был засмеяться вслух. Засмеяться, подойти, поправить шарф на голове и отругать за отсутствие шапки, смотреть, как раздуваются её ноздри, когда он со злостью надевает на неё свою шапку, а она на него капюшон. С тех пор, когда они жили с Майей, он так и не купил себе ни одной куртки без капюшона...

- Клим?! - увидела и, ему показалось, даже обрадовалась.

- Привет, гуляете?

- Нагуливаем аппетит, - она улыбнулась, - к сестре?

- Да, помочь надо, шарики эти... вы придёте?

- Я не хотела, правда, извини, это, наверное, очень неудобно... Я спрашивала Жанну, она сказала, что всё нормально... они ведь просто дети и, скорее всего, после садика и не встретятся больше, так зачем...

- Если не пойдут в одну школу.

- Оооооооо, - в удивлении.

- В этом районе одна школа, обещают построить ещё одну, но когда это будет, кто знает.

- Да, инфраструктура тут, конечно, ой! Они не могут пойти в один класс! Марьяне только исполняется четыре, а Максимка постарше, я планирую отдать его в школу в шесть с половиной, так что...

- Точно, - Сергей не решил для себя, как ему относиться к откровенному облегчению в глазах Майи, но подумал, что это нормально. Даже правильно, он подумал, что для неё самой или её мужа не такое большое удовольствие видеть бывших почти родственников.

Они заболтались, как когда-то давно, у памятника Пушкину. Сергей ощущал дежавю, несмотря на другое время года, другие обстоятельства, да и перспективы.

Он узнал, где она работает и кем, и был немало удивлён, что Майя пошла в бухгалтерию, она никогда не любила цифры. Но объяснялось всё просто - «деньги». Рассказал немного о себе.

Оба старательно обходили прошлое или личное. Сергей не стал спрашивать, кто её муж или где они познакомились, может, от страха узнать, что он появился ещё тогда, когда в её жизни был Сергей. А Майя не спросила про него. Женат ли, есть ли подруга. Может, из опасений услышать, что да, есть, но, скорей всего, от отсутствия интереса.

Вот только стояли они немного более близко, чем должны были бы, и её руки были в его ладонях немного дольше, чем надо, чтобы согреться. Он почувствовал, как завибрировала, вздрогнула её ладонь в его, и подул на неё теплом, согревая, кажется, больше себя.