«Пощады никто не желает!» АнтиЦУСИМА - Глеб Дойников

— Поднять предварительный — всем кораблям — поворот вправо вдруг, на 12 румбов. На «Громобой» и «Баян» — семафором и по радио передать следующее…

Русские корабли, воспользовавшись неминуемой сумятицей, вызванной резким выходом из строя флагманского «Фусо», должны были резко переломить траекторию движения. Несколько сблизившись с противником, они понеслись бы почти в обратном направлении, расходясь с японцами на контркурсах. Того должен был быть занят расхождением с флагманом Камимуры, который внезапно возник на пути его отряда и за которым могли увязаться и «Конго» с «Идзуми». Но поднятые Камимурой сигналы «Командующий временно передает командование „Конго“» и «Занять место в голове колонны первого боевого отряда» восстановили порядок.

Концевой отряд японской колонны, который, как и его корабли, снизил ход до десяти узлов, пропуская Камимуру в голову колонны, уже попал под обстрел медленных, но хорошо вооруженных броненосцев Небогатова. Пара русских броненосных крейсеров «Громобой» и «Баян» увеличили ход до максимума и пошли на юго-запад. Было похоже, что быстрые русские крейсера хотели охватить последнего в его колонне — «Асахи», по которому и так сейчас пристреливалась пара русских броненосцев. Но вполне возможно, что их истинной целью был поврежденный «Фусо», который должен был отстать от колонны главных сил примерно через четверть часа, если та увеличит ход. Если же ход не увеличивать и попытаться «Фусо» все же прикрыть, то тогда на недопустимо близкую дистанцию подойдет Небогатов. Его отряд — это уже не два недовооруженных крейсера-рейдера, а пять броненосцев с двенацатидюймовым главным калибром и три броненосных крейсера. А нет, уже четыре — «Россия», справившись с повреждениями, медленно, но верно догоняла концевой «Рюрик». Она еще вовсю дымилась минимум в трех местах и не очень твердо держалась на курсе, но явно была готова продолжать бой. А тут еще бронепалубные крейсера, сведенные в три отряда, но так и не нашедшие русские транспорты, в очередной раз запрашивают дальнейшие инструкции! Японский флагман тяжело вздохнул, мысленно обратился за помощью к Оми Ками и начал отдавать приказания.

К удивлению Макарова, неизбежная сумятица, возникшая было при проходе слабоуправляемого «Фусо» сквозь линию броненосцев Того и метанием следовавшего в кильватере за раненым кораблем «Конго»,[5]кончилась не начавшись. Повинуясь сигналу Того, головной отряд быстроходных крейсеров Камимуры несколько изменил курс и принял в кильватер его колонну. Единственным бонусом русских стало створивание на несколько минут японских отрядов и падение точности их стрельбы из-за резких смен курса. Макаров с ужасом понял, что быстрые, но кое-как бронированные «Пересветы» теперь находятся всего в двух милях от смертельно опасных для них броненосцев Того. Одного-двух попаданий двенадцатидюймовых снарядов с такой дистанции могло хватить любому из трех русских «гибридов» для потери боеспособности. А при некой неудаче — и для утопления корабля.[6]Изменив первоначальный приказ, Макаров приказал отряду Ухтомского поворотом «все вдруг» разорвать дистанцию с противником и уходить в конец колонны русских главных сил. Там пристроиться за «Сисоем» и далее «действовать по обстановке». Оттуда у слабо бронированных, но прилично вооруженных «Пересветов» был шанс нанести урон противнику, не подвергаясь ненужному риску. Увы, этот логичный маневр выключал их из боя минимум на десять минут. Отряду Розенкранца, сократившемуся до двух кораблей, был отдан совершенно противоположный приказ — атаковать хвост японской колонны. При возможности пройти за линию японских линкоров и, если удастся, отрезать от главных сил шестой боевой отряд японцев, состоящий из четырех старых крейсеров. Шестой боевой отряд, флагманом которого была старая приятельница «Варяга» «Нанива», уже в третий раз пытался просочиться на север мимо занятых боем с японскими линкорами русских главных сил. Того хотел во что бы то ни стало добраться до русских транспортников. В принципе на пути японских бронепалубников успевали встать русские коллеги — «Светлана», «Паллада» и примкнувший к ним «Новик». Их сил вполне хватало для парирования угрозы любого японского крейсерского отряда, но Макаров хотел не просто отогнать «собачек». Он хотел поймать увлекшегося командира японских крейсеров, что и растолковал Розенкранцу в радиограмме.

Свой же собственный отряд Макаров решил пока не уводить из столь удачно занятой им позиции в голове японцев. Он рассчитывал на стойкость тройки хорошо забронированных новых броненосцев и мощь их двенадцатидюймовых орудий. Три новых броненосца держались под огнем четырех японских коллег и трех броненосных крейсеров более получаса. Первым не выдержал «Цесаревич», он оказался в наихудшем положении из тройки русских «богатырей». По нему вели огонь два броненосца Того и шедший третьим в строю крейсеров Камимуры «Ивате». Одна за одной замолкали шестидюймовые башни, часть из них можно еще было ввести в строй, но для этого надо было выйти на верхнюю палубу и с помощью лома, кувалды и зубила выковырять заклинившие их осколки. До выхода из зоны обстрела это было невозможно, что подтвердили две попытки починиться, не выходя из боя, приведшие к серьезным потерям в людях. Но попавший в правую кормовую башню японский крупнокалиберный снаряд перекосил ее и сделал любые попытки ремонта в море бессмысленными. Несмело поначалу занимающиеся пожары постепенно окрепли, к десяти часам броненосец, казалось, полыхал уже с носа до кормы. Попытки тушить очаги возгорания одна за одной срывались новыми взрывами снарядов, осколки которых выбивали людей пожарных дивизионов и в клочки рвали шланги. От удара шестидюймового снаряда в вертикальную броню кормовой башни вышла из строя система отката левого двенадцатидюймового орудия. А сама башня теперь поворачивалась очень медленно и с жутким скрипом, перемалывая засевшие в мамеринце осколки. Через десять минут попавший в то же место восьмидюймовый снаряд заставил башню временно прекратить огонь, контузив всех находившихся в ней. Носовая башня главного калибра, получив удар в вертикальную броню снарядом неустановленного калибра, тоже временно вышла из строя. Командир броненосца, каперанг Эбенгард, скрипнув зубами, причем в прямом смысле этого слова — толстым слоем сажи от полыхающих по всему кораблю пожаров в рубке было покрыто все, — скомандовал поворот влево. Но не успел еще кренящийся на правый борт броненосец начать маневр по выходу из строя, как из телефонной трубки раздался радостный вопль сидящего на фор-марсе молодого сигнальщика: