Тошка, собачкин сын - Вячеслав Чиркин

Приходится возвращаться, так толком и не облаяв трусливого чужака.

– Я тебя взяла делом заниматься или за кошками гоняться? Помогай-ка. – И Зоя Ивановна вкладывает в зубы Тошке край лёгкой дорожки, сама же немного натягивает её за другой конец и осторожно, чтобы не повредить собаке зубы, хлопает ею.

Зато Тошка изо всех сил тянет полотнище на себя, мотает из стороны в сторону головой, рычит и треплет его, будто это ярый враг.

И всё это на глазах у дворовой публики – бабушек и детишек. Зрители смеются, кричат: «Бис! Браво!», дружно аплодируют.

Довольная и гордая за своего воспитанника, Зоя Ивановна не спешит уходить. Она садится на лавочку, чтобы с удовольствием послушать похвалы и ответить на расспросы о Тошке.

Пёс тем временем обегает вокруг дома, обменивается приветствиями (обнюхивается) с другими собаками и возвращается к хозяйке.

Дело сделано, и они, бодрые и довольные, идут домой.

Время шло. Обстановка в стране изменилась. Цены на продукты стали кусаться, выражаясь собачьим языком.

Потом начали задерживать пенсию, а Тошке требовались и мясная косточка, и рыбьи головки, и творожок.

Несмотря на экономию, денег не хватало. Зоя Ивановна решила сходить к подруге Кате занять необходимую сумму. Денег у той не оказалось – сама дочери помогала, но и в совете не отказала.

– А ты отдай кому-нибудь собаку или усыпи. Жила без неё и ещё поживёшь: одной бедовать легче.

– Что ты, Катенька! – возмутилась Зоя Ивановна. – Я без Тошки выла по ночам от одиночества. Не жила – доживала! А теперь поговорить, погулять есть с кем. Он у меня всё понимает, только что не говорит. Как же его отдать усыпить?

– Тогда на работу устраивайся, пока здоровье есть, а там, глядишь, что-то изменится в лучшую сторону.

С тем и расстались.

В тот же день Зоя Ивановна позвонила своему бывшему начальнику, который теперь работал директором фирмы, и объяснила положение.

– Приходи, что-нибудь придумаем, – коротко ответил Вадим Петрович.

И действительно, придумал для неё должность вахтёра-хозяйки по офису. Определил оклад, обещал премиальные.

– Хватит? – спросил благодетель.

– За глаза! – обрадовалась Зоя Ивановна. – Спасибо вам.

– Тогда сходи в кассу, получи аванс и выходи на работу.

Домой Зоя Ивановна вернулась счастливая и с полной сумкой продуктов. Сварила вкусный обед, досыта накормила и Тошку.

Утром она пораньше выгуляла пёсика, положила ему в миску макарон «по-флотски», сменила воду, приласкала, потрепала за уши и, наказав: «Ну, веди себя паинькой, а я пошла на работку, денежки заколачивать», – торопливо убежала.

Тошку насторожило такое многословное прощание, да и слово «работа» он раньше не слышал, но гадать и раздумывать не стал, забот у него в отсутствие хозяйки было предостаточно…

Кто думает, что жизнь взаперти скучна и однообразна, всерьёз ошибается. Если бы Зоя Ивановна узнала, чем её любимчик занимается в её отсутствие, она бы очень удивилась.

Во-первых, Тошка решил поддерживать порядок за окном. Там, на наружном откосе, был прикреплен фанерный ящичек, в который хозяйка каждое утро насыпала крупы, хлебных крошек для воробьёв и голубей.

Вообще-то кормление птиц пёс считал излишним баловством, но особенно не протестовал: сухой крупы он не ел, и хлебными крошками сыт не будешь. Но воробьиной едой норовили попользоваться ненасытные вороны и нахалки-галки, а этого хранитель квартиры допустить не мог.

Вначале бдительный сторож просто сидел на подоконнике и лаял на грабителей, но те вскоре поняли, что пёс их не достанет, и начисто склёвывали весь корм. Чтобы пресечь жуткое беззаконие, Тошка изменил тактику. Он затаивался в глубине комнаты и, как только ворона или галка опускалась в кормушку, стремительно вспрыгивал на подоконник. Нервы у воров не выдерживали, и они поспешно удирали.

Что греха таить, при таких бросках случалось и занавеску оборвать, и шкатулку с нитками уронить, и вазу разбить. Но в этом Тошка своей вины не видел. Зачем вещи ставить там, где они мешают? Возможно, кто-то имел иное мнение, но это, простите, его личное дело… Так считал пёс.

К воробьям Тошка относился с некоторым пренебрежением, но в общем-то и с пониманием. А вот зачем его любимая хозяйка писклявым синичкам большой кусок сала подвесила – он уразуметь не мог. «Подумать только: птичкам – сало!.. Да у них и зубов нету! Как они его грызть будут? И чем эти желтощёкие вертушки лучше воробьёв? Вот и пусть вместе с ними крупу клюют!» – возмущённо думал пёс.

Он дважды пытался запрыгнуть в открытую форточку и схватить сало, но оба раза грохался на пол. Пришлось смириться и смотреть, как суетливые неумехи щиплют деликатес, который он мог бы проглотить целиком за их же здоровье.

Несомненно, со временем Тошка придумал бы и на синичек управу, но его ждали более серьёзные дела…

На лестничную площадку, где находилась квартира Зои Ивановны, выходили ещё три двери. И за каждой кто-то жил. Притом не только люди, но и Тошкины четвероногие собратья. Устав воевать с воронами и голубями, Тошка устраивался на коврике перед входной дверью и, положив голову на лапы, внимательно слушал.

Вот со скрипом открылась и быстро захлопнулась дверь в девятой квартире.

Это выпустили проветриться толстого, трусливого кота Мэйсона.

Тошка знал, что кот осмотрится и крадучись пойдёт мимо его двери к лестнице.

Мэйсон ступал мягко, осторожно, и узнать о его приближении можно было только по запаху. Кот очень дорожил своей пушистой, ухоженной шкуркой, помнил, кто где живёт, и был всегда начеку.

Нюх у кошек слабее собачьего, зато слух – острее. Кот и через дверь мог услышать частое дыхание своего лютого врага, поэтому Тошка накрывал нос лапой, замирал и ждал, когда из-под двери потянет противным кошачьим душком.

В этот момент следовало как можно злее и громче «поздороваться» с соседом: «Гав! Гав! Гав!»

Кот от неожиданности подпрыгивал, будто на горящий окурок наступил, и панически орал: «Ма-а-а-у-у!!»

На вопль выскакивала хозяйка Мэйсона, такая же толстая и неповоротливая.

Она хватала своё сокровище, прижимала к груди и оглядывалась, думая, что на её «крошку» напали злодеи.

Никого не увидев, женщина громко ругала «дворняг недогры-зенных», намекая на Тошку.

Впрочем, Тошку это мало расстраивало.

Послушав организованный им концерт, пёс с победным видом отправлялся на кухню.

Полакав водицы и проверив порядок на окне, пёс возвращался на свой пост у двери: скоро мужчина из десятой квартиры, по прозвищу «босс», должен выводить своего курносого бульдога Дюка, которого Тошка презирал за чванство и зазнайство.