Одиннадцатый легион - Денис Юрин

А дело обстояло так… Одним из обязательных вступительных экзаменов в Академию было фехтование. Знатные дворяне, герцоги да бароны, нанимали для своих отпрысков профессиональных учителей, которые стоили очень дорого и были не по карману бедному дворянину. Заполучить учителя для Дарка было большой и, пожалуй, неразрешимой проблемой, но вот однажды отец вернулся из города с высокой темноволосой эльфийкой. Ее стройная фигура, красивые черты лица и очаровательная улыбка чуть ли не явились причиной сердечного приступа матери. Такую наложницу пожелал бы иметь всякий, она могла бы стать украшением любого, даже королевского, двора. Но, как тут же выяснилось, отцом руководило не «мужское естество», а лишь забота о будущем своего несмышленого пятнадцатилетнего оболтуса. Еще до начала весенних праздников отец написал письмо своему старому полковому другу и нынешнему начальнику местной тюрьмы, в котором просил продать ему какого-нибудь заключенного, кто «поспокойнее и прекрасно владеет оружием». В тот год было большое восстание эльфов в провинции Сардок, в результате которого погибло много народу. Таким образом Джер и оказалась в поместье сеньора Аламеза.

Появление эльфской красавицы не могло остаться незамеченным в деревне. Вначале крестьянские парни боялись подходить к ней близко, думая, что она любовница сеньора, потом, разобравшись, что к чему, осмелели и были наказаны: коромыслом, ушатом, вожжами и снова коромыслом…

Она не была добрым другом и отзывчивым наставником, но была очень эффективным учителем…

* * *

– Ну, никак не могу понять, кто же из нас мальчик, а кто девочка и кто кого должен защищать? Отдыхаешь? Отдыхай, отдыхай, красавчик! Слабенький ты мой, совсем умаялся, совсем обессилел. Самое время взять тебя на ручки, отнести домой и уложить баиньки.

– Перестань, Джер, мне плохо…

Эльфийка, важно расхаживающая взад и вперед по поляне, неожиданно присела на корточки рядом с телом поверженного на землю ученика, запустила руку в густую копну непослушных волос и рывком поставила Дарка на четвереньки.

– Ну, ты подожди, маненький, сейчас я тебя приласкаю, тебе совсем хорошо станет!

Сильный удар острых костяшек левого кулака, пришедшийся точно под ребра, вновь повалил юношу на землю. Джер поднялась в полный рост и принялась отчищать костюм от насевшей во время занятий пыли. Движения женщины были элегантными и плавными, словно у дикой кошки.

Избитый, весь в синяках, ссадинах и кровоподтеках, он лежал на песке, сдерживая слезы, выступающие не столько от боли, сколько от ненависти. В такие минуты Дарк ненавидел себя за то, что он такой слабый и беспомощный, ненавидел Джер, избивавшую его каждый день, ненавидел отца, который сейчас спокойно стоял рядом и молча смотрел, как эльфийка измывалась над ним.

Подняться он пытался несколько раз, но безуспешно – тело как будто окаменело. Единственное, что он смог сделать, подстегиваемый злобой и ненавистью, так это встать на четвереньки и тут же шлепнуться обратно в грязь, как туша коровы на пастбище во время эпидемии ящура.

Во время этой весьма комичной, как могло показаться со стороны, процедуры жестокосердная мучительница продолжала свой монолог:

– Люди – удивительные существа: так мало живут и так долго соображают. Судя по твоим умственным способностям, общаться на равных с тобой можно будет лишь к старости, когда ты наконец-то перестанешь слушать слова, а будешь понимать их смысл. Сейчас же придется объяснить подробнее. За тот месяц, что я с тобой нянькаюсь, ты все-таки чего-то достиг; вполне сносно владеешь мечом для старого, изможденного недугами и ласками наложниц аристократа… Возможно, ты даже сможешь сдать экзамен в Академию, но ради только этой цели не стоило бренчать оружием, даже брать его в руки не имело смысла. Ты молод и беден, а впереди у тебя полная опасностей жизнь. Сносно владеть мечом – вопрос не карьеры, а элементарного выживания. Даже если ты не станешь военным и не будешь стремиться улучшить свое положение в обществе, все равно тебя встретят многие, жаждущие отнять то малое, что ты имеешь: деньги, дом, жизнь. Поверь мне, я знавала многих негодяев, не брезгавших отобрать у нищего котомку и перерезать горло ближнему своему всего за пару монет. Отселе мораль, мальчик: «На ногах нужно стоять, даже когда их нет; руками надо работать, даже когда это сложно; а головой – думать… даже в твоем случае!!!»

Неожиданно, резким рывком, Джер сама подняла его, развернула в воздухе, притянула к себе за порванные рукава камзола и злобно прошипела, скалясь мелкими эльфийскими зубами: «В следующий раз я пойду до конца, буду бить тебя до тех пор, пока не встанешь на ноги, запомни!!!»

Его не оттолкнули, а просто отпустили, но этого было достаточно. Тело снова повалилось в грязь. Отряхнувшись от брызг, Джер плавной кошачьей походкой подошла к отцу и что-то тихо сказала. Сеньор Аламез одобрительно кивнул и даже улыбнулся, как всегда немного загадочно.

* * *

Ждать пришлось действительно недолго. Вскоре шум повторился, послышался скрип колес и тихие, приглушенные голоса. Прошло еще несколько минут, и из тумана выкатилась повозка с тремя оживленно спорящими мужиками. До Дарка донеслись обрывки фраз:

– А я те, Щук, говорю, за каждый зуб по полтине…

– Брешешь, собака! Коренные дороже, в них золота больше…

– Щас по роже получишь, перстни спрятал, гад…

– Так это когда было-то?!

– Когда бы ни было, а получишь.

Все сразу стало понятно, он нарвался на хозроту. Какое-то подобие порядка существовало даже в сумбурные военные времена. Вскоре после боя на поле появлялись вспомогательные подразделения победившей армии: вначале санитары – помочь раненым, а затем хозроты – собрать трофеи и обобрать убитых. Второму занятию королевские мародеры уделяли куда больше времени и сил. Лишь потом, в лучшем случае через несколько дней, начинали сгоняться похоронные команды из военнопленных.

Повозка остановилась, издав скрипучий протяжный звук, вызвавший у Дарка новый приступ головной боли. Из телеги вывалилось трое пузатых мужиков в кожанках. В руках они держали грубые холщовые мешки и бесхитростный инструментарий для вырывания зубов и отрезания пальцев.

– Слышь, Щук, подсоби… Застрял, зараза, слезать не хочет.

Один из простолюдинов пытался стащить перстень с пальца убитого офицера.

– Уйди, тефтеля, всему учить надоть… Не лезет, так руби, чего цацкаешься?

– Да он же вроде наш, не черный…

– А кой хрен разница?!!!

– Слышь, Щук, а он вроде бы того, дышит…

Щук, явно старшой в мародерской команде, снял с пояса палицу и быстрым отточенным годами ударом раздробил голову умирающему.

– Теперича ужо нет.

Дарк еще сильнее вжался в землю, старался не шевелиться и дышать очень-очень медленно. Он не был напуган, просто не знал, как поступить: притвориться убитым или напасть?

Был шанс, что мародеры пройдут мимо, посчитав его мертвым. С другой стороны, если их не обманет его притворство, то он даже не успеет подняться. Тяжелые окованные дубинки успешно завершат дело махаканской секиры, ему не дадут встать на ноги, просто забьют, как крысу. Но в то же время, будучи сильно потрепанным, потерявшим координацию и плохо видя, трудно одолеть троих здоровых мужиков, проведших большую часть жизни на скотобойне. В любой момент он мог потерять сознание, закружившись в финте или делая выпад, могла отказать больная нога.