Боевой разворот. И-16 для «попаданца» - Александр Самохвалов

Без спешки уже – а куда спешить? – поворачивая к аэродрому, осматриваюсь. «Мессеров» не видать. Слева чуть впереди Фролов. Получается, я даже на своем штатном месте, лишь далековато оторвался. Петькина только не обнаруживаю. Хотя нет, вон он, внизу, порхает бабочкой. Неуправляемый полет, и купола не видно. Первая потеря. Почти не знал его, хотя и из нашего выпуска. Как его звали-то… Валера, кажется…

Полным газом поспешаем за «хейнкелями». Так вот, конечно, не догоним, но перед бомбежкой тем придется лечь на боевой курс, вот тут-то и мы подоспеем. Впрочем, трассы веником, и из-за «хейнкелей» высыпает в стороны и вверх, парами, сразу шестерка «чаек». Молодцы, успели взлететь! Один «хейнкель» сразу вспух взрывом, оставшиеся поспешно избавляются от бомб и уходят с набором высоты куда-то на юг, огрызаясь трассами, «чайки» за ними. Тот, которого пометил мой ведущий, заметно отстает. Похоже, отлетался. Но его возьмут «чайки», а Фролов уже закладывает широкий вираж. Правильно, наша главная задача – обезопасить взлет-посадку. В экономичном режиме барражируем над аэродромом еще минут двадцать, контролируя воздух. Ощущения поначалу несколько необычные. Вроде чувствую себя спокойным, как танк, сколько такого уже было на симуляторах – не счесть… а сердце-то все равно колотится как сумасшедшее. Чудеса. Странный какой-то сон. Со всеми звуками, ощущениями, запахами даже, как, впрочем, и положено в современном симуляторе, но реальность какая-то… чересчур реальная, скажем так. Вот гарью потянуло с земли. Там три воронки с разбросанными вроде как головешками, горящими и дымящимися вокруг. Возвращаются «чайки». Все вшестером. Что радует. Заходят на посадку, притираются к полосе – но это не наше дело. Наша «коза ностра» – бдить небо. Фролов вон головой крутит, как заведенный. Опыт есть опыт. Через пяток минут вижу – взлетают еще две тройки «чаек». Похоже, на смену нам. Фролов, качнув мне крыльями, заходит на посадку. Пора и мне. Не спеша снижаюсь, продолжая контролировать воздушное пространство. Притираю машину на все три точечки и гоню тихонечко так к стоянке. Там, похоже, главные «фуражки» собрались. Уже…

Встав на место, выключаю зажигание, отстегиваюсь, отрываю потную задницу от парашюта, на крыло и на землю. Родимую!.. Трава мягко пружинит под высокими каблуками. Продолжаю радоваться жизни – какой потрясающий сон! Шлем в руки – пилотку на голову. Фролов ждет. Стройный, белобрысый, сухощавый. Глаза серо-голубые, вроде спокойные, но словно с сумасшедшинкой в глубине. Может, после боя? Хотя нет, «чужой» полагает его мужиком нормальным, но жутко взрывным. В наше время сказали бы – «отмороженным». На всю голову. Пожимает руку. Крепенько так. Топаем к «фуражкам», Фролов чуть впереди – начальник, однако… Задумываюсь на секунду, и управление тут же перехватывает «чужой». Шагов за пять переходит на строевой (до чего ж ладно это у него получается!), где-то в паре шагов от совсем молодого еще чернявого мужика, довольно рослого и слегка горбоносого (от «чужого» знаю – комполка, майор Костенко, Анатолий Валентинович), останавливается, по стойке «смирно», рука к голове. Фролов рядом, слышу, докладывает: «Товарищ майор! Звено старшего лейтенанта Фролова посадку произвело. Задание выполнено. Уничтожено четыре самолета противника. Потери: младший лейтенант Петькин».

Майор, отдавая честь, молча смотрит, внимательно так, сначала на Фролова, потом на меня. Меня же что-то цепляет, какая-то неувязочка… Нестык какой-то… Ага, нога болит. Которую ушиб, когда из палатки выскакивал. Так не бывает. Не бывает такой детализации. Ни в симуляторах, ни во сне. Чтоб еще и боль. Не от раны, а от случайного ушиба. И тут до меня вдруг дошло, что это не сон!

И тут до меня вдруг дошло, что это не сон… Сердце рвануло к горлу и тут же ухнуло вниз, мир словно подернулся рябью, горизонт качнулся, и земля будто выкатилась из-под ног…

Очнулся уже в палатке. На кровати. С панцирной сеткой. Такие только в санитарную поставить успели. Надо же, страсти-мордасти какие. Сомлел, словно барышня. Хорошо хоть в туалет сбегал перед вылетом, попить не успел и в полете потел. Иначе и вовсе мокрое дело было бы. Впрочем, в реально боевых частях это не западло. Хоть обосрись, а если действуешь по делу, то и претензий к тебе никаких. Так, подколют… И то не факт.

Хотя и шуточка со мной случилась… определенно не для слабонервных. Как это меня угораздило… и, самое главное, куда? А также – зачем?

Рядом с кроватью мужик сидит. Похоже, ждал, когда проснусь. В форме. Белобрысый до белесости, глаза стыло-бесцветные, а кажется, будто темный весь, обугленный какой-то. Душой, наверное? В голове шепнуло – особист. Старший лейтенант ГБ Альгирдус Йонасович Катилюс. Литовец, выходит… Третий, с недавнего времени и пока еще, отдел НКО[18], ага. Кровавая, значит, «гэбня» в гости к нам. Не так чтобы очень молод. Для старлея. Впрочем, их дела – кто ведает? Век бы не знать…

Что очнулся, просек сразу, но не шелохнулся даже. Смотрим друг другу в глаза. Типа, кто кого переглядит. Прежнего меня, похоже, дрожь пробирает, мне тоже не дюже уютно, но и не так чтобы очень. Отбоялся свое… Давно.

– Как самочувствие, Малышев? – спокойно так. Акцента нет. Единственно, какой-то слишком правильный, что ли, выговор.

Ага, Малышев, вот, значит, как… Откуда-то знакомое фамилие, но давай-ка мы лучше сейчас по-быстренькому «чужого» выпустим, с его страхом, а? А то этот стылоглазый, похоже, не зря свой хлебушко трескает, с ходу приступит контру выискивать. Нам же в контры не хочется. Вроде как ни к чему нам это. Совсем. В столь стремные тем более времена.

– Хорошее самочувствие, спасибо, товарищ старший лейтенант госбезопасности, – бормочу скороговоркой, пытаясь привстать в кровати. Взгляд по максимуму преданный, боюсь и на самом деле, иначе почувствует. Знаем и эту публику. С тех пор она если и поменялась, так разве что поплоше стала. Однако и говорок же у меня… деревня деревней, причем глухое такое Поволжье. Этих ни с кем не спутаешь, с их жестким безударным «о». И привязчивая штука эта до безобразия. У баб Вари до самой смерти такой был. Как начнет окать, так хошь стой, а хошь падай. Пацаны подмосковные, помню, аж уссыкались. За глаза. В глаза же и не думали. Уважали потому как. Было за что.

– А долго я…

– Минут десять… Ничего, ничего, лежите… – Пауза. – А как это вы взлетели… вот так… без приказа, без ракеты… Без всего?

– Виноват, товарищ старший лейтенант, сон приснился, что немцы напали, а я в дежурном звене… Побежал спросонья, смотрю, и правда летят…