Письма на воде - Наталья Гринина

крепостной стене, куда он выполз, не в силах находиться во дворце. Там его и нашёл Чжи Мон, чтобы отправить с поручением ещё до рассвета.

Мало того, что поездка его оказалась напрасной, потому что доверенный человек звездочёта, живший в приграничной деревне на севере Сонгака, таинственным образом скончался накануне! Теперь неоткуда было узнать, причастны ли к организации покушения на наследного принца северные кланы, которые давно уже выказывали недовольство Его Высочеством в качестве потенциального правителя Корё.

Неужели всего этого судьбе было мало, и она продолжала его испытывать?

Видимо, да, потому что на него вдобавок возложили тяжёлую миссию вестника смерти. Повесилась служанка, подававшая завтрак наследному принцу Ван Му в тот самый день, когда умерла птица, которой дали попробовать приготовленную для него еду. По словам Чжи Мона, самоубийство было инсценировано, во дворце искали виновного. А Ван Со, раз уж всё равно направлялся на север, должен был заехать к родителям этой девушки, принадлежавшей некогда знатному, но обедневшему роду, и сообщить несчастным о смерти единственной дочери, которую те с большим трудом устроили служить при дворе для поддержки семьи.

Четвёртый принц это поручение выполнил, но у него разрывалось сердце, а перед глазами до сих пор стояли лица стариков, получивших страшное известие. И от кого! От Волка, который сам был словно посланец преисподней в своих чёрных траурных одеждах и маске, скрывающей обезображенное лицо.

Ван Со глухо застонал, вспомнив, как от него шарахнулись мать и отец погибшей служанки, стоило ему зайти в дом, и со всей силы пришпорил коня, чтобы забыться в бешеной скачке.

Почему он? Почему и это тоже выпало ему?

Он влетел на улицы Сонгака не разбирая дороги. Люди бросались в стороны, едва его завидев.

– Волк! Это Волк! – разносилось по округе.

«Волк!» – колоколом билось в ушах Ван Со, заставляя его морщиться и скрипеть зубами в бессильной злобе. И если бы кому-то не посчастливилось попасть под копыта его коня, это ничуть не расстроило бы четвёртого принца.

С чего бы?

Ван Со и сам не понял, как всё случилось, когда возле моста перед ним вдруг мелькнуло, падая в реку, нечто яркое, розовое, словно сорванный с дерева ветром лёгкий бумажный фонарик. Не успев ничего подумать, принц на полном скаку подхватил это воздушное нечто на самом краю обрыва и вскинул на спину коня, к себе в седло. Простой инстинкт, реакция тела, ничего более.

Прошло ещё несколько бесконечно длинных мгновений, пока Ван Со не осознал, что крепко прижимает к себе маленькую девушку с перепачканными сажей щеками и огромными глазами, полными ужаса. Принц отражался в её расширенных зрачках, взбешённый, с холодной яростью на застывшем лице и растрёпанной гривой волос. Ясно, почему она так на него смотрела! Её хрупкое тело била крупная дрожь. Он ощущал это напряжённой ладонью, кончиками пальцев, слышал это в её неровном дыхании.

Сколько же можно, а?

Сколько можно смотреть людям в глаза, обжигаясь их страхом и отвращением?

Мало ему досталось в последнее время, ещё и она тут… Бестолочь чумазая! Дернуло же её попасться ему на пути! Только её и не хватало вдобавок ко всем прелестям этого отвратительного дня! Теперь наверняка примется рассказывать всем и каждому, как её, бедняжку, схватил свирепый Волк и едва не уволок в тёмный лес.

Да лучше бы он овцу спас, чем эту замарашку!

Вне себя от раздражения и разочарования четвёртый принц грубо швырнул спасённую девушку на землю, словно вместе с нею можно было так же легко сбросить всё, что его тяготило.

Но эта пигалица в дорогой слепяще-розовой одежде, от которой у Ван Со в глазах кружили яркие пятна, вдруг принялась отчитывать его на весь рынок, едва поднявшись на ноги:

– Стойте! Подождите-ка! Как вы могли так обойтись с человеком, словно это мешок? Как вы вообще можете мчаться по такой узкой дороге? Всем пришлось отбежать! Вам что, важнее ваша лошадка, чем люди?

Нет, вы только посмотрите на неё! Это же нечто невообразимое!

Только что чуть не искупалась перед смертью, а позволяет себе подобное! Ещё ни одна девушка не разговаривала с ним таким назидательным, напрочь лишённым почтения тоном. Однако её цыплячье возмущение не столько разозлило, сколько позабавило Ван Со.

Пожалуй, стоило бы её проучить.

Как только девчонка, выдохнув первую порцию негодования, накинулась на него вновь, принц поднял своего коня на дыбы прямо над ней, и все слова у неё разом куда-то пропали. Должно быть, проглотила вместе с пылью, так кстати набившейся ей в рот, когда она опять ткнулась носом в землю.

Поделом, хмыкнул Ван Со и, не оглядываясь, направился дальше.

Но когда, вернувшись во дворец, он спешился и неосознанным движением поднёс руку к груди, то с изумлением понял, что давящая ледяная корка внутри дала трещину и начала таять по какой-то необъяснимой причине.

«Вот мерзавец!» – искренне восхитился Чхве Чжи Мон, наблюдавший за всем этим безобразием из-за телеги с перезревшей капустой, от которой густо пахло тухлятиной.

Принц мог бы вести себя повежливее, хотя куда там, это же четвёртый, а не восьмой!

Но Чжи Мон улыбался. Самое главное – всё получилось! А ловко он подкинул кочерыжку под ноги зазевавшемуся крестьянину с огромной торбой за спиной, который и подтолкнул Хэ Су к обрыву. И как вовремя, а! Звездочёт потёр ладони, донельзя довольный собой.

Народ, взбудораженный произошедшим, потихоньку разбредался по рынку, возвращаясь к своим делам. Телега источала тошнотворный запах гнили и навоза. Изнемогавший от попрания эстетических чувств звездочёт морщился, однако не спешил покидать своё неудачное укрытие, пока прибежавшая служанка не потащила Хэ Су обратно во дворец. Размахивая руками и то и дело закатывая в ужасе глаза, она визгливо причитала на всю округу, что рисовый клей, за которым госпожа Хэ приглядывала по поручению принцессы Ён Хвы, подгорел, и теперь беды не миновать.

Наконец Чжи Мон выбрался на дорогу, шумно вдохнул стылый воздух, прочищая лёгкие, и неторопливо, с чувством исполненного долга направился за девушками, держась на безопасном расстоянии.

Дело сделано. Он – молодец!

Я часто потом пытался вспомнить и понять, Су, как же я не разглядел тебя при первой встрече. Однако единственное, что всплывало в памяти, – это запах лотоса, медовых сладостей и чего-то ещё, больше всего похожего на… рисовый клей. Забавно, но я почему-то так и не спросил тебя, откуда это взялось.

Хотя… Было ещё одно… Странное ощущение сродни тому, что я испытал тогда на перевале, глядя на луну,