Чисто семейное убийство - Елена Юрская

— На водки.

Галина брезгливо поморщилась и вдруг подумала о милиции, которой трудно будет объяснить их присутствие рядом с мертвым Степанычем.

Анна Ивановна покорно глотнула и тотчас пришла в себя. Дела выглядели хуже некуда: две симпатичные старушки на почве алкоголизма не поделили любовника и убили его на месте. Примерно такие отчеты в криминальной хронике всегда приводили Анна Ивановну в тяжелое замешательство. И вот теперь в роли такой старушки она сама.

— Галка, а ты без меня сюда не заглядывала? — на всякий случай спросила Анна Ивановна. — Если что — признавайся сразу.

— Нет, Анечка, на суде я на себя показывать не буду. За те десять минут, пока я туда-сюда в темноте, как крот, бегала, ты вполне могла его… того.

Галина Николаевна раскраснелась, ее жидкий, чуть седой пучок волос задергался, и она решительно двинулась почти не выдающимся пузом на обидчицу.

— Да ты что! — Анна Ивановна сделала шаг вперед, не желая сдаваться. — Да ты что! Что это? — Надвигаясь на Галину Николаевну, Анна Ивановна все время смотрела под ноги, не желая запачкать обувь кровью. И тут на глаза ей попался пистолет.

— Галя, ты дура! Его застрелили! Ты должна была слышать выстрелы.

— Это тебе не хрущоба какая-нибудь. Это Дом. — Это слово она произнесла явно с большой буквы. — Тут звукоизоляция. Ой, погоди, ты влезла в краску.

Анна Ивановна в испуге отскочила, оставив на полу изящный след туфельки сорок первого размера.

— А посадят-то нас, — задумчиво заявила бывшая продавщица как человек более компетентный во взаимоотношениях с правоохранительными органами. — Следы мои, пальцы на бутылке наши.

— И еще тебя вырвало прямо на пол, — заметила Галина Николаевна, считая, что отпечатки свои на бутылке она сотрет очень быстро, а вот эта аферистка пусть повозится…

Галина уже собралась было уйти, но вдруг подумала: нехорошо… Ой, нехорошо перед невинно убиенным спектакли разыгрывать. Грех это.

— Ладно, иди за ведром, а я принесу растворитель, — сказала она Анне.

Всеобщая криминальная грамотность населения позволила подружкам-пенсионеркам быстро очертить фронт работ. Крови, пистолета и самого Степаныча решено было не касаться. Все остальное вымыть, вычистить и протереть. Ушедшая за ведром Анна задерживалась, и Галина решила, что та хочет ее бросить, аккуратно обработала бутылку, дверную ручку и, на всякий случай, кухонный подоконник. Анна явилась переобутая и переодетая в черный хлопчатобумажный халат, из тех, которыми наделяли грузчиков продовольственных магазинов. Вид у нее был профессиональный. Галина Николаевна усмехнулась и лихо подобрала полы своего добротного красно-коричневого байкового халата.

— Двумя тряпками навстречу друг другу, — предложила Анна.

— Нет, давай параллельно, — не согласилась Галина, подозревая, что подруга начнет сачковать.

Соседки дружно намочили тряпки и решили мыть от окна в сторону входной двери — вроде так было положено по какой-то православной традиции. Спины у обеих трещали, растворитель, разлитый на следы Анниных туфель, бил в нос. Но разгибаться было еще рано. Вот в таком полусогнутом состоянии их и застала доблестная милиция, заскочившая в квартиру с криками: «Всем оставаться на своих местах, руки за голову, лицом к стене!»

Галина Николаевна послушно выронила тряпку и подготовилась к чистосердечному признанию, из которого следовало, что она лично тут вообще ни при чем. И стояк у нее другой, и канализация не забивается.

— Ну что, бабуся, рассказывай, как тут все было? — грозно спросил какой-то подозрительный милиционер, оглядывая неподвижную красно-желтую фигуру Степаныча.

Но ни одна из дам бабусей себя не считала, втайне предполагая, что это нелестное обращение относится не к ней, а к подруге. Анна Ивановна равнодушно смотрела себе под ноги, а Галина — в окно, она была моложе Анны на полтора года. Весь двор об этом знал.

— Эй, бабоньки, — рыкнул обиженный сержант, убеждаясь, что дело здесь глубоко мокрое, но, к счастью, кажется, бытовое. — Что пили? Что не поделили? Как мужичка замочили?

— Это не мы, — дружно отрапортовали соседки и в два голоса принялись рассказывать, как, собственно, было дело. Волна звуков, издаваемых Анной Ивановной, принималась лучше, и сержант решил настроиться на нее. Из вполне связного добросовестного рассказа подозреваемой выходило, что она тут человек случайный, пришла за работниками полы помыть, а этого алкоголика несчастного вообще заметила не сразу.

— Врет! — убежденно завопила та, что показалась сержанту вообще-то интеллигентной, только чуть тронутой. — Она все нагло врет. Мы этого человека пьяным не видели. А мертвым — да, и сразу поняли, что дело не чисто. И еще тут была женщина на «Волге». Недавно!

— И ты молчала! — обиделась Анна и пристально посмотрела на бывшую, по крайней мере на следующие две недели, подругу. — И ты не сказала? И меня тут как дуру допрашивают. Да я сроду с милицией дел не имела.

— Только с ОБХСС, — опрометчиво съехидничала Галина Николаевна. Анна Ивановна этой подлости не стерпела и запустила в подругу мокрой грязной тряпкой, которой только что усердно мыла полы.

— Стоп! — заорал сержант, чувствуя, что дело пахнет не только керосином, но и большими неприятностями. — Ни при чем, говорите? А это что? — Он указывал глазами на темный масленистый пистолет, оставленный у тела Степаныча.

— Без очков не вижу! — быстро сориентировалась Анна Ивановна. — Это у нас Галина дальновидная особа, у нее и пытайте.

— Стоп, я сказал. Бабуси, вам надо нанимать адвоката. И мы, наверное, будем вас задерживать. До выяснения. — Сержант огляделся по сторонам и буркнул своему напарнику: — Или я ошибаюсь, или оружие трофейное, звони в прокуратуру. Пусть едут. А этих старых партизанок мы, наверное, заберем с собой. Ишь, достали запасы с войны.

— Произвол! — зычно выкрикнула Анна Ивановна.

— Да, не допустим. Вы должны сначала проверить, когда его убили, потом выяснить наше алиби, опросить соседей и только после этого…

Галина Николаевна оказалась весьма сведущей в вопросах прав граждан. В прошлом году она подписалась на «Криминальный вестник» и с тех пор иногда даже консультировала своих собратьев по вере.

— Ишь ты! — ухмыльнулся сержант. — Ладно. Группа приедет, тогда и разговор будет. Но мне, по дружбе скажите, я никому-никому, честное комсомольское.

Анна Ивановна недовольно поджала губы, не любила она юродствования на тему святынь партии. А этот мент поганый так же походил на комсомольца, как она на Пизанскую башню. Да, именно на Пизанскую башню. Вслед за архитектурными сравнениями в голову Анны полезли не совсем приличные слова и выражения. Усилием воли она заставила себя промолчать и дослушать.

— Никому-никому, — продолжал сержант, елейно улыбаясь. — Только вы скажите, за что все-таки дедка-то шлепнули?

Свадьба состоялась в ноябре. Учитывая исключительность моей брачующейся персоны, регистрация моего нового гражданского состояния в восьмой раз произошла во Дворце торжественных событий, недавно отремонтированном по случаю вспышки активности Гименея, посетившего сына губернатора. Сын, кстати, оказался нашим человеком, к январю был практически свободным и мог быть включен в список моих потенциальных женихов.