Черный стрелок - Александр Мазин

– Ефим, – перебил его Застенов. – Давай по делу!

– Можно и по делу. Где, кстати, Яблоко? Хозяин сказал…

– Нету, – мрачно ответил Стена. – Убили!

– То есть как?!

– А так. Застрелили у нас на глазах. Мишка, не гони, успеем. На-ка, ознакомься! – он достал факс с угрожающим стишком.

Юматов прочел. Щеки у него затряслись.

– Ну сука… – прошипел он. – Ну…

– Остынь, – сказал Стена. – Подумай лучше, кто это может быть?

– Да кто угодно! «Ванька-мститель»! Ты подумай! Алеша, ты это видел?

– Видел, – кивнул Шелехов.

– Вот так, парень! У вас в Англии такого не бывает, верно?

– Да.

Алексею понравилось, что Юматов не стал оправдываться и объяснять, что его оклеветали.

– Ладно, потом, – Ефим Асланович скомкал факс и засунул в карман. – Жалко Колю, но работа есть работа. Будем разбираться сами.

Дворец культуры Курганского металлического отваяли еще в давние совдеповские времена. Отваяли с размахом и гегемонистской плечисто-микроцефальной лепниной, зато без снопов и имперских венков, популярных во времена еще более ранние. Так же как и во многих провинциальных городках России, где народу щедро предлагали, как писал классик, «камень вместо хлеба». Справедливости ради надо заметить, что и в застойные времена хлеб в Кургане был. А внутри, на территории оборонного предприятия «Курганский металлический» можно было отовариться и маслом, и мясом, и даже капиталистическими изысками вроде итальянских оливок. А вот разгул демократии мог обернуться для Кургана катастрофой. Но не обернулся, поскольку его тогдашний главный инженер Игорь Алексеевич Шелехов умел мыслить стратегически. То есть чуть дальше поспешного набивания собственного кармана. И оказался достаточно изворотлив, чтобы последовательно подставить и выпихнуть на пенсию двух своих начальников, которые стратегически мыслить не умели. Шелехова в Кургане уважали и хоронили всем городком, искренне горюя, поскольку без него будущее Курганского металлического представлялось печальным и неопределенным. Но пришел Хлебалов, и будущее определилось.

Перед входом в здание толпился народ. В основном мужики и почти все – под градусом. Остановившийся у парадной лестницы мерс встретили недружелюбно, но без явной враждебности.

– Ну-ка, братва, посторонись! Дай пройти, говорю, не понял, что ли?

Миша, сам курганский, личность в городке известная и авторитетная, решительно распихал толпу. За ним шел низенький толстый Юматов, за Юматовым – Алексей, замыкал Стена, в чью широкую спину упирались взгляды недовольных. Стена не боялся. Он чувствовал: накал страстей еще не достиг того момента, когда в спину могут пальнуть. А пальнуть, учитывая специализацию Курганского металлического, есть из чего.

У входа стояли менты. Больше для парада, чем для дела. Если начнутся беспорядки, их вряд ли тронут, поскольку свои, курганские. Но и польза от них минимальная. Зато внутри, в холле, томились чижиковские «секьюрити». Эти – чужаки. Но реальные бойцы, натасканные. На мордах тупая озабоченность. Если что – драться будут насмерть. Поскольку все равно затопчут. Увидев начальство, поздоровались почтительно.

В колонном зале собралось человек триста. Доверенные представители. С одной стороны. С другой стороны – генеральный директор Металлического Чижик с замами, курганский мэр, начальник милиции, все местные шишки-шавки, расставленные по своим бугоркам лично господином Хлебаловым. Все, включая козырного фраера Селивана, досрочно освобожденного – надзирать за обширным криминальным миром Кургана.

Стена решительно взобрался на сцену. Алексей хотел скромненько сесть под какой-нибудь колонной, но Юматов не дал, увлек за собой на помост.

Застенов решительно отодвинул Чижика, сделавшего попытку представить его народу.

– Ша! – сказал он. – Братва меня знает, если кто не знает, спросит. А теперь слушай меня!

– А на хрена ты нам сдался? – крикнули из зала. – Вали к себе в Никитск, там и звони!

– Точно, – согласился Стена. – Я не ваш, не курганский. И не я должен тут стоять, а Колян Яблоко, токо он уже не может.

– А ты Яблоком не прикрывайся! – гаркнули снизу.

– А я и не прикрываюсь, – мрачно произнес Застенов. – Им теперь никто не прикроется. Застрелили Яблоко. Два часа назад.

– Ну и хули? – вякнул кто-то. – У меня, вон, братана тоже…

Но на крикуна шикнули, и он заткнулся.

– Короче так, братва, – сказал Застенов, – я ваши претензии понимаю, но чё я могу сделать? Продукцию возить надо? Надо! Ежели заказчик ее не получит, значит, бабок не заплатит…

– Точно, – поддакнул Чижик. – Завод уже второй день стоит. Убытки кто оплатит?

По залу прокатился ропот.

Кругленький колобок Юматов выкатился вперед и отобрал у генерального директора микрофон.

– Сядь, – скомандовал он. – И не маячь. Твои убытки нам не интересны.

Это было явным передергиванием, поскольку часть прибылей Металлического, попадавшая в руки Ефима Аслановича, была раз в десять больше доли генерального директора.

– Я вам вот что скажу, господа хорошие, – начал Юматов. – Вы телевизор смотрите? Знаете, наверно, как народ в России живет? Про долги по зарплате, наверное, слыхали, про шахтеров голодающих? Слыхали? А у вас какой-нибудь токарь третьего разряда три сотни баксов на карман имеет. И не раз в год, а регулярно каждый месяц. А почему? А потому что мы с вами – по-честному! Потому что одни работают, другие покупателя ищут, а третьи этому покупателю продукцию доставляют. А продукция у нас, сами знаете, не масло вологодское. И доверить ее не каждому можно, а можно только вашим, курганским. Почему? Я отвечу! Потому что чужой может ее и на сторону толкнуть. Конкуренту скинуть, бабки в карман – и на Багамы. Или, если конфликт какой, мордой в землю ляжет – пусть забирают. Чужое не жалко! А курганский так не сделает. Потому что не чужое, а свое, кровное. С этих денег его родичи кормятся. Курганский сам гада в землю рожей ткнет и башку ему разнесет, потому что круче курганского ни в Никитске, ни в Каштарске, ни в Краснянске – нигде нету! Правильно я говорю?

Зал одобрительно заворчал.

– Вот! – удовлетворенно сказал Юматов. – За ваши деньги по́том и кровью плачено. Только за своих и кровь пролить можно. Это правильно. А можно неправильно и без толку. Например, как у вас вчера в «Стакане» мужики резались! Без ума, по пьянке, а тоже труп. И трое в больнице.

– А трое – у меня! – зычным голосом вставил начальник милиции.

– Короче так, братва, – вмешался Застенов. – Семьям погибших Хлебалов лично жертвует по пять кусков. Это сверху, к положенной компенсации. Но у него есть просьба: выделить двадцать парней, здоровых, отслуживших – для активной работы. Условия обычные: во время обучения – двести, после – штука. Плюс премиальные. В общем, домой вернутся богатыми людьми.