Ночные грезы - Дженел Тейлор

– Я позвоню, когда доберусь до дома. И потом, ты ведь знаешь… это только на неделю.

Не в силах выдавить из себя ни слова, Джордан снова молча кивнула.

– Что ж, ладно. Я скоро позвоню. – Уже на пороге он снова обернулся.

Джордан не шелохнулась.

– Ты не проводишь меня? – неуверенно спросил Бо.

Она покачала головой.

– Но ведь нужно запереть за мной дверь. Джордан, послушай… Сделай это. Просто на случай…

– Хорошо, – пробормотала она, отчаянно пытаясь справиться с горечью и страхом, волной поднимавшимися в ее душе. Итак, она снова одна. Одна, и к тому же ей, вероятно, угрожает опасность. И все же Джордан не могла заставить себя попросить его остаться. А Бо, похоже, не решался предложить ей это еще раз.

Уже стоя в дверях, он снова заколебался. Джордан удалось наконец стряхнуть овладевшее ею оцепенение.

– Иди, Бо. Не волнуйся. Я спущусь вниз и запру дверь, как только ты уйдешь. Обещаю.

Он исчез за дверью.

Она молча прислушивалась к его шагам, пока он спускался по лестнице, потом до нее донесся слабый скрип двери и легкий щелчок, когда та закрылась за его спиной.

Он постарался не хлопнуть ею. Однако почему-то у Джордан возникло такое чувство, что именно это он и сделал.

Утром во вторник Бо открыл глаза, услышав звон будильника, который накануне вечером он сам поставил на это время.

Застонав, он попытался вырваться из сонной дремоты. Будильник упрямо продолжал звенеть, пока Бо, перекатившись на спину, наконец не отключил его.

Приподнявшись на локте, он бросил на него недовольный взгляд и убедился, что уже пять часов. Лучше всего было встать и принять душ еще раз – только на этот раз горячий. Вчера, прежде чем лечь в постель, он тоже долго стоял под душем, но тогда намеренно сделал воду ледяной.

Вернувшись от Джордан и чувствуя, что все его тело от возбуждения и неудовлетворенного желания налито ноющей болью, Бо долго стоял под душем, подставляя его обжигающе ледяным струям воды, в надежде, что хоть тогда ему удастся, уснуть.

Однако прошло немало времени, прежде чем ему удалось наконец забыться сном. Но и во сне он не знал покоя. Мысли его упорно стремились назад. Джордан и Спенсер все время стояли у него перед глазами. Сердце подсказывало ему, что им грозит беда… а он уехал, бросив их одних.

Мучительный кошмар продолжался. Такое с ним бывало и раньше, но только теперь этот полусон вдруг принял неожиданный оборот. Лица Джордан и Спенсера расплылись, и они превратились в Жанетт и Тайлера. Всем своим существом Бо чувствовал, что над ними нависла опасность, знал, что он обязан спасти их… и понимал, что бессилен что-либо сделать.

Бо хорошо был знаком этот сон – именно он преследовал его годами. Однако то, что жена и сын, по которым он тосковал, явились ему сразу же после Джордан со Спенсером, заставило Бо почувствовать какую-то смутную тревогу.

Выбравшись из душа и завернувшись в махровую простыню, он начал собираться: сунул крем для бритья, станок и дезодорант в кожаный несессер, который обычно брал с собой, уезжая куда-нибудь, потом проверил то, что лежало там на всякий случай – несколько запасных станков для бритья, шнурки для ботинок и… упаковка презервативов.

Наткнувшись на них, Бо покачал головой. Прихвати он их с собой прошлым вечером, многое сейчас могло бы быть по-другому.

Но он не принадлежал к тому типу мужчин, у которых всегда в кармане парочка таких штучек. До сих пор у него было всего две женщины – сначала Жанетт, а потом Лайза. В сущности, именно из-за Лайзы он и привык держать их в несессере.

Последний год их совместной с Лайзой жизни был скорее тягостной привычкой, Лайза постоянно жаловалась, что бесконечно устала от него. Однако Бо еще не успел забыть то время, когда она буквально изводила его просьбами жениться на ней, без устали повторяя, что мечтает родить от него ребенка. Бо сильно подозревал, что в какой-то момент она даже перестала предохраняться – в надежде, что забеременеет. Наверное, это и стало для них началом конца. Он-то прекрасно отдавал себе отчет, что этого никогда не будет… Возможно, это было несправедливо по отношению к Лайзе, страстно мечтавшей иметь семью, детей – все то, что когда-то было у него и чего он лишился навеки.

Спустившись в кухню, Бо принялся за приготовление завтрака. Насыпая в молоко хлопья, он перебирал в голове все, что случилось за день.

Накануне ему удалось убедить себя, что самое разумное – это прямо с утра заехать в офис, закончить оставшиеся дела, а потом выкинуть все из головы и отправиться к морю, как он и предполагал.

В конце концов, Джордан и пальцем не пошевелила, чтобы заставить его передумать.

Жаль, что он поддался порыву и так бездумно затащил ее в постель…

О Боже, нет! Не надо себя обманывать! Единственное, о чем он жалеет, это…

О том, что не подумал заранее, что окажется с ней в постели.

У Бо не было ни малейших сомнений – если бы то, что произошло вчера, закончилось так, как должно было закончиться, он бы никуда не уехал. Вместо того чтобы укладывать вещи, он лежал бы сейчас в постели Джордан.

Его дурацкая привычка к осторожности разрушила ту хрупкую связь – эмоциональную, а не духовную, – что успела связать их с Джордан. Отвернувшись от нее, он своими руками воздвиг каменную стену между собой и этой женщиной.

«Ну хорошо, – вскипел Бо, – а что я мог сделать? Послать к чертям все мысли об осторожности и продолжить то, что мы так славно начали?!»

Нет.

Он уже однажды прошел через это – вместе с Жанетт.

На Бо снова нахлынули воспоминания…

Он познакомился с ней в Европе, куда отправился попутешествовать после того, как защитил диплом в Высшей школе архитектуры. «Обычно так все и происходит», – с горечью мысленно усмехнулся Бо. Типичный американский юноша, решивший как следует отдохнуть и немного посорить деньгами. И Жанетт – очаровательная, веселая, из тех, кого называют сорванцом. Она была родом из Калифорнии, а в Париж приехала учиться в художественной школе. Они познакомились в кафе, где она рисовала портреты прохожих, а Бо тщетно пытался справиться с вчерашним похмельем с помощью чашки крепчайшего кофе. Жанетт тут же положила на него глаз.

Они оказались в постели" раньше, чем солнце успело спрятаться за горизонт, и ни одному из них даже не пришло в голову побеспокоиться о последствиях. С этой минуты они стали неразлучны. Бо с Жанетт были до такой степени поглощены друг другом, что Жанетг даже не сразу заметила, когда в положенный срок ее месячные не пришли.

Так продолжалось две недели. Жанетт по-прежнему ни о чем не догадывалась. Не догадывалась до тех пор, пока не заметила, что по утрам после обычного завтрака из кофе и круассанов ее с подозрительной регулярностью тошнит. Только тогда они сообразили, что ночи любви принесли свои плоды и их роман, так легко и непринужденно завязавшийся в кафе на набережной, перерос в нечто большее. Вернее, что ему пора это понять.