Лжедмитрий. Игра за престол - Михаил Ланцов

– Да, но плохо. Устный счет знаю. Молитв много наизусть. Меня учили братья-монахи. Как могли.

– Ничего не скажешь, глубокое образование, – тяжело вздохнув, произнес Дмитрий. – А почему ты решил, что ты сын Ивана Васильевича? Мама сказала?

– А кем я еще могу быть? – вскинулся Василий. – Она была царицей… и родила меня после жизни в браке с Иваном Васильевичем. По срокам все сходится.

– Ты упустил важную деталь. Дело в том, что по какой-то причине Иван Васильевич, не прожив с ней и полугода, заточил ее в монастырь. Зачем он это сделал?

– По навету, как сказывают, Малюты Скуратова.

– Ты, вероятно, не знаешь. Но Иван Васильевич всех своих жен очень любил. Даже полюбовниц и то не оставлял без внимания. Даже потеряв интерес, все одно помогал. А по смерти вклад делал для должного погребения. Скуратов-Бельский же, прозванный Малютой, хоть и был безмерно жесток, но предан. Как собака. До последнего вздоха. И он бы никогда не попытался лишить Ивана Васильевича семейного счастья, которого тот так жаждал. Сам подумай. Жены мрут, как мухи на морозе. Дети, если и выживают, то дурачками слывут из-за того, что их матерей травили, пока те вынашивали плод. Мать свою и отца он потерял в детстве, опять же от отравы. Он был один. Совсем один. Вокруг либо прихлебатели, либо враги, либо дураки, либо служаки. Ни одной родной души. Ему было плохо. Очень плохо. Он бы никогда не оставил женщину с его ребенком по чреве.

– Тогда что?! Почему он оставил нас с матерью!

– Вот это, – достал Дмитрий несколько листов пергамента, – устные портреты приближенных, что сопровождали Ивана Васильевича во время его поездки в Новгород. Писаны они патриархом со слов видаков, знавших их лично. Особого внимания, я думаю, заслуживает вот этот человек, – сказал царевич и зачитал описание, крайне близкое к внешности Василия. – Думаю, ты понимаешь, что если ты не похож внешне на маму и папу, но удивительным образом напоминаешь соседа, то…

– Нет! Нет! Нет!

– О да, – улыбнувшись, произнес царевич. – Иван Васильевич был очень милосердным царем. Ведь за измену он должен был на плаху твою мать отправить. Даже с тобой во чреве. Но ты ведь все знал. Верно? Твой настоящий отец нередко навещал Анну Алексеевну и иной раз гостил подолгу у вас. Монахи говорят, что общался с тобой. Даже подавал челобитную Федору Ивановичу на признание тебя сыном. Правда ему отказали…

– Тварь! Пес! Ненавижу! – закричал Василий, вскакивая. Но чудить ему не дали. Сразу двое дворян схватили и усадили его на место.

Дмитрий невозмутимо поинтересовался:

– Протокол готов?

– Да, царевич, – ответил писец. Один из самых шустрых в Москве. Потому его и взяли с собой в походную канцелярию.

– Господа! – обратился Дмитрий к набившим зал дворянам. Наверное, там были не только дворяне, но абсолютное большинство совершенно точно. Хотя бы служилое или поместное. – Прошу вас ознакомиться с текстом, а затем и самим подписаться, удостоверяя верность слов.

Мало кто отказался.

Читать не читали, но подписывались охотно. Бумага-то, судя по всему, выходила историческая…

– И что теперь? – тихо спросила подошедшая Марина, пока Дмитрий любовался сварой аристократов у стола.

– По закону жанра его ждет казнь. Я не уверен, что хочу мучить это несчастное создание. Вешать не стану, ибо сын царицы, пусть и побочный. Может, у тебя есть идея?

– Не убивай его.

– Вот как? – задумчиво произнес царевич. – Ты носишь от него ребенка?

– Что?! Нет! – вполне искренне возмутившись, произнесла Марина, да чего уж там – практически выкрикнула.

– Даже так? Интересно. Может быть, ты не хочешь, чтобы он воскрес? Хм…

– Что?!

– Ну… то есть чтобы следующий самозванец придумывал себе новое имя. Хм. А в этом что-то есть. Хорошая мысль, – сказал Дмитрий, с интересом изучая эту женщину. Про нее столько всяких страшилок написали в свое время… К тому же ему было немного неловко. У него еще не было опыта личного общения с героями компьютерных игр. Пусть даже этот маркер и висел только у него в голове. Любопытство так и распирало. Но мило потрещать им не удалось. В дверь вошел грязный и уставший огненник[59].

– Дмитрий Иванович, – обратился он к царевичу. – Срочное послание от патриарха!

– Что случилось? – нахмурился Дмитрий, принимая, но даже не пытаясь вскрыть пакет. Ведь такой род посланий подразумевал определенную экстренность обстановки.

– Царь Борис умер, – произнес он и перекрестился, а за ним и все остальные. – Но венчать на царство наследника его не успели. Дмитрий Иванович Шуйский со товарищи ворвался в Кремль и убил Федора, а также мать его Марию Федоровну.

– И чего хочет патриарх? – резко похолодевшим голосом поинтересовался Дмитрий. Ответ был очевиден. Но озвучивать это ему самому не хотелось.

– Чтобы ты, государь, венец принял.

– Но я не государь, – одернул его Дмитрий.

– Да государь, – сказал огненник, становясь на колени и склоняясь, – как прикажешь, государь.

– Ваше величество, – произнесла Марина с каким-то загадочным взглядом и сделала книксен, ну или как там называется это ритуальное приседание.

А вслед за ней и остальные люди стали проявлять свое уважение. Кто как мог, исходя из носимых в голове традиций. И свои, и пленные, и наемные. Причем пленные аристократы даже недурно так старались. Ведь быть пленником монарха более престижно, нежели принца. И отовсюду слышались: «Государь! Государь! Государь!» В голове же у Дмитрия в унисон звучали лихорадочные вопли: «Не хочу! Не хочу! Не хочу!»

Борис в этой реальности умер несколько раньше ожидаемого срока. На месяц примерно. Видимо, смерть дочери его подкосила. А может, и яд. Но учитывая, что тезка его, Дмитрий Иванович Шуйский, был на редкость инициативным балбесом, то мог и не такое учудить. «Отравление» царя могло произойти и от застрявшего в голове кистеня.

«Лучше бы этого клоуна отправили в Испанию… – подумал Дмитрий. – Брат его старший таких бы глупостей не наворотил. Бороться бы за венец боролся. Но куда умнее и тоньше».

Окинув взглядом зал, Дмитрий прошел к деревянной лавке и, усевшись на нее, начал массировать виски. Как-то резко и сильно разболелась голова. От духоты? Может быть. А может, и от волнения. Разумом парень понимал, что, возможно, ему придется когда-нибудь стать царем. Но представлял себе это чем-то невероятно далеким. Этаким миражом. А тут нате на лопате. Приехали. И все планы коту под хвост. А он ведь себе уже прикинул план летней кампании в Литве и начал просчитывать логистику…