Люблю всем сердцем - Элизабет Огест

– Все или ничего, – прошептала она на ухо Тревису. И она знала ответ, скорее всего – ничего. Она поступила правильно.

Джад лежал на своей кровати и смотрел в темный потолок. Как странно, что рядом нет Минервы. Он так к этому привык. Привык, что она засыпает на его руке, и тогда он знает: все хорошо, еще один день прожит не зря. Он прекрасно знает, что она хочет от него услышать. Хочет и боится. Ей не нужна его забота. Ей нужна любовь. И он должен убедить ее в своей любви. Что само по себе будет совсем не просто, учитывая то недоверие, которое привил ей отец.

На следующий день, ровно в полдень, Минерва получила букет кроваво-красных роз. Внутри она нашла открытку от Джада: «Минерве от ее страстного поклонника. Джад».

– Мне кажется, Джад по-настоящему хочет сохранить ваши отношения, – как бы ненароком заметила Люси, заглядывая в открытку поверх ее плеча.

– Мне он говорил о том же, – призналась Минерва.

– А мне сказал, что приезд Фелисы не был согласован с ним заранее. Она взяла инициативу на себя. Я много думала над его словами и пришла к выводу, что он говорит правду. Он никогда раньше мне не врал, а от нее он всегда бежал, как черт от ладана.

Минерва убрала открытку.

– Он хочет сохранить наш брак ради детей.

– А разве, когда ты выходила за него замуж, дети не были для тебя на первом месте? – Люси не упустила возможность напомнить ей их давний разговор.

– Да, – Минерва бросила на нее настороженный взгляд. – Я совсем не собиралась в него влюбляться. Я думала, что мы сможем остаться хорошими друзьями. А потом, когда дети вырастут, он подаст на развод, и я смогу спокойно уйти.

– Так я и думала, – примирительно сказала Люси. – А Джад, он знает о твоих чувствах?

– Не совсем. Я сказала, что я не могу быть с близким человеком наполовину. Мы должны принадлежать друг другу во всем.

– И что он ответил?

– Он обдумал мои слова и сказал, что готов заботиться обо мне.

– Видимо, я знаю Джада все-таки лучше. По-моему, это и есть объяснение в любви.

– Думаю, он лукавил сам с собой. Дети для него дороже всего на свете.

– Тоже верно, – согласилась Люси.

Вопрос был исчерпан, и Минерва решила поставить букет в гостиной на всеобщее обозрение. Она сделала это специально, ведь Джад ждет, что она поставит его в своей комнате.

Джад приехал как раз в тот момент, когда вся семья усаживалась за стол ужинать. На секунду он задержался в дверях, а потом решительным шагом подошел к Минерве и, поцеловав ее в макушку, наклонился к уху и многозначительно спросил:

– Ну, как прошел день?

Его дыхание обожгло ей щеку; мысли путались, но, собравшись с силами, она громко объявила:

– Здорово, сегодня отличный день.

– Хорошо. – Он чмокнул ее в щеку и только после этого прошел на свое место.

Минерва заметила, что Джон, который в течение дня был каким-то притихшим, с волнением посмотрел на отца. Стоило тому сесть за стол, как он не удержался и спросил:

– Ты обиделась на отца?

– Нет, – ответила она.

– Но ты переехала в свою старую комнату, – не сдавался Джон. – И ты перестала улыбаться, раньше ты всегда улыбалась, когда он входил.

– Понимаешь, между мной и Минервой возникли некоторые разногласия, – вмешался в разговор Джад. – Такое иногда случается в браке. Но мы работаем над тем, чтобы исправить положение.

Джон не успокоился и перевел взволнованный взгляд на Минерву.

– Ты же не собираешься уезжать? Ты обещала, что останешься.

В этот момент Минерва очень отчетливо поняла, что все попытки Джада спасти их отношения продиктованы в первую очередь любовью к детям. Но ей хотелось успокоить Джона, невыносимо было видеть страх в этих не по-детски серьезных глазах.

– Я останусь, пока меня не выгонят.

Джон улыбнулся.

– Значит, надолго.

Она тоже улыбнулась и приступила к ужину.

После того как Минерва уложила детей спать, она вошла в свою комнату и обнаружила, что ваза с цветами странным образом перекочевала из гостиной на ее ночной столик. Она взяла ее в руки и понесла обратно. Как и следовало ожидать, в зале она встретила Джада.

– Это для – тебя.

– Думаю, не будет ничего дурного в том, что этой красотой смогут полюбоваться все домочадцы, – пресекая дальнейшие возражения, твердо сказала Минерва.

Проследовав за ней в гостиную, Джад закрыл за собой дверь.

– Я собирался на деле доказать, что всерьез готов заботиться о тебе.

– Конечно, ты любишь своих детей и хочешь, чтобы я осталась, ведь это сделает их счастливыми.

– Я хочу, чтобы ты осталась, потому что это сделает счастливым меня.

– Когда счастливы они, счастлив и ты, – сделала вывод Минерва.

Джад начинал потихоньку закипать.

– Ты сказала Джону, что останешься до тех пор, пока тебя не выгонят. Что ты имела в виду на самом деле?

– Только то, что сказала. Если ты находишь существующее положение вещей неприемлемым, то я займусь поисками няни на мое место.

– Да, я нахожу существующее положение вещей неприемлемым и не успокоюсь до тех пор, пока ты не вернешься в мою постель, – безапелляционно заявил Джад и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

Господи, возможно ли такое? Кажется, он переживает. Но нет, отбрось иллюзии. Лучше вспомни, как тебе было больно, когда ты случайно подслушала разговор отца с Джулианой. Ведь только тогда ты поняла, что в отчем доме ты не более чем служанка.

Чтобы отвлечься, Минерва решила прогуляться. Она зашла на кухню, предупредила Люси и вышла в сад. Минерва вдохнула полной грудью чистый весенний воздух, и ей сразу стало легче. Она гуляла по саду среди деревьев и невольно припомнила, что совсем недавно проходила здесь вместе с Джадом рука об руку. Ладно, хватит о нем думать. Пора возвращаться домой.

Войдя в комнату, она обнаружила на кровати одну-единственную розу, вытащенную из букета. К розе была приколота записка: «Роза – красная, печаль – голубая. Неважно, веришь ты мне или нет, но я всегда желал тебя. Джад».

Он определенно настойчив, сделала вывод Минерва. Она расстелила постель и легла спать. Сон не шел. Что ей делать, как быть дальше? Слезы, беспомощные, безысходные слезы стекали по ее щекам.

На следующий день Минерва снова получила огромный букет красных роз. А вечером нашла на подушке золотистую коробку первоклассного шоколада и вместе с ним записку: «Розы – красные, печаль – голубая. Шоколад сладок, но ты еще слаще».