Ничего не бойся - Лиза Гарднер

– Синдром Нормана Бейтса[6], – пробормотал Нил.

– Точно. Только, как сказал Бигелоу, сотрудник бюро должен непременно обладать способностью к эмпатии. Вряд ли это похоже на нашего убийцу.

Нил тяжело вздохнул:

– Последовав твоему примеру, я потратил целый день на изучение некрофилии.

– И это говорит человек, который все свое время проводит в морге, – пробормотала Ди-Ди.

Нил нахмурился. Он был явно не в лучшем расположении духа.

– Дело вот в чем. С одной стороны, убийце уютно рядом с трупами, да. Но с другой… не так уж ему с ними уютно. В том смысле, что он не имел с ними полового контакта. А это значит, его, по определению, нельзя назвать некрофилом. То есть мы до сих пор не знаем, что именно ему нравится. Так что Алекс прав. Кто он?

– У меня тоже есть кое-какие соображения на этот счет, – обратился к коллегам жены Алекс.

Глубоко засунув руки в передние карманы брюк, он продолжил:

– Я тут решил тряхнуть стариной и полистать статьи по криминалистике и психологии преступников. Раньше я слышал, что маньяков разделяют на две категории: организованные, или расчетливые, которые, как правило, заранее планируют все свои действия по выслеживанию и убийству жертвы, и дезорганизованные, или импульсивные, их деятельность связана в основном с тяжелыми психическими заболеваниями. Однако сегодня я наткнулся на статью, где убийц разделяют на четыре вида в соответствии с их мотивами. Это визионеры, миссионеры, гедонисты и властолюбцы. Наш убийца мог бы относиться к последней категории. Как пример в статье был упомянут Тед Банди[7], который был ведом жаждой установить полный контроль над жертвой путем подчинения, насилия, издевательства и так далее. Если принять во внимание, как быстро наш маньяк обезвреживает жертв, не говоря уже о том, что он в прямом смысле этого слова выдавливает жизнь из их тел, можно с уверенностью сказать – он жаждет полной и безраздельной власти…

– Но ведь он, в отличие от Теда Банди, не насилует их, – возразила Ди-Ди.

– Ты права. Но в теории властолюбцы получают сексуальное удовлетворение от одной только мысли о своем превосходстве. Но у нас нет этому никаких доказательств. То же самое касается и гедонистов, классических сексуальных маньяков, для которых похоть находится наравне с жестокостью. В нашем случае… жертвы умирали быстро, так что для гедониста тут слишком мало боли и страдания. Этот вариант тоже отпадает. Есть еще визионеры, страдающие от слуховых и визуальных галлюцинаций, которые и приказывают им убивать. В большинстве случаев это преступники с умственными расстройствами, неспособные контролировать свои действия. Но учитывая, как расчетлив наш маньяк…

– Не тот случай, – кивнул Фил.

– Не тот случай, – подтвердил Алекс. – Поэтому остается последняя категория – миссионеры.

– Миссионеры? – переспросила Ди-Ди. – Преступления на почве нетерпимости и ненависти? Линчеватели или как их там?

– Именно. Миссионеры обычно настроены против определенных групп людей. Ненавистники или мстители-линчеватели. Могут действовать из каких-либо социально-экономических побуждений, как, например, снайпер, снимающий только белых богачей с Уолл-стрит. Иногда мотивы известны лишь самому убийце. Был, например, один, который соблазнял замужних женщин. А после того как те с ним переспят, убивал их, потому что они были неверны своим мужьям и заслуживали смерти. Конкретно в этом случае жертвы, казалось бы, выбирались совершенно произвольно. Чтобы определить целевую группу, необходимо было понять, по какому принципу он выбирает женщин. И хотя в этом случае убийца занимался сексом с жертвами, но обычно миссионеры не прибегают к сексуальному насилию. Ими движет чувство мести, а не жажда власти, контроля или удовлетворения жестокой похоти.

Поразмыслив над услышанным, Ди-Ди решила выдвинуть свое предположение:

– Получается, наш убийца движим не сексом и не голосами в голове. Может быть, в таком случае он просто хочет отомстить…

– Женщинам, которые ему отказали? – вслух подумал Нил. – Шампанское, роза, даже меховые наручники. Может, он когда-то пытался поэкспериментировать со всем этим в реальной жизни. Над ним посмеялись. И с тех пор он жаждет отомстить.

– Обе женщины были одиноки, – добавил Фил. – Мы опросили друзей, вдруг жертвы состояли в отношениях. Ответ отрицательный. Наверное, стоит спросить, были ли у них ухажеры, которым они отказали.

– Все может оказаться куда сложнее, – сказала Ди-Ди. – Например, жертва могла и сама не понять, что кого-то обидела. Какой-нибудь незнакомец придержал для тебя дверь, а ты в последний момент передумала выходить, и бац – нажила себе врага. Кто ж его знает? Алекс прав, связь между убийцей и жертвой может быть очевидна одному только убийце.

– Ну, пока мы можем начать с явных для нас вещей, – отозвался Фил. – Если убийства не связаны с тягой к жестокости или с похотью, что ж… месть тоже отличная мотивация.

– Или, – продолжила Ди-Ди, – иная высшая цель. Только подумай: что, если нашего убийцу терзает вовсе не жажда крови – отсюда и относительно безболезненная смерть, – а необходимость пополнять свою коллекцию?

– Какую еще коллекцию? – не понял Фил.

– Из кусков человеческой кожи, разумеется.

Нил состроил гримасу:

– Поклонник Эда Гина?

Ди-Ди сразу догадалась, о чем он: Эд Гин – печально известный серийный убийца, в чьем доме были обнаружены различные изделия из человеческой кожи, включая костюм, в котором он любил расхаживать по дому[8].

– Сегодня утром, – продолжила она, – когда я пыталась нарисовать в своем воображении портрет нашего неопознанного подозреваемого, у меня перед глазами все представал одинокий паренек – хрупкого телосложения, совершенно нелюдимый. Только подумайте еще раз о его почерке: поджидает, пока его жертвы лягут спать, использует хлороформ для пущего эффекта, а затем оперативно их убивает. Мне кажется, его цель – не месть, а кожа. А это в теории означает, что мы ищем маньяка-социопата с пунктиком касательно человеческой кожи. Ну как? Правдоподобно звучит?

– Весьма, – нахмурился Алекс. – И зачем только я снова полез в психологию преступников?

– Потому что ты жаждешь все контролировать, – улыбнулась Ди-Ди. – Тебе нужно самому до всего докопаться.