Колесо жизни и смерти - Седжвик Джулиан

А совсем недалеко, в неприметном кабинете где-то в центре Берлина, сгрудилась перед оборудованием группа техников.

Никто из сотрудников Интерпола не смотрит на оседающий на карнизе по ту сторону стекла снег и на прекрасную панораму Унтер-ден-Линден. Все взоры устремлены на дородного здоровяка, который одной рукой прижимает к голове наушники, а второй настраивает какие-то показатели на экране, не сводя глаз со светящихся на лаптопе цифр.

– Ну? – не выдерживает один из зрителей, пожилой мужчина с вытянутым как у гончей собаки лицом. – Это они?

Здоровяк с наушниками поднимает голову.

– Да. Снова 9354 кГц. Мы запеленговали их по трем точкам, так что можем вычислить с точностью до нескольких метров. Они ведут трансляцию почти беспрерывно – сигнал зашкаливает.

– И далеко это?

– Скорее всего, где-то в городе, герр директор.

Пожилой интерполовец выпрямляется:

– Рикар еще не приземлился?

– В Шенефельде только что закрыли посадочные полосы. Но может, его перенаправят в Тегель.

– Мы ждать не можем. По данным наших источников, банда планирует ограбление сегодня ночью, так что надо двигаться, как только окончательно установим, где они. Распорядитесь прикрыть мобильную сеть – на случай, если они через нее связываются с базой.

Он всматривается в метель, туда, где то проявляются, то снова исчезают в снежной пелене Бранденбургские ворота. Что до мальчика, за которого так переживает Рикар, – у бедняжки, похоже, ни шанса.

А за Бранденбургскими воротами, в глубине Тиргартена, нагреватели изо всех сил качают теплый воздух под купол «Мистериума». Син-Син, Аки и Бьорн приветствуют остальных членов труппы, возвращающихся с фотосессии под снегом.

Замора подбегает к Син-Син и крепко обнимает ее здоровой рукой, прижимает к себе:

– Цела и невредима! А Дэнни, скорее всего, уже встретился с Лорой. Кстати, ты не видела мой чертов телефон, а, мисс Син-Син?

Девочка качает головой:

– Где, говоришь, Дэнни?

– С Лорой в отеле. Она позвонила Дарко. Свой-то чертов мобильник я потерял.

Син-Син озадаченно оглядывается:

– А где же сам Дарко?

– Ушел на встречу с клиентом. Что-то очень срочное. Роза отпустила, потому что с фотографиями сразу было ясно, что дело дохлое. Бррр, ну и холодище же здесь!

Роза, закутанная в несколько слоев теплой одежды, проходит за кулисы:

– Нет, при такой температуре воздушную акробатику не порепетируешь. Не повезло – ну кто бы мог подумать, что морозы нагрянут так рано! Надеюсь, Дэнни сейчас отсиживается где-нибудь в тепле с Лорой. Мы пока начнем, а как только Дарко вернется, порепетируем его номер. Ты готова, bella?

Син-Син кивает:

– Ко всему готова.

Неистовый, но приглушенный лай хотя бы отчасти выдергивает Дэнни из забытья, помогает собрать затуманенные мысли. Под землей. Похоронен заживо…

О боже!

Вокруг ни лучика света, а земля все так же тяжко давит на грудь, но, как ни странно, сейчас мальчику тепло. Кроме далекого лая Герцога, не слышно ни звука. Как же под землей тихо! Почти безмятежно. Так и подмывает сдаться, не сопротивляться, будь, что будет.

Рука Дэнни притиснута к лицу, но, теряя сознание, он инстинктивно успел согнуть ее, образовав что-то вроде ниши для дыхания.

Выходит, я еще жив…

«Пороха во мне хватит лишь на одно последнее усилие, – думает он. – И я пущу в ход все, все, что осталось, – пока снова не вырублюсь». Он начинает извиваться, подергиваться – руками, ногами, всем телом. И да – кажется, самую малость, но он продвигается. Земля сверху и с боков осыпается, катится вниз, под него.

Похоже, он постепенно выползает наверх. Но далеко ли еще? Двадцать сантиметров? Или метр, а то и больше? Если так, ему конец – уж это Дэнни знает точно. Последний его трюк окончится неудачей… последний номер в составе «Мистериума»… Иногда, когда на папу накатывало мрачное настроение, он говорил – любое представление рано или поздно кончается провалом. Либо стареешь, либо твое время истекло…

Но пока что в мальчике снова вскипает гнев, причем на полную катушку. Последний прилив ярости в ответ на все, что произошло с ним и его семьей. Да как они посмели?! Как посмели отобрать у него маму и папу?! Как этот Горан (или как там его) посмел загубить чудо «Мистериума»?!

Из горла Дэнни вырывается зловещий звериный рык, переходящий в судорожный крик на грани визга. И он процарапывает, процарапывает дорогу наверх…

Грррррррр…

Земля сверху внезапно становится более рыхлой, там что-то шевелится. Что-то острое царапает Дэнни по лицу, прямо по щеке. Острое и быстрое. Дэнни весь напрягается, ожидая, что на него обрушится град ударов или пуль, и продолжает из последних сил пробиваться наверх. Драться так драться – лишь бы вырваться наружу!

И вдруг неожиданно чувствует на лице сразу и ледяной ветер, и жаркое собачье дыхание. Герцог лихорадочно вылизывает ему нос и рот.

Пес неистово лает, не переставая копать – и вот лицо, руки и плечи Дэнни высвобождаются из могилы. В горле еще клокочут отзвуки крика. Герцог снова лижет его в щеки, неистово виляет хвостом.

– Хороший… песик… умница, – хрипит Дэнни.

Он сидит, не до конца откопав нижнюю половину тела, подслеповато мигая в тусклом свете, отфыркиваясь и отплевываясь от комочков земли. А Герцог точно с ума сошел. Какое же наслаждение – дышать свободно, чувствовать, как раздвигаются ребра, расправляются легкие!

– Помог мне! Хороший песик!

Дэнни обнимает холодного мокрого пса, а потом, прикрывая глаза от света ладонью, осматривается. Вроде бы на мрачном тюремном дворе никого не видно. Лишь замкнутое кольцо черных бетонных стен, колючая проволока, падающий снег. На фоне неба в слабеющем предвечернем свете вырисовываются сторожевые вышки.

Дэнни осознает, что сильно болит голова – но кого это волнует? Лишь бы вдыхать этот чудесный холодный воздух да чувствовать, как Герцог тычется в него мокрой мордой. Жизнь! Жизнь во всей ее сырой, ледяной и изнурительной красоте!

Но тут он вспоминает о Син-Син.

Нельзя терять ни секунды! Дэнни панически озирается по сторонам.

На такие стены никак не взобраться. Высвободившись из цепкой хватки земли, мальчик, пошатываясь, бредет по снегу к невысокой двери, выискивая глазами замок и снимая с шеи отмычки.

Чуточку запыхавшийся, Дарко материализуется из теней под гигантским куполом, отряхивая снег с волос и плеч. В одной руке у него мобильник, в другой – футляр для ножей.