Провокация - Михаил Зайцев

Но прежде, чем меня накрыло стихией, я вижу невредимых «Атлантов», вижу, как их мраморные оболочки вздуваются сотнями чирьев, как чирьи лопаются, и роботы ощетиниваются стволами, а стволы выплевывают в людское озеро пучки черного дыма, который душит и меня, и всех во Храме. И самое страшное, что я успеваю увидеть, теряя сознание и опору, это ПОЧТИ невредимую фигуру проповедника. Он стоит, где стоял, готовый к братанию, его одежды пылают, фальшивая кожа его добродушного лица расплавилась, обнажив череп из хромированной стали и линзы под декоративными глазными яблоками. Проповедник – ПОЧТИ такой же робот, как и его хранители «Атланты»! И я успеваю понять, отчего проповедник выглядит иначе, чем я привык за годы наблюдений с той стороны телевизионного экрана. Тому виной вовсе не эффект присутствия, как мне казалось! Просто-напросто в этом году к нам прислали фальшивку! Эрзац живого человека! Манекен! Автомат! Робот! Почему так СЛУЧИЛОСЬ именно в этом году?! За что, Сестра?!!!

...А моя последняя, после крика души, мысль – поразительно отстраненная, без всяких восклицательных знаков после вопросительного. «Интересно, – думаю я, уже ничего не видя и едва ощущая себя, – интересно, успели ответственные за трансляцию вовне Храма пресечь сигнал, или море паломников и океаны телезрителей тоже прозрели и увидели всю лживую суть Праздника, устроенного оккупантами в 2053-м?..

– Госпожа Турман, вы меня слышите?

Ума с трудом приподняла веки – перед глазами мутные пятна. Вроде бы одно пятно похоже на человека.

– Где я? – спросили сухие женские губы.

– В госпитале. Я – уполномоченный Штаба по борьбе с эпидемией.

– Как я... – горло перехватило, Ума закашлялась. Пятна перед ней потускнели и слились в единую серую муть.

– Госпожа Турман, как и все инфицированные, вы страдаете провалами в памяти после приступов буйного помешательства. Госпожа Турман, пока вы вменяемы, постарайтесь вспомнить, где вы провели сентябрь и август? Нам не удалось это выяснить, а для нас это важно. До сих пор не удается обнаружить источники и причины инфекции. Вас доставили в госпиталь одной из первых, вас привезли с улицы, без документов, в середине октября. При обследовании врачи обнаружили у вас следы недавней травмы в районе височной доли черепа. По версии медиков, в августе вы прошли экспресс-курс автоматизированного лечения. Постарайтесь вспомнить, где и как вы...

– Почва!

– Что?

– Я привезла почву на могилу покойного мужа?

– Госпожа Ума, не отвлекайтесь на пустяки. Сосредоточьтесь. Род человеческий в опасности! Эпидемию не удается купировать, человечество под угрозой вымирания. Врачи озадачены тем, что лично вы до сих пор живы, в то время, как... Эй, але! Слышите меня?

Перед глазами у нее неожиданно прояснилось. Ума болезненно четко увидела прозрачный колпак над собой и человека в скафандре за колпаком, и динамик, который говорил его голосом, и себя, привязанную жгутами к узкой койке, и трубки, и провода, вживленные в ее тело, и подмигивание приборов за спиной уполномоченного Штаба.

– Ума, дорогая, сосредоточьтесь! В обмен я гарантирую вам самую дорогостоящую эвтаназию. Госпожа Турман, я каждый день только и успеваю, что объяснить, где вы находитесь и чего нам от вас надо. Я замучался наблюдать, как вашу вменяемость сменяет буйство! Сосредоточьтесь, и я обещаю... Карамба! Сдохла сучара!.. Эй! Вы, там, эй! Труп в четвертом боксе! Сучку на кремацию, бокс на дезинфекцию, быстро! Зампреда Совета в него, в индивидуальный, переведем из общего. Старикан обещал все свои сбережения и недвижимое отдать в распоряжение Штаба за отдельный бокс. Надеется выжить, козел, когда вменяемый. Ка-зел... быстрей шевелитесь, роботы херовы! Чую, скоро вы отдохнете. Если так и дальше пойдет, скоро кроме вас, железяк долбаных, на Земле никого не останется... Накликали мы таки! Пророчили, пророчили и напророчили себе конец света! Накаркали антиутопию! Армагеддон, мать его ети!..

Порог зала для танцев осторожно переступил человек в боевой униформе полиции с красной нашлепкой капрала на пятнистом наплечнике, с тяжелым армейским бластером наперевес.

Полицейский в боевой униформе сильно смахивал на средневекового рыцаря в латах, раскрашенных пятнами всех оттенков серого. От темно-темных серых, почти черных пятнышек, до светло-светлых серых, почти белых, клякс. Смой раскраску, сними красную нашлепку, замени гладкое забрало шлема, дай капралу тяжелый меч вместо тяжелого бластера, и в статике сходство с рыцарем будет почти идеальным. Только в статике. В динамике полицейский будет ассоциироваться с большим ребенком, играющим в рыцарей. Латы ничуть не стесняют движений, – все они в совокупности весят менее двух килограммов, – сочленения эластичны, зацепам и трению препятствуют пористые прокладки, и всем движениям сопутствует лишь легкий шелест. Только между кирасой и шлемом прокладка отсутствует. Только там едва-едва, самую чуть, заметна розовая ниточка кожи.

Когда-то лихие парни держали расстегнутыми верхние пуговки гимнастерок, чтоб стойка воротничка не елозила по кадыку. Теперь же лихие полицейские пренебрегают сращиванием сферы шлема с гибкой стойкой кирасы, чтобы не оставалось малосимпатичных потертостей вокруг шеи. С нарушением уставной формы одежды боролись когда-то, назначая наряды вне очереди. Теперь на учениях пускают едкие газы, разъедающие кожу, но кто ж серьезно воспринимает учения? Человек вообще легкомысленное и упрямое создание. Это его и губит, как правило.

Полицейский шагнул за порог и присел на одно колено. Амортизируя, левый наколенник слегка сплющился. Приклад бластера сплющил правый наколенник. Ладонь в перчатке бережно сжала клавишу активизации на цевье. Лучик от целеуказателя стал обшаривать помещение. Розовая точка пробежалась по витражам окон, по внутреннему балкончику для оркестрантов, нависшему над камином, по дюжине скульптур дюжины месяцев на массивных постаментах впритык к стене, украшенной гобеленами. Ищущая опасность точка обежала зал по периметру и, не найдя целей, забежала на потолок – человек тормознул движение оружием в горизонтальной плоскости, дернув стволом вверх. Следуя за розовой мухой, его взгляд чиркнул по мореным балкам на потолке более по инерции, чем из оперативного интереса.

Полицейский машинально приподнял голову вместе с приподнятым оружием, невольно увеличив зазор между кирасой и сферой шлема. Нитевидная полоска голой кожи расширилась до сантиметра, и Карел вышел из-за укрытия.

О том, что человек задрал голову, робот с именем собственным «Карел» узнал, анализируя едва уловимые шорохи в смягченных защитными прокладками сочленениях лат. Из аудиоинформации он сделал вывод об «ахиллесовой» полоске вокруг шеи. И не ошибся. Он не умел ошибаться.