Хроника Страны Мечты. Снежные псы - Эдуард Веркин

— Ладно, ладно. Только мне надо сосредоточиться.

Лара вернулась. Энлиль поморщился и уселся на бережок, опустил ноги в воду и стал почесываться. Гобзиков не знал, что делать, продолжал торчать рядом.

— Нам отойти, может? — спросил Ляжка.

Энлиль помотал головой и продолжил почесываться, будто у него вдруг обнаружились сразу восемь невыносимых кожных болезней. Ляжка на всякий случай все-таки отодвинулся. Так, на пару шагов.

Энлиль задумчиво шевелил ногами в водоеме, Лара, Ляжка и Гобзиков стояли у него за спиной. Минут через пять Ляжка сказал шепотом:

— Все. Утратил квалификацию. Позабыл…

— Бубен надо, — неожиданно заявил Энлиль.

— Бубен? — Лара огляделась, но никакого бубна в окрестностях не обнаружила.

Гобзиков пожал плечами.

— Бубен, — подтвердил Энлиль, — я без бубна затрудняюсь…

— Послушай, — сказал Ляжка, — мы это… не на Чукотке, однако. Давай без бубна, а?

— Я не могу без бубна, — плаксиво отозвался Энлиль. — Сам давай без бубна, если можешь.

— Бубна у нас нет, — Ляжка развел руками. — У нас нет бубна, у нас нет стульев, нет зубной пасты…

— Ты будешь бубном! — Энлиль повернулся и указал пальцем на Ляжку.

— Я? — испугался тот.

Гобзиков подумал, что ему повезло — в бубны не его записали.

— Ты. Да не боись, не в прямом смысле, а в переносном. Будешь бумкать.

— Как? — не понял Ляжка.

— Так. С равными промежутками говори «бум-бум-бум». Надо просто задавать ритм, а дальше все само получится. Ну-ка, попробуй!

— Не буду я бумкать, — надулся Ляжка.

— Владик, — Лара с проникновенностью поглядела на Ляжку, — надо. Надо побумкать.

Ляжка мялся.

— Давай вместе побумкаем. — Лара взяла Ляжку за руку. — Вот так, просто: бум-бум-бум…

— Бум-бум-бум… — принялся повторять Ляжка.

— Бум-бум-бум, — повторил машинально Гобзиков.

— Нормально, пойдет, — кивнул Энлиль и снова принялся почесываться. И было видно, что почесывается эльф не просто, а в определенном ритме. И сразу двумя руками.

Эльф почесывался, Ляжка бумкал, и постепенно над озером начала сгущаться влага. Она сгущалась и снова распускалась, сгущалась и распускалась, пульсируя, как большое прозрачное сердце.

Энлиль принялся почесываться сильнее, даже, можно сказать, ожесточеннее. Глядя на него, Ляжка тоже забумкал шустрее. А Гобзиков бумкал уже кое-как — он чувствовал, что все вокруг наполняется колючей энергией…

Тут водяное сердце лопнуло, Лару и Гобзикова сбило с ног воздушной волной, Ляжка и Энлиль тоже опрокинулись. Что-то глухо звякнуло.

— Ну, ты даешь… — Ляжка поднялся. — Эти ваши эльфийские фокусы…

Обессиленный Энлиль валялся на земле.

Гобзиков, пошатываясь, встал. Лара тоже поднялась и стала разыскивать в траве материализованный инструментарий. И почти сразу разыскала — инструменты аккуратно лежали рядом с костром.

— Каменные! — восхищенно пролепетал Ляжка. — Он материализовал каменный топор и каменную пилу!

Гобзиков наклонился и поднял топор. Ляжка неправильно выразился: инструменты были не каменные в полном смысле слова, а с виду самые обычные пила и топор, только изготовленные не из железа, а из камня.

Лара взяла у Гобзикова топор, проверила лезвие. Для рубки топор не подходил. Пилу вообще от земли оторвать не получилось — каменная ножовка оказалась неподъемной. Вряд ли ее смогли бы осилить даже Ляжка с Энлилем вместе.

— Неплохо, — покивала Лара. — Хорошо поработал, товарищ. Особенно товарищу удался лобзик. Лобзик для Геркулеса. Себе сделал?

Энлиль тоже резво вскочил и проверил результаты своего труда. Оценил без воодушевления.

— Ну что? — Лара пнула каменную пилу. — Продемонстрируешь столярные приемы?

— Давно не практиковался, — пояснил Энлиль, поморщившись.

Гобзиков хихикнул. Страна Мечты оказалась довольно веселым местечком.

— А ничего, — усмехнулась Лара, — ты попытайся. Привыкли руки к топорам… Может, еще попробуешь? Я имею в виду материализацию. Ну, вторая попытка? Или нет силы в членах моих слабых?

Гобзиков хихикнул громче.

Энлиль горестно кивнул. Снова сел, снова опустил ноги в воду.

На сей раз он обошелся без бумканья, но чесался несколько по-другому, диссонансно, если выражаться языком музыки. Глаза его почернели, а уши зашлись малиновым, будто где-то поминали Энлиля. Крепко так, по поводу, далекому от общей приличности. Он напрягся, небогатые мускулы на его сутулой спине причудливо переливались, а лопатки выпячивались в небо, будто у Энлиля вот-вот должны были прорезаться крылья.

— Жабопад, жабопад, не мечи мне на косы… — прошептал Ляжка и несмело посмотрел в небо.

Гобзиков тоже посмотрел.

Небо, впрочем, выглядело довольно мирно — редкие ватные облачка навевали мысли об уединенности и покое. Опять же шиповник, он же дикая роза, распространял хмельной аромат.

— Боюсь… эльфы, к тому же бывшие… — осторожно произнесла Лара.

— Ы! — вдруг выдавил из себя Энлиль. Затем крикнул: — Ы-ырбан!

— Что он сказал?

— Он сказал Ыырбан, — перевел Ляжка.

— Что такое Ыырбан?

— Не знаю. Те эльфы, с которыми я дело имел, по-другому работали. Знаешь, мне кажется, лучше нам немного отойти…

— Ыырбан! — уже дико завопил Энлиль.

Он спрыгнул с берега, зашел в ручей до коленок, вода вокруг него принялась закручиваться и вытягиваться в воздух, будто ее засасывало мощным пылесосом. Образовывалась воронка, только не обычная, а перевернутая, конусом вверх.

— Лягушки… — Лара с опаской прикрыла голову.

Воронка вытягивалась и вытягивалась, и вокруг ее верхушки уже вертелись какие-то предметы смутных очертаний, но на плотницкие инструменты вполне похожие.

— Ах ты, блин! — закричал Ляжка. — Это не лягушки! Бежим!

И дернул в кустарник.

Гобзиков тоже понял, что погодные условия ухудшаются как-то чересчур резко, а потому схватил Лару за руку и рванул с места. Вокруг был один шиповник, пришлось продираться сквозь него. Гобзиков бежал, разумеется, первым, Лара против такой доблести ничего не имела, поскольку все колючки доставались Егору. Полезный парень, думала она. И станет еще полезней.

Они отбежали всего метров на пятьдесят, как за спиной мощно лязгнуло. Гобзиков остановился. Из зарослей выставился Ляжка.

— Пронесло… — охнул он.

Лара бы так не стала говорить — у нее болела нога. Левая. Ниже колена, там, кажется, мениски располагались. Болела хрустящей болью, какая бывает именно при повреждении соединительных тканей. Не хватало еще охрометь, подумала Лара и попыталась наступить на ногу чуть сильнее. Больно. Терпимо, но неприятно.