Starcraft: Сага о темном тамплиере. Книга третья. Сумерки - Кристи Голден

Вартанил поднял голову и взглянул на Артаниса.

«Узнать, что выжили так многие; узнать, что они перенесли за эти четыре года… Не думаю, что среди нас найдется кто-то, оставшийся равнодушным. Особенно среди тех, кто давно знал о выживших и уже считал вас обреченными, живыми мертвецами», – сказала Селендис. Ее чувства были очевидны.

Вартанил кивнул:

«Я… понимаю твое решение, иерарх».

Но не понимали остальные, и среди них – Урун. Однако их протест потерял смысл, когда Вартанил – один из тех, кто непосредственно пострадал из-за этого решения, выразил свое прощение.

Артанис встал и низко поклонился юному Фуринакс, который мгновенно смутился.

«Мы должны сосредоточиться на настоящем, ибо прошлого не изменить, – сказала Селендис. – Как бы сильно я этого ни желала. Улрезаж вынырнул из безвестности, чтобы открыть охоту на тех, кто выжил на Айуре. Но ради чего? И что ему нужно от Хранителя? Что известно ей такого важного, что не дает покоя столь могущественному созданию? Мы можем лишь строить догадки, основываясь на том, что поведали нам Вартанил и Розмари. А этого, мои дорогие собратья, недостаточно. Мы должны что-то предпринять, это ясно как звездная ночь на Айуре. И я знаю, что. Возможно, Улрезаж погиб на Айуре под объединенной атакой Доминиона, протоссов и зергов. Если же не погиб, то он продолжит охоту на Замару и остальных протоссов, дабы заставить их замолчать навсегда. – Глаза Селендис вспыхнули неистовым огнем. – Мы не должны позволить этому монстру преуспеть в его жатве. Многих протоссов он убил, многих использовал в своих неизвестных целях. Неужели мы будем бездействовать и позволим ему проделать то же самое с Хранителем? Позволим ему уничтожить ту нить, что существует с самого прибытия зел-нага? Неужели допустим, чтобы песня Хранителя замолчала навсегда, чтобы все ее знания оказались навечно утраченными?»

Последние слова предназначались Зекрату. Краем глаза Розмари увидела, как он дернулся, словно от физического удара. Однако его мысли для остальных так и остались закрыты.

«И, пожалуй, худшее: где-то остался мужчина терранов, который не просил этой ноши, однако сделал все возможное, чтобы поддержать Хранителя. Неужели мы позволим этому мужчине погибнуть в одиночестве, терзаемому болью? И все лишь оттого, что нам слишком страшно прийти ему на помощь?»

«Протоссы ничего не страшатся! – яростно возразил Урун, сорвавшись с кресла и рассвирепев от оскорбления. – Ты не хуже моего знаешь, что Аурига готовы хоть прямо сейчас атаковать кого угодно, чтобы отвоевать наш мир».

Розмари полагала, что не понравилась Уруну, однако когда речь зашла о том, смогут ли протоссы (и в частности, Аурига) как следует с кем-то разобраться, она и он, похоже, были заодно. Розмари подумала, что воспользуется этим.

«Речь идет не о страхе или гордости, а о практичности, – произнес Табрен. Вартанил, в силу юношеской горячности, уязвленно глянул на лидера своего племени. – Даже если мы согласимся с тем, что этот Джейкоб Рэмзи и Хранитель, которого он содержит в себе, должны быть спасены, как нам найти их? Что за ужас мы рискуем впустить в этот сумеречный мир, открыв двери для поиска? Я преклоняюсь перед твоей отвагой, Селендис, и твоим энтузиазмом, Урун. И твои, Вартанил, мысли сияют лишь чистейшими намерениями. Но Айур в руинах, и таким же едва не стал Шакурас – кстати, благодаря тому, что мы доверились терранам».

И вновь эта проклятая Керриган. Розмари поклялась, что если когда-нибудь встретит эту женщину, то прежде чем умереть, отвесит ей, по меньшей мере, один чертовски болезненный пинок.

«Я согласен с Табреном, – сказал Нааган, и его ментальный голос звучал глубоко. – Слишком многое находится под угрозой. И все, чем мы располагаем, – вера этой терранки в то, что хранимая Замарой тайна так важна. Исходя из того, что нам известно, Замара могла сойти с ума, и все это – лишь бессвязный бред».

«Ты не касался разума Замары, как я, – выпалил Вартанил. – Иначе не сказал бы подобного!»

Выходка юного протосса вызвала всеобщую волну неодобрения.

«Вартанил, ты не был в Кхале, когда коснулся разума Замары, – мягко напомнил юному протоссу Табрен. – Тебя могли обмануть. А терраны – не протоссы. Обмануть Розмари еще проще».

Чувство замешательства исходило от Вартанила, и даже Розмари, раздраженная таким замечанием, была вынуждена признать, что Нааган говорит разумные вещи.

Селендис, тем не менее, выглядела совершенно невозмутимой.

«Если история Замары – безумие, то тогда почему столь могучее создание, как Улрезаж, проявляет к ней такое пристальное внимание?»

«Ага! – едва ли не с ликованием подумала Розмари. – Скажи ему, сестричка!»

Селендис одарила Розмари короткой озадаченной мыслью, затем вновь сосредоточилась на диалоге с лидерами протосских племен.

Артанис призвал к тишине и обратился к тем, кто еще не выразил своего мнения:

«Решение принимать мне, но я всегда стремился к единству нашего народа. Моэндар, Зекрат – желаете ли вы выступить?»

Зекрат наклонил голову.

«Я соглашусь с решением иерарха. Обе спорящие стороны имеют веские аргументы. Шелак же, в конечном итоге, более привязаны к прошлому, чем к настоящему или будущему».

Он сказал странную вещь, но Розмари подумала, что, судя по всему, это правда. Она была слегка разочарована. Она полагала, что Шелак будут более расположены помочь чему-то, что так глубоко связано с прошлым.

«Принял к сведению, – ответил Артанис. – Моэндар? Что скажешь ты?»

Некоторое время лидер Неразим молчал. Розмари почувствовала, как ее буквально сканируют насквозь: все воспоминания и мысли анализируются, просеиваются, затем отбрасываются. Одно девушка поняла точно – если этот парень типичный образец темного тамплиера, то неудивительно, почему протоссы Айура из-за них так нервничают.

«Как бы это не казалось странным, но я поддерживаю позицию уважаемого коллеги Зекрата, – сказал Моэндар. – Я хочу знать, что планирует иерарх».

Селендис сохраняла молчание, но ее взгляд был прикован к Артанису. Розмари знала, что она протеже иерарха, и этот факт мог подразумевать некое покровительство со стороны последнего. Но Розмари также понимала, что как ни очевидны гордость Артаниса за ученицу и теплое отношение к ней, он достаточно умен, чтобы не позволить личным чувствам повлиять на принятие важного решения.

Артанис перевел взгляд с Селендис на Розмари. Она ощутила его мысли, предназначенные ей одной:

«Розмари Даль, Селендис, чьим суждениям я научился доверять, открыто выступает на твоей стороне. Позволь мне задать тебе вопрос, и я узнаю, отвечаешь ли ты от чистого сердца или же в тебе говорит лишь разум. Действительно ли ты веришь, что эта миссия стоит новых смертей? Ибо я опасаюсь, что дело закончится именно этим».

Розмари не могла скрыть свои чувства к Джейку и даже не стала пытаться. Она хотела вернуть его – живым и счастливым, хотела слышать эту уникальную комбинацию остроумия и глупости, которая отличала Джейка Рэмзи, когда он говорил, думал или действовал. Так что Розмари позволила Артанису увидеть сначала все это, а затем – ощутить безотлагательность, которая звучала в словах Замары; целеустремленность Улрезажа, который каким-то образом связан со всем этим; и то, что он сделал с Сотворенными.