Тайны Великой смуты - Александр Широкорад

Однако государственная целесообразность и женская логика оказались несовместимыми. Царица Мария устроила бешеную истерику. Она не захотела допустить надругательства над прахом единственного сына. Не знаю, как у кого, но у меня эта дамочка жалости не вызывает. Порядочная женщина, для которой свята память о своем единственном сыне, никогда не допустит спекуляций с его именем.

Еще в 1604 г. царь Борис приказал привезти из монастыря в Москву инокиню Марфу и попросил ее еще раз рассказать о событиях в Угличе. Марфа-Мария могла выйти на Лобное место и публично заявить, что ее сын мертв, и тем самым защитить отечество от разорения, а имя сына от поругания. Но она припомнила Годунову старые обиды и заявила, что не знает, жив ли ее сын или нет. Смиренная инокиня Марфа заварила кашу, и ей придется расхлебывать эту кашу до конца.

Марфа-Мария кинулась за помощью к боярам. Естественно, что бояре для начала сделали вид, что им непонятны причитания царицы по поводу костей какого-то поповича. Пришлось ей все объяснить. Шуйские и Голицыны обещали ей помочь и уговорить самозванца не разорять могилу в Угличе. Но за это царице пришлось повторить свои объяснения шведскому наемнику Петру Петрею, состоявшему на русской службе еще со времен Годунова. В декабре 1605 г. Петрей отправился в Польшу, где был тайно принят королем Сигизмундом. Петрей прямо заявил королю, что Димитрий «не тот, за кого себя выдает», и рассказал о признании царицы Марии и о мнении на этот счет московских бояр.

Несколько позже оппозиционные бояре попытались связаться с королем Сигизмундом через царского посла Ивана Безобразова, который прямо заявил, что Димитрий будет свергнут в самое ближайшее время.

К концу 1605 г. царь Димитрий буквально сидит на пороховой бочке. И в такой ситуации он идет на необъяснимый шаг — форсирует сватовство к Марине Мнишек. Мотивировать как-либо это сватовство Отрепьева невозможно. Польский король не только не настаивал на браке Димитрия и Марии, а наоборот, Сигизмунд хотел женить Лжедмитрия на своей сестре или на княжне трансильванской. В самом деле, если Юрий Мнишек станет зятем московского царя и правителем огромных земель, власть короля в Польше неизбежно еще более ослабнет.

Любовь — не последняя карта в политических играх. Но реальный самозванец, в отличие от пушкинского, совсем не подходит на роль влюбленного Ромео. Как писал Скрынников: «В компании с Басмановым и М. Молчановым он предавался безудержному разврату. Царь не щадил ни замужних женщин, ни пригожих девиц и монахинь, приглянувшихся ему…».[34]Добавим, что Димитрий еще держал у себя постоянной наложницей царевну Ксению Годунову. Так что о безумной страсти Отрепьева говорить не приходится.

В частной армии Мнишка необходимости у самозванца также не было. Мало того, недисциплинированное и нахальное рыцарство могло само по себе спровоцировать бунт москвичей. Тут вполне уместно вспомнить изречение Наполеона: «На штыках можно прийти к власти, но сидеть на штыках нельзя».

Тем не менее 2 марта 1606 г. из Сандомира отправился в Москву свадебный кортеж в составе двух тысяч человек. 18 апреля у города Орши кортеж вступил на русскую землю. Еще в декабре 1605 г. Юрий Мнишек писал Димитрию: «Поелику известная царевна Борисова дочь близко вас находится, благоволите, вняв совету благоразумных людей, от себя ее отдалить». Самозванец тянул с этим деликатным вопросом до последнего, но когда Марина оказалась уже в Вязьме, был вынужден отправить Ксению Годунову в Горицкий монастырь на Белоозеро. Там ее постригли в монахини под именем Ольга.

В Вязьме Мнишек оставил дочь, а сам поспешил в Москву, куда прибыл 24 апреля. Марина торжественно въехала в Москву 2 мая и остановилась в Воскресенском монастыре в Кремле, где проживала и «мать» Димитрия инокиня Марфа. «Любящий сын» часто посещал «мать», так что, вопреки обычаю, по которому жених не должен видеть невесту до свадьбы, Димитрий и Марина, видимо, все же встречались в стенах монастыря. 6 мая Марина переехала в царский дворец.

Митрополит казанский Гермоген и епископ коломенский Иосааф требовали вторичного крещения невесты-католички. Но Димитрий избавил от этого Марину, отправив дотошного Гермогена в ссылку. Остальное духовенство вполне устроило миропомазание, составлявшее необходимую принадлежность коронационного обряда.

Свадьба состоялась 8 мая 1606 г. После обручения молодых проводили в Успенский собор. Там патриарх Игнатий совершил обряд миропомазания и торжественно короновал Марину, но царица не взяла причастия, что вызвало сильное возмущение у присутствовавших на церемонии русских. Но поляки были довольны. После коронации дьяки выставили всех иноземцев из церкви, и патриарх обвенчал Димитрия с Мариной по православному обряду.

По приказу царя для размещения родных невесты и других свадебных гостей из кремлевского дворца выселили не только купцов и духовных, но даже бояр. Арбатские и Чертольские священники также были выгнаны из домов, в которых поместили иностранных наемников:

Глава 12 Царь Василий Шуйский

Род Шуйских занимает особое место в истории Руси XV — начала XVII веков. На Руси род Шуйских всегда считался вторым по знатности после правившего рода потомков Ивана Калиты, внука Александра Невского. Аза рубежом (в Польше, в Австрии) Шуйских именовали «принцами крови».

Шуйские вели свой род от князя Андрея Ярославича, брата Александра Невского. Хотя Андрей был младшим братом Невского, но его потомки формально обладали большими правами на владение Русью, так как именно Андрей, а не Александр был в 1249 г. возведен великим монгольским ханом на престол Великого княжества Владимирского.

Род Василия Шуйского пошел от князя Юрия Васильевича, получившего в удел кусочек Суздальского княжества — городок Шую с окрестностями. По названию удела князь Юрий Васильевич получил прозвище Шуйский, которое и закрепилось за его потомством.

Несмотря на казни и конфискации земель при Иване Грозном, клан Шуйских не только выстоял, но и к концу правления Ивана IV кое в чем усилил свои позиции. Так, например, Шуйским удалось получить суздальские вотчины казненных князей Горбатых. Горбатые были потомками суздальских князей и отдаленными родственниками Шуйских. К 1584 г. Шуйским принадлежали огромные владения по всей России от Пскова до Суздаля, от Шелони до Козельска. К моменту смерти Ивана Грозного Иван Петрович и Василий Иванович Шуйские и Василий Федорович Скопин-Шуйский имели боярские чины.

Будущий царь Василий Шуйский не мог забыть, что четыре поколения его предков, начиная с Андрея Ярославича, были властителями Руси — великими князьями владимирскими — и сто с лишним лет боролись за владимирский престол с Александром Невским и его потомками. Не забывали Шуйские, что по женской линии в род вливалась королевская и императорская кровь.

Василий Иванович Шуйский родился в 1553 г. В октябре 1580 г. женился Василий на княжне Елене Михайловне Репниной-Оболенской. В браке родились две дочери, однако по неведомым причинам Василий Иванович развелся и уже в 90-х годах XVI века был холостым. Замечу, что брат Василия Ивановича Дмитрий женился на Екатерине Григорьевне Скуратовой. Таким образом, родственниками Василия Ивановича стал «палач» Малюта (Григорий) Скуратов и «татарин» Борис Годунов.