Маэстра - Л. Хилтон

Сказав Кэмерону, что мне пора бежать, я подождала, пока он не запишет мой номер в свой модный телефон с распознавателем отпечатков пальцев, наградила его долгим поцелуем в щеку на прощание, пощекотав волосами, закрывшими наши лица, словно бархатный занавес римских теней.

На ходу я уже начала обдумывать план действий. Я смогу сделать это, обязательно смогу! Сейчас надо успокоиться и думать только о следующем шаге! Я должна убедиться в том, что Руперт и Кэмерон заодно. Кэмерон сказал, что ему давно говорили об этой картине, но не факт, что о ней рассказал ему Руперт. Нужно убедиться в том, что он и был тем самым таинственным покупателем, чье имя никак не могла припомнить миссис Тайгер. Я взяла такси в мой слишком современный для Рима отель на другом берегу Тибра, заселилась в номер и спросила, где у них бизнес-центр. Пока медленный итальянский модемный Интернет устанавливал подключение, я набросала на салфетке список необходимых покупок. Потом пробила Кэмерона по «Гуглу», узнала, кого он еще продавал в последнее время, потом посмотрела картину Стаббса «Скачки в Гудвуде». Раз уж я собираюсь на собеседование, надо хорошенько подготовиться. Продажа этой картины действительно была сорвана. Я взглянула на часы: по итальянскому времени было около четырех, вполне возможно, что Фрэнки еще на работе, а ее номер я догадалась сохранить.

Она сразу подошла к телефону, разговор начался напряженно, мы неуверенно спрашивали друг у друга, как проводим лето, но потом я все-таки задала ей интересовавший меня вопрос:

– Слушай, окажи мне одну услугу. Помнишь Стаббса, которого сняли с торгов? Можешь найти имя продавца? Того, кто приобрел ее у изначальных хозяев?

– Не знаю, Джудит… Ты так внезапно уволилась, даже не попрощалась. Руперт сказал нам, что…

– Ладно, Фрэнки, не хочу ставить тебя в неудобное положение. Я все понимаю. Если тебе это сложно, я сама разберусь.

– Хорошо, – отозвалась она, немного помолчав, потом в трубке раздался шелест страниц: Фрэнки листала каталог. – Здесь написано просто: «Из частной коллекции».

– Нет, это я и так знаю. Надо пойти в бухгалтерию – они же взяли с продавца резерв, а потом взыскали с него неустойку за то, что он отозвал картину с торгов.

– Я не имею права, Джудит…

Меня охватило жуткое чувство вины. Дейв уже лишился работы… Но сейчас появился шанс все исправить! Когда Руперт наехал на меня, я просто струсила, но теперь я через многое прошла и уже не та, что раньше. Пока Фрэнки думала над моей просьбой, я вспомнила обо всем, что привело меня сюда. Еще пара усилий – и я смогу развернуть свои новые радужные крылья и воссиять в солнечном свете! Боже мой, как поэтично!

– Знаю, но я буду тебе очень-очень признательна, – заговорила я, смущенно и умоляюще.

– Я бы с радостью помогла тебе, но я… Я не хочу ничего натворить.

Эх, Фрэнки, добрая душа! Конечно, она во всем этом не участвовала… Да у нее и денег-то таких отродясь не водилось.

– Мне предлагают работу, и я должна подготовиться к собеседованию. Фрэнки, пожалуйста, у меня уже совсем с деньгами туго…

Упоминание о бедности в разговоре с людьми вроде Фрэнки практически то же самое, что финальный свисток для школьного учителя физкультуры. Даже находясь далеко от нее, я поняла: решение принято.

– Ну ладно, попробую. Напишу тебе попозже, только никому не говори, поняла?

– Клянусь всем святым!

Хорошо изучив карту Рима, я купила билет на поезд до Комо с открытой датой на сайте «Трениталии».

На всякий пожарный. Может, еще ничего из этого не выйдет, подумала я, и тут мне пришла эсэмэска.

Кэмерон Фицпатрик, целую!

Я быстро ответила:

Готова благодарить тебя миллион раз!!! Целую!!!

Ну или пять миллионов.

15

Впоследствии у меня была уйма времени подумать о том, когда именно я приняла это решение. Может быть, оно зрело внутри меня постепенно и ждало своего часа, словно опухоль? Может быть, это произошло, когда Руперт выставил меня на улицу, как надоевшую служанку с плохими рекомендациями? Или когда я услышала сдержанное отчаяние в голосе Дейва? Или когда согласилась работать в «Гштаде», или когда согласилась на идиотскую затею Лианны пойти повеселиться, или когда закрыла дверь в номер, где лежало тело Джеймса, и села на поезд в Вентимилью? Будь я романтичной особой, то убедила бы себя в том, что решение было принято давным-давно и приняла его Артемизия – молодая женщина, слишком хорошо знавшая, что такое ненависть, покинувшая своего мужа и приехавшая в этот самый город, чтобы своим талантом обеспечивать достойное существование семье. Однако все эти варианты – неправда. На самом деле решение я приняла, поднявшись к себе в номер, спокойно сняв босоножки на пробковой платформе и надев сандалии на плоской подошве. Застегнув дрожащими руками многочисленные ремешки, я медленно встала и пошла прямиком на Корсо д’Италия.

В магазине «Зара» я подобрала себе короткое льняное платье-трапецию с глубокими карманами. Если присмотреться, то сразу было видно, что пошито оно плохо, однако модель достаточно простая, чтобы в сочетании с правильными аксессуарами смотрелась дорого. Я купила сразу два: черное и темно-синее. Потом зашла в спортивный и обзавелась шортами на пару размеров больше, чем надо, и нелепыми белыми кроссовками. В довершение всего купила в лавке с туристическим хламом футболку с надписью «Я люблю Рим», зашла в еще два жутких сувенирных магазина, а потом в самом конце Виа Венето нашла легкий плащ «Кензо» яркой расцветки, в белых и ярко-розовых тонах, – броская вещь. В довольно неплохой табачной лавке, из тех, где продаются серебряные рамки для фотографий и коробки с увлажнителем для сигар, я приобрела увесистую гильотину для сигар и тубус из плотной кожи, в котором мои спутники по средиземному круизу хранили сигары «Коиба». Еще мне понадобился черный нейлоновый рюкзак, достаточно вместительный, чтобы убрать мою кожаную сумку, а в аптеке – упаковка прокладок самого большого размера и влажные салфетки. Когда я покончила с приготовлениями, на часах было уже шесть вечера. Немного погоревав о том, что в этот раз так и не увижу портреты Пинтуриккьо в Ватикане, я решила, что пора отправляться в отель, принимать ванну, укладывать волосы и готовиться к свиданию с Кэмероном.

Около восьми я присоединилась к нему в «Хасслере». Он ждал меня в холле, тут же предложил выпить по коктейлю, но я сказала, что лучше попозже. Пока мы поднимались в лифте на третий этаж, я пару раз тонко намекнула, что мечтаю работать в частной галерее. Добавила, что де Гречи – ах, какое совпадение! – именно сегодня приглашены на ужин к родственникам. Мы вошли в номер, я неторопливо сняла новый плащ «Кензо» и кинула его на спинку стула. Взгляд Кэмерона медленно скользнул вверх по моим ногам, и я дала понять, что заметила его интерес, смущенно потупившись и улыбнувшись. В номере, это часто бывает в отелях, была слишком интимная обстановка. Окно за надежными тройными шторами выходило на видавшую виды вентиляционную шахту. На специальной стойке лежал закрытый небольшой чемодан на колесиках, на краю стола – стопка бумаг и ключи. Потом я наконец заметила дешевый кейс из черного пластика, вроде тех, которыми пользуются студенты художественных училищ, но когда Кэмерон расстегнул его, я увидела, что внутри он профессионально уплотнен и снабжен подкладкой. Фицпатрик с благоговением достал картину в простой металлической рамке.