Мертвецы не тоскуют по золоту - Михаил Март

Чайка прозрел. Его словно током ударило. Он попятился.

Коновалов открыл дверцу, выпрыгнул на газон и отбросил нож в сторону. Действовал он быстро и решительно. Милицейская машина уже развернулась и подавала задом к фургону. Перед дверцей стоял растерянный Чайка с черными разводами на лице и слезящимися глазами.

— Стой здесь, придурок. Я тебя вызову! — рявкнул Коновалов, открыл дверцу и вскочил на подножку.

Захлопнув за собой створку, Коновалов влетел в салон. Трое инкассаторов лежали на полу без движения. Он выхватил из-за пояса офицерский "вальтер" времен Второй мировой войны, взвел курок и произвел три выстрела.

Чайка вздрогнул. Он стоял слишком близко к двери и мог слышать знакомые каждому стрелку хлопки. Он глянул на газовый пистолет, который все еще держал в руках и убрал его в карман. Чайка не мог понять, зачем ему дали "газовик", если у Коновалова есть свой.

Ветров глянул в окно.

— Черт! Не вовремя.

Он увидел, как под знак проскочил голубой "Москвич-412" и на бешеной скорости промчался мимо. Кто сидел за рулем, он не заметил, но последние цифры и буквы номерного знака успел заметить "21 МОИ".

— Чего они мешкают? — спросил Сироткин.— Открывай задние створки.

Ветров передвинулся в конец салона.

Дверь "перевозки" открылась, и Коновалов чуть ли не втащил Чайку наверх. Когда тот очутился в полумраке "душегубки", он увидел трех человек с окровавленными черепами. Коновалов схватил Чайку за грудки и резко тряхнул его.

— Делай свою работу, гнида, не то сдохнешь!

Чайка превратился в робота. Он ничего уже не соображал, а лишь выполнял приказы.

Коновалов поднял груз с пола и подал неудачливому капитану.

— Пошли по конвейеру. Вперед.

Ветров получил в руки компактный тяжелый ящик. В глазах Максима появилась растерянность.

— Быстрее! — крикнул Сироткин.

Но когда увидел, что ему подают, сам опешил. Через минуту все пять ящиков стояли в салоне милицейской машины.

Коновалов подал "вальтер" Чайке.

— Выстрелить в меня сможешь?

Тот отрицательно покачал головой.

Коновалов достал из глубины салона свою куртку, снял перчатки, окровавленную рубашку и, запихнув в сумку, подал ее Чайке.

— Тресни меня по башке рукояткой — и сваливайте. Пистолет бросишь в сумку, а потом ее скинете в Яузу. Ну, засранец, действуй!

Эдик размахнулся и ударил по голове. Это у него получилось. Он уже успел возненавидеть этого человека.

Выпрыгнув из фургона на землю, он почувствовал, как сильные руки подхватили его и затащили в машину. УАЗ тут же сорвался с места.

У перекрестка Сироткин затормозил, сам выскочил из машины и убрал треногу со знаком с дороги. Забросив ее в салон, сел за руль и свернул на Астаховский мост. Ветров тем временем сдирал китель с Чайки. Тот напоминал амебу и ничего не понимал.

— Я остановлю у магазина! — почти кричал Сироткин. — Купи минералки и отмой этого трубача. Потом пешком прогуляетесь. У вас еще есть время.

— Что скажешь о наших миллионах? — хрипло спросил Ветров.

— Ничего. Подставили нас, Макс. Теперь поздно кулаками размахивать. Завтра на даче решим.

Машина свернула с бульварного кольца на улицу Обуха и остановилась. Чайка был уже переодет. Форму и черную сумку Коновалова запихнули в рюкзак. Ветров и Эдик вышли из машины и юркнули в подворотню. Машина тут же скрылась за углом.

Ветров не думал, что его напарник на деле окажется такой размазней в прямом и переносном смысле. Он оставил дрожавшего от страха приятеля в скверике детского сада, а сам побежал в магазин.

Ему удалось без очереди взять бутылку водки и пять бутылок нарзана. Четыре ушло на отмывку бывшего гаишника, одной запивали теплую водку. Несмотря на пекло, водка на них не подействовала. Правда, Чайка немного оклемался и встал на ноги, но дар речи к нему не вернулся.

До своей машины они возвращались пешком. Толик успел выспаться, и, когда его растолкали, он повеселел.

— А сколько времени, мужики?

— Без десяти минут час. Поехали в третий парк, Толян.

Шофер оглянулся и глянул на Чайку.

— А чегой-то с ним? Со Светкой поругался?

— Нет. С ее мужем. Вернулся не вовремя. Кто знал, что ее муж бывший боксер.

Толик сочувственно покачал головой.

Машина выехала из двора и медленно поехала в сторону Таганки.

Кассирши третьего парка и метро не очень беспокоились. Дежурный им популярно разъяснил, что поломка на линии — это не трагедия, а лишь небольшая задержка.

Что касается дежурного центральной конторы на Неглинной, то звонок старшего кассира Внешторгбанка поставил его в неловкое положение. Стрелки часов показывали двенадцать десять.

— Машина выехала к вам с небольшим опозданием.

Он положил трубку и задумался. Неопределенные ответы можно давать торговым точкам, но не представителям Внешторгбанка. Старик заволновался. Нет, он, конечно, понимал, что машина с золотом никуда не денется. Какой год ребята возят металл, и никаких погрешностей. Причина может быть одна: Коновалов решил забрать оружие из Чкаловского до заезда во Внешторг. Но это глупо! Делать огромный крюк, понимая ответственность, с какой руководство относится к таким маршрутам. Может получиться скандал. К тому же Центробанк нарушал инструкции в течение многих лет. К перевозкам золота в любых количествах полагалась машина сопровождения с тремя инкассаторами. Но ни машин, ни лишних людей в группе никогда не находилось, чего уж говорить об июле месяце. Все "бывшие" в мае увольнялись и сидели на дачах, а в октябре возвращались на работу. Никому и в голову не приходило занимать штатные единицы почетных энкавэдэшников.

Через пятнадцать минут заместитель управляющего Внешторгбанка перезвонил начальнику группы инкассации и потребовал объяснений. Тот ответил, что перезвонит через пять минут. Курушин спустился к дежурному, и старик объяснил начальнику ситуацию. Курушин тут же перезвонил в Чкаловское отделение. Дежурный подтвердил, что инкассатор Коновалов накануне оставил пояс с оружием, а сегодня утром звонил и сказал, что приедет, но времени не назвал.

Курушин снарядил две машины, одну отправил в Чкаловское, на другой поехал сам по маршруту Внешторгбанка. Поднимать панику никто не хотел. Об ограблении машины никто и думать не мог. Конечно, напряжение не спадало, но худший вариант не рассматривался как один из возможных.

Контрольная машина, выехавшая в Чкаловское отделение, как и полагалось, поехала по Садовому кольцу, но, доехав до места, фургона в пути не обнаружила, о чем тут же доложила начальству.

В тринадцать десять машина дневного маршрута возвращалась в Чкаловское отделение за "подкреплением". Шофер машины заметил стоявшую у обочины набережной "перевозку" и остановился.