Сын менестреля - Диана Уинн Джонс

Морил все ещё думал над его словами на следующий день, когда ехал в повозке. Сначала это пришло к нему как воспоминание. В Крейди шел дождь, так что Кленнен рассказал на складе одну из историй об Адоне, а Морил посмотрел в толпу зрителей и увидел среди них Киалана. Его это раздосадовало, потому что он считал Киалана частью скучной повседневной жизни, а у него было ощущение, будто он стоит одновременнов двух мирах, которые стремительно разлетаются в разные стороны. И в то же время Киалан был тем самым Адоном — вернее, одним из Адонов. И сама квиддера сказала, что находится не в одном только мире.

Пошел дождь, хотя и не такой сильный, как в Крейди. Морил снова улыбнулся и подставил лицо под капли. А потом его улыбка стала немного смущенной: он понял, что все его грезы о Ханнарте и картины повозки, едущей по зеленым дорогам, не включали в себя дождя. Квиддера звучала неопределенно. В том-то и дело! Такие грезы не соответствуют реальности. Существуют настоящие грезы, но они должны быть частью жизни. А жизнь, чтобы быть хорошей, должна включать в себя грезы, а хорошая песня должна включать в себя какую-то идею. Песня Адона, которую пел Киалан, говорила именно об этом. А песня Осфамерона пошла дальше: в ней говорилось об иных мирах, в которых пребывает квиддера.

Морил думал о том, как в этой поездке, хотел он того или не хотел, соединились обыденность и грезы. Вернее, они встречаются в нем самом и делают это совершенно естественно. Это бывает тогда, когда он одновременно уносится куда-то далеко — и в то же время пересчитывает всех солдат в долине или каждый бук, мимо которого они проезжают. Кленнен понимал все не совсем верно. Он был слишком практичен, чтобы понять. Важно было как раз то, что Морил действительно состоит из двух половинок. И если он чувствует, что сохраняет верность обеим, он может использовать квиддеру так, как ее следует использовать. Он может переносить через нее плоды своей фантазии, свои идеи в реальный мир.

В полдень они подъехали к опушке леса Марки. Из-за плеча Эгила Морил наконец увидел горы — яркие и близкие, а между ними глубокую прорезь, которая была перевалом Фленн. Дождь прекратился, но облака над горами были тяжелыми, обещая новые ливни. Все было каким-то серым и угрожающим. Форта Фленн видно не было: он находился позади острой вершины, на северной стороне перевала, но Морил увидел, какое решение принял на этот счет Юг. Перед перевалом на протяжении примерно мили лес был вырублен, так что никто не смог бы незаметно перейти перевал. Он смотрел на горы через пустошь, полную пней. Между пнями пробивались молодые ярко-зеленые кусты, потому что в этом году местность еще не расчищали.

Северяне остановились на краю леса. Поначалу Морил не понял, в чем дело.

— Лорд Марки, — полагаю, — сказал Керил командиру своего отряда. — Наверное, Толиан отправил его поджидать повозку.

Морил выглянул из-за Эгила и совсем упал духом, увидев какое количество всадников перегородили въезд на перевал. Это явно были южане, солдаты — и их было по крайней мере вдвое больше, чем северян в отряде Керила.

— Он не мог знать, что мы здесь, — сказал капитан северян. — Я могу поклясться, что никто не заметил нас, когда мы сюда проезжали. Вот он поразиться, когда мы поедем на него!

— Знаю, — ответил Керил, — но мне было бы спокойнее, если бы нас было вдвое больше.

— О, полно! — сказал кто-то, смеясь. — Один северянин стоит десяти южан. Везде и всегда.

Морил на мгновение задумался. Да. Все в этом уверены. Никто в их отряде особенно не тревожился, и даже Брид доверчиво смотрела на Керила, не сомневаясь в том, что они легко смогут миновать отряд лорда Марки. Северяне славились своим умением сражаться. Но, похоже, Керил считал, что важнее попасть на Север, а не отважно погибнуть на дороге.

— Хотите, им покажется, будто нас гораздо больше? — спросил у него Морил. — Думаю, я смогу это сделать.

— Хотелось бы мне, чтобы такое было возможно!

— Готов биться об заклад, что у него получится! — сказал Киалан.

Морил повесил квиддеру себе на плечо и начал играть Восьмой марш. На Юге его никогда не исполняли — по вполне очевидной причине. Но, как часто говаривал Кленнен, темп у него был такой быстрый, что на Севере его могли считать маршем.

Мы северяне, мы бойцы —

Смотри, какие молодцы!

Один боец из северян

Стоит десяти южан!

Несколько мгновений, пока квиддера не начала вибрировать, Морил боялся, что все-таки ошибся. Но едва заметная вибрация усилилась, гул превратился почти что в задорный посвист — и лес внезапно наполнился людьми, лошадьми и повозками. Некоторые северяне тревожно вскрикнули.

Киалан расхохотался:

— Ох, отлично, Морил! Только еще девять ярко-розовых повозок — это немного чересчур!

Морил осмотрелся — и тоже не удержался от смеха. Вокруг действительно оказалось еще девять розовых повозок. Сквозь одну из них, похоже, росло дерево. И на каждой сидел фальшивый Морил, играющий на иллюзорной квиддере. Он сумел отобразить их собственный отряд еще девять раз, в точности, как говорилось в песне. И всадники, и повозки были будто отражение в зеркале. Северяне почти сразу же это поняли, люди начали смеяться и махать собственным отражениям. В результате этого фальшивые девять десятых тоже замахали руками и засмеялись.

Керил смеялся вместе со всеми.

— Продолжай играть, Морил. Поехали!

Морил весело играл. Они выехали из леса вместе: настоящие люди и фальшивые. Они поехали между кустами и пнями под предгрозовым небом, направляясь к дороге. Настоящим людям приходилось объезжать молодые деревья и крупные пни, а иллюзии Морила шли прямо сквозь все преграды, которые встречались на их пути. Когда они добрались до дороги, началась суматоха, сопровождавшаяся новыми взрывами смеха. Северяне пытались освободить дорогу своим собственным отражениям, пока не догадались, что у них есть по четыре отражения слева и по пять справа. Так что пятый отряд слева был настоящим, и дорогу следовало предоставить именно ему. Как только это стало понятно, они рысью поскакали по дороге, и многие стали напевать Восьмой марш, который играл Морил. А по обе стороны дороги девять отражений легко двигались по целине.

Морил сидел на центральной повозке и радостно улыбался. Он получил просто великолепное доказательство того, что все понял правильно. К гудящему посвисту квиддеры у него в руках, порождавшему странную армию, прибавилась новая нота, похожая на мурлыканье — она отражала радость и смех Морила. Ехавшие позади него Брид и Киалан сочли происходящее невероятно смешным. Они развеселились ещё сильнее, когда Олоб почуял врагов и принялся танцевать и взбрыкивать, заставив девять остальных Олобов взбрыкивать тоже, так что девяти другим Киаланам пришлось хватать его за узду, чтобы помочь Брид с ним справиться.

У перевала отряд лорда Марки встревоженно сомкнул ряды при виде отряда из пятисот северян, которые весело ехали по направлению к ним. Когда отряд Керила подошел ближе, враги занервничали ещё больше. С обычными северянами они ещё были готовы сразиться. Но что делать с противниками, которые проезжают прямо сквозь тонкие деревца, и им при этом ничего плохого не делается? Когда они оказались уже настолько близко, что можно было различить лица, и до лагеря лорда Марки справа от дороги оставалась всего сотня шагов, группа южан запаниковала и остальным пришлось удерживать их на месте силой. Морил видел, как командир отряда — по-видимому, сам лорд Марки — ездит вдоль строя, приказывая своим людям хранить спокойствие. Мальчик рассмеялся. А потом два призрачных фургона и розовая повозка проехали прямо через лагерь, не тронув даже веревок от палаток. Несколько южан взвыли от ужаса. «А почему бы и нет?» — подумал Морил и ударил по нижней струне. «Бегите!» — прогудела она, вплетаясь в веселую мелодию.