Семь горных воронов - Ванда Алхимова

* * *

Дикий Ворон рубился в бешеной ярости. Он понял все коварство Лугайда, и понимание наполнило его безумной ненавистью. Тяжелый топор проламывал щиты, разбивал шлемы и крушил кости. Дикий и сам получил несколько чувствительных ударов, но они не убавили силы и злости.

Врагов становилось все больше. Два лорда зажали Дикого конями, и ему пришлось отбиваться на две стороны. Он бил почти вслепую, надеясь только на свою силу и скорость. Удалось сбросить с коня одного из противников, и тут же второй вонзил Ворону в бок меч. Кольчуга выдержала, но ребра слева треснули, и тело пронзила жуткая боль. Дикий развернулся и ударил топором по руке противника. Отсеченная конечность, сжимающая меч, упала вниз. Забил фонтан крови, обдав Дикого с головы до ног.

Здесь на Ворона сразу насели еще двое лордов, удары посыпались со всех сторон, конь под ним закачался, упал на колени, а сам Дикий вылетел из седла и тяжело грохнулся на землю. В грудь ударили тяжелые копыта, и он провалился во мрак.

Когда Дикий снова открыл глаза, небо было залито кровью. На груди сидел огромный ворон и всматривался ему в лицо. Увидев, что человек очнулся, ворон распахнул крылья, хрипло каркнул и снялся с места, тяжело полетев над полем.

Дикий кое-как сел и осмотрелся. Кругом были сплошь мертвецы. Ни одной живой души. Лугайдийцы не стали хоронить чужих павших, забрав только своих. Тела воинов Тамврота остались гнить в открытом поле, становясь добычей коршунов и воронов. От этой мысли душу наполнили черная горечь и злость, прочистившие ему голову.

Дикий встал, несмотря на то что тело пронзила острая резкая боль. Стало ясно, что сломанными ребрами дело не ограничилось. Скорее всего, внутренние органы тоже повреждены. Рот наполнился привкусом крови, вдыхать воздух было невыносимо больно.

С трудом избавившись от нагрудника, Дикий с еще большими усилиями стянул кольчугу. Потом снял ватник и обе рубахи. Грудь превратилась в налившийся чернотой сплошной синяк с багровыми разводами, ребра под кожей ходили ходуном.

Ворон стиснул зубы, порвал нижнюю рубаху на полосы и обернул вокруг груди, туго стянув концы. Дышать оказалось еще тяжелее, но в то же время стало и легче. Дикий надел обратно верхнюю рубаху и ватник, взял свой топор и побрел по полю.

Закат гас в небе, и при неверном свете Дикий всматривался в лица мертвецов. Старался запомнить их всех. Тем более что многие были знакомы. Тут лежали его земляки, лорды, с которыми он играл в детстве, воины, которые присягали на верность его матери, и юные воины из высокородных и простых семей, которые впервые приняли участие в настоящей битве.

Дикий шел, не чувствуя слез, которые текли по Щекам, цепляясь за щетину. Ночь опускалась на поле, стервятники дрались за лакомые куски. Несколько раз Ворон прогонял птиц с мертвых тел, которым они клевали глаза, но что сделаешь в одиночку на огромном поле? Вдобавок очень хотелось пить.

Искал он долго, пока совсем не стемнело, но не нашел ни Эннобара, ни братьев. Либо они уцелели, либо были взяты в плен. Наконец в груде перемешанных конских и человеческих трупов Дикий нашел лорда Кайси. Тот лежал, глядя в небо широко открытыми синими глазами. Грудь была окровавлена, голова пробита в нескольких местах.

Дикий закрыл ему глаза и понял, что лорда Кайси он тут бросить не может. Почему-то вспомнились три его дочери: как они всегда с восхищением смотрели, как Кайси запрыгивал на коня и гордо выезжал на охоту со двора. Кайси и Дикий часто охотились вместе в горах.

Взяв тело Кайси за шкирку, Ворон потащил его за собой в надвигающейся темноте. Трупы закончились, и Дикий увидел остатки разоренного стана их войск. Все ценное исчезло, всюду валялись мертвые тела.

Дикий поискал возле обозов и нашел еду и вино: круглый пышный хлеб валялся, втоптанный в грязь, а под одной из перевернутых телег обнаружился уцелевший бочонок. Он наелся, выпил вина, собрал запас в дорогу, а потом нашел лопату и зарыл Кайси рядом с полем боя, тщательно закрыв могилу сверху щитами. Перед похоронами Ворон снял с Кайси его любимый кинжал и два фамильных перстня. Погладил мертвого по волосам и шепнул:

— Лорд Кайси, я отдам твои перстни и кинжал твоим дочерям. Они родят сыновей, и род твой не пресечется. Но сейчас я отомщу за тебя вместо твоих сыновей. Клянусь тебе, что не буду ни есть, ни спать, пока не принесу к твоей могиле голову Бреса.

Похоронив лорда Кайси, Дикий заковылял прочь, примерно определив направление. Он не знал, чем и как окончилась битва, но догадался, что Эннобар сражение проиграл. Нужно было добраться до границы и узнать все.

* * *

Гордый Ворон пришел в себя. Он лежал в каком-то темном помещении, скудно освещенном тремя свечами. Ложе под ним было жестким, но его тепло укрыли. Рядом сидел молчаливый человек, который дал напиться отвара из кровохлебки и ромашки.

Гордый тяжело дышал, чувствуя тянущую боль в боку. Голова кружилась.

— Что со мной и где я? — спросил он у незнакомца.

— Вы в замке лорда Шайона, в темнице, — ответил человек. — Заключены под стражу, как враг, вторгшийся во владения короля Лугайда с преступными целями. У вас колотая рана под ребрами, и мы пока не знаем, насколько она серьезна. Также у вас резаная рана на плече, поверхностная. Шевелиться не стоит. Пейте отвар и слушайтесь меня. Я замковый лекарь.

— Что с Эннобаром и остальными нашими воинами?

— Эннобар мертв, ваше войско разбито. Павших гораздо больше, чем пленных, — ответил лекарь, насмешливо глядя на Ворона. — Не так просто оказалось взять Лугайд.

— Это была бесчестная битва, — выдавил сквозь зубы Ворон.

— Бесчестно нападать на мирных соседей, — улыбнулся лекарь. — Особенно с превосходящими силами. Бесчестно первыми нарушать мирный договор. А теперь молчите, вам нельзя разговаривать.

Гордый Ворон пролежал в тишине больше недели. Ему меняли повязки, давали пить луковый настой и нюхали рану, чтобы узнать, задет ли кишечник. Мазали вонючими мазями и поили отварами.

Наконец лекарь сказал, что опасность для жизни миновала, а раны начали заживать. Ни одна не загнила, а потому оставалось только ждать и терпеливо ухаживать за раненым.

После этого диагноза, когда Гордый Ворон лежал на своем ложе и тоскливо смотрел на крошечное окошечко под потолком, в который проникал тонкий солнечный луч, дверь в его темницу отворилась и вошла высокая молодая женщина.

Она взяла стул, поставила перед постелью и уселась на него верхом, по-мужски, пристально глядя на Ворона зелеными, словно болотная ряска, глазами. Гордому она сразу не понравилась, и он одарил ее красноречивым взглядом.

— Лорд Гордый Ворон, я — Лорелея, — представилась женщина. — Я здесь по распоряжению короля Бреса Лугайдийского. Вы его пленник и, как преступник, приговорены к заключению.

— Кто меня сторожит?

— Я, — холодно сказала Лорелея.

Гордый презрительно рассмеялся, скривив губы. Бросил на Лорелею полный отвращения взгляд.