Преемники. От Ивана III до Дмитрия Медведева - Петр Романов

"Остановилось и уперлось" — точнее не скажешь об эпохе Александра III. Это лишь короткая по историческим меркам пауза перед тем, как лошадь понесла и сломала шею уже другому, куда более слабому седоку — Николаю II.

Ничего принципиально нового Александр III в русскую жизнь не внес. Над этой эпохой, как справедливо замечали многие, витала тень Николая I, с той лишь разницей, что идейным противником Николая был Петр Великий, а император Александр III боролся с реформами отца, не сумев их полностью сломать, но успев изрядно исковеркать. Сомнение у царя вызывала даже целесообразность отмены крепостного права, он искренне подозревал, что отмена рабства "ослабила народную силу". Оба "контрреволюционера", и Николай I, и Александр III, даже начали одинаково — с пяти виселиц. Один казнил декабристов, другой — наследников декабристов, террористов из "Народной воли", хотя призывов прервать цепь насилия раздавалось в то время немало: этот открыто требовали, например, писатель Лев Толстой и философ Владимир Соловьев.

Новый император выбрал иной путь: сразу же после кровавой мартовской драмы 1881 года в России возникла тайная добровольческая карательная организация "Священная дружина". Целью ее стала защита царя и физическое устранение противников престола как дома, так и за границей. Существовала она, правда, недолго: организацию упразднили уже в сентябре 1881 года после вступления в силу чрезвычайного Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия. Но сам факт появления в России "эскадронов смерти", сформированных из придворной аристократии и отбросов общества (первые планировали убийства, а вторые их осуществляли), достаточно красноречив. Александр III "толстовцем" не был: на "красный" террор оппозиции он ответил "белым".

После Октябрьской революции 1917 года на "белый" террор большевики в свою очередь ответят "красным" террором. Власть поменяется, а менталитет нет. Характерной чертой всех российских режимов было нежелание или неумение договариваться с инакомыслящими.

Мечты о продолжении реформ новый император развеял быстро. "Я слишком глубоко убежден в безобразии выборного представительного начала, — заявлял он, — чтобы когда-нибудь допустить его в России в том виде, как оно существует во всей Европе".

Западу было предложено не беспокоиться и следовать своей дорогой дальше, не оглядываясь на притормозившую уже в который раз Россию. А русским — снова подождать лучших времен. В качестве компенсации из николаевской кладовой власть вытащила старый лозунг: "Россия для русских".

Александр Александрович стал императором лишь потому, что семью Романовых постигло горе: в молодые годы умер старший сын Александра II Николай, исповедовавший, по свидетельствам некоторых современников, либеральные взгляды. Можно лишь предполагать, какой стала бы Россия при втором подряд либеральном монархе, если бы не "уперлась", а последовательно продвигалась вперед. От брата Александр унаследовал не только титул цесаревича, но также невесту — датскую принцессу Дагмар (после перехода в православие Мария Федоровна) и учителя — известного консерватора Константина Победоносцева. Как говорили о нем знающие люди, "он, как мороз, препятствует дальнейшему гниению, но расти при нем ничего не будет".

Учиться ремеслу государя будущий русский император начал, таким образом, поздно, двадцати лет от роду, и насколько он преуспевал в науках, неизвестно. "Школа Победоносцева" от "школы Жуковского" отличалась не только идеологически, но и тем, что здесь экзаменов не сдавали. Современники, знавшие Победоносцева, свидетельствуют, что на вопросы, как успевает его ученик (затем по той же методе он воспитывал и Николая II), тот только пожимал плечами, признавая, что не имеет ни малейшего представления, какие знания наследник усвоил из его лекций.

В результате, как пишет даже любивший государя Сергей Витте, правитель из Александра получился "ниже среднего ума, ниже средних способностей и ниже среднего образования". Все эти "ниже среднего" отчасти компенсировалось "громадным характером" и незамысловатой, но практичной головой.

Для российской экономики и русской казны в особенности Александр III и вправду сделал немало, но истинно хозяйской его внутреннюю политику ("остановиться и упереться") назвать вряд ли возможно. Настоящего "хозяина" в лице императора Россия за 13 лет так и не почувствовала.

Может быть, и вправду не хватило времени. Во всяком случае, умный Витте считал, что консерватизм недолгого по русским меркам правления Александра III (он умер от нефрита, не дожив до пятидесяти) был продиктован лишь реакцией на убийство отца. Затем, по прошествии времени, в силу присущего царю здравого смысла, полагал Витте, он неизбежно пришел бы к необходимости продолжения либеральных реформ.

Однако это лишь смелое предположение. Реально в русскую историю Александр III вошел как эпигон курса Николая I и запомнился современникам своей твердой нелюбовью к "конституционным галлюцинациям", космополитам и евреям.

Поэт и писатель Андрей Белый назвал этот период русской истории "сумеречным состоянием", а Лев Толстой, подводя итоги царствованию, утверждал, что в это время "разрушили все то доброе, что стало входить в жизнь при Александре II". Известная доля преувеличения здесь есть. Разрушили, к счастью, не все, но исковеркано действительно было многое: и русское земство, и русский университет, и русский суд, и русская пресса, и русские армия и флот.

Поражение в войне с Японией ковалось уже в эпоху Александра III. Великого князя Константина Николаевича — того, что блестяще воссоздал наш флот после Крымской войны, за либерализм от дел тут же отстранили. Вместо него "на хозяйство" был назначен бездарный Алексей Александрович. Он закончил свою адмиральскую карьеру лишь после позорного разгрома русского флота (при Цусиме). Другой великий князь, Сергей Михайлович, занялся артиллерией и балетом. Как грустно шутили в те времена русские артиллеристы, "балет в России от этого очень выиграл".

Впрочем, были в правлении Александра III и свои плюсы.

Во-первых, полностью лишенный военных амбиций, государь сумел стать редким российским правителем, на совести которого в итоге царствования оказалось (в сравнении с другими) относительно немного крови.

Охоту воевать отбила Русско-турецкая война, которую вел его отец. В сражениях с турками молодой еще Александр Александрович не участвовал, но "военной романтики", неразберихи и грязи хлебнул изрядно, что вызвало у него устойчивое отвращение к битвам. Во время своего командования небольшим Рущукским отрядом всего за шесть месяцев топтания на одном и том же месте в тылу Александр Александрович умудрился потерять три тысячи человек (в основном по болезни). Такому человеку было, конечно, противопоказано воевать, он просто обязан был стать "миротворцем".

Кстати, лошадей (памятник Александру III и здесь не лгал) император тоже не любил и побаивался, так что даже парадами в отличие от многих своих предков не увлекался.

Вообще, ко всему, что выходило за границы его собственного хозяйства, то есть Российской империи, этот человек относился поверхностно, как к делу второстепенному. Внешнеполитическая история этого царствования удивительно бедна событиями. В годы правления Александра III на посту министра иностранных дел находился Николай Гирс, по общему мнению, опытный дипломат, но человек без инициативы, не столько министр, сколько референт для кратких докладов по внешним вопросам. Это полностью устраивало императора. "Я сам себе министр иностранных дел", — заявил он однажды, хотя на самом деле мало что смыслил в дипломатических хитросплетениях.