Чернобыль, Припять, далее Нигде… - Артур Шигапов

Торопитесь. Не хотелось бы стать еще одним грустным пророком, но как долго простоит этот символ, прежде чем падет от рук очередного вандала?

Дальше, на северо-запад! Всего в нескольких километрах от Припяти в деревне Старые Шепеличи среди хвойных деревьев грустно стоит небольшой военный памятник, позеленевший от времени и отсутствия ухода. Фон в селе не превышает 50 мкР/час, и в нем даже живут самоселы.

Вьется дорога дальше на запад, по местам «западного следа», оставленного первым выбросом реактора. В селе Речица гамма-фон повышается сразу до 2000 мкР/час, не понижаясь в дальнейшем ни в Новой Краснице, ни в Толстом Лесу.

Последнее сгорело в пожаре 1996 года, когда на большой территории «тридцатки» полыхали леса. Из-за этого повысился радиационный фон даже в Киеве. Но памятники не горят. Высокий цементный солдат, возведенный когда-то сельчанами на свои деньги, горестно озирает сиротливые печные трубы и остатки железных кроватей — все, что осталось от некогда большого хлебосольного села, упоминавшегося в летописях аж с XV века. Летом обступившие деревья скрывают от него весь ужас запустения, но стоит им только сбросить листву — и уже раскрошился автомат в руках от сжавших его каменных ладоней. Нет, пожалуй, в Зоне военного памятника столь печального. «Каменный страж мертвых сел» — так назвала его поэтесса Лина Костенко. Но не смог он уберечь от пожара 1996 года красивую деревянную церковь в стиле «барокко», как и не смог уберечь свое село от непрошеных гостей. Неизвестные вандалы расстреляли из «Калашникова» бюст Ленина перед Домом культуры — как память о прошлом расстреляли в упор. Теперь он стоит обезглавленный, как живой укор потерянному поколению, воюющему с памятниками.

Далее заросшие причернобыльские дорожки выведут вас через Старую Красницу прямо на Янов. Нельзя упустить случай и не повернуть на середине пути к «Буряковке», ставшей синонимом похорон. Село, попавшее в «западный след», закопали практически сразу, а на соседнем поле разрыли ямы и стали использовать их как «братские могилы». Так возник Пункт захоронения радиоактивных отходов (ПЗРО) «Буряковка». Хоронили здесь много — только не людей, а плоды их трудов: хаты, машины, строительную и дорожную технику. Приличный кусок огромного поля плотно заставлен БТР, ИМР и прочей спецтехникой, закопать которые не решились из-за опасений экологического плана.

Гамма-фон, как и положено могильнику, превышает 1000 мкР/ час и уходит в небеса возле особо «грязных» машин. Все они работали непосредственно у реактора в 1986 году, когда только броня, усиленная свинцовыми листами, могла снизить фон до сколько-нибудь приемлемых значений. «Буряковке» повезло больше, чем «коллеге по работе» отстойнику «Рассоха». То, что не могут сберечь люди, охраняет радиация — драгоценный металл настолько «грязен», что его не решаются утилизировать. Тем лучше для исследователей и любителей истории — это тоже памятник сотням тысяч ликвидаторов, один из самых впечатляющих и грандиозных в Зоне, наряду с саркофагом и Припятью.

Чуть не доезжая Янова на краю остатков «Рыжего леса» спряталась от постороннего взгляда небольшая деревушка Чистогаловка. Ей суждено было стать первым селом, засыпанным осадками самого тяжелого «западного следа». Однако эвакуация 1100 жителей произошла не 26 апреля рано утром, как это следовало бы сделать, а намного позже, вместе с остальными деревнями района. Степень радиационного загрязнения была такой, что дома пришлось захоронить, как в Копачах и Лелеве. Но у нового кладбища оказался надежный сторож — Неизвестный солдат, очень похожий на своего однополчанина в Толстом Лесу. Весь заросший кустами, он смотрит на то, что натворили потомки, и не может поверить глазам.

Неизвестный солдат в Толстом Лесу

Военный памятник

Брошенная техника

Кстати, очень может быть, что дорога Толстый Лес — Старая Красница — Янов будет перекопана, перерыта или прочая напасть случится с дорожным полотном. Тогда придется использовать южный путь — через Бовище, жилое село Ильинцы, Разъезжее и Корогод до самого Чернобыля. Всюду следы мародерства. Интересно, кто просуществует дольше — радионуклиды или человеческие пороки? Чем дальше на юго-восток, тем быстрее нуклиды теряют свою силу, уменьшая фон до нормальных 30 мкР/час. Вот только фон варварства и жадности человеческой не желает снижаться, зашкаливая за все разумные пределы. Простите нас, живых, памятники…

Миновал уже Чернобыль, и знакомое шоссе уносит к границе Зоны… Не спешите, сталкеры, покидать ее! Сверните сначала за Черевачом налево и преодолейте расстояние в несколько километров через Ямполь и Опачичи до Куповатого. Вашему взору предстанет самый необычный для этих мест монумент под условным названием «Могучий юноша тащит быка в стойло». Сначала может создаться ложное мнение, что это Геракл пытается побороть несчастного Критского быка, дабы сделать потом из него отбивную. На самом деле это произведение монументального искусства попало сюда из коровника в Залесье, где символизировало нелегкий труд работников-животноводов. Какие-то доброхоты (видимо, из числа бывших пастухов) проявляют о памятнике своеобразную заботу, постоянно окрашивая гениталии быка красной и белой краской.

Памятник быку в Куповатом

Обратный путь до шоссе — и на сей раз поворот направо, по дороге на «Рассоху».

Название скромного поселка нынче известно далеко за пределами Украины. Все телекомпании, газеты, кинодокументалисты и фоторепортеры непременно заезжали сюда запечатлеть огромное поле, уставленное рядами ликвидаторской техники.

Мы все помним эти кадры. «Рассоха» была не могильником, как «Буряковка», а всего лишь отстойником. Техника, что скопилась на ней, могла быть еще использована, поскольку не успела набрать критических доз радиации.

Лопасти вертолетов, порхавших прежде над реактором, обвисли и стали походить на уши голодных бездомных дворняг. Торжественно застыли в ряд, как на военном параде, обшитые свинцом грузовые «МАЗы» и автобусы, перевозившие ликвидаторов. «ЗИЛы» с кунгами, пожарные машины, медицинские «уазики»-таблетки, кареты «Скорой помощи» — все они свидетели истории и ее полноправные творцы. Но жадность человеческая добралась и сюда. Сначала на охраняемой площадке начали исчезать двигатели, потом другие запчасти, затем двери, стекла и все, что можно было развинтить и унести. Где теперь эти «фонящие» железки и кому они служат — так и останется тайной навсегда. На смену самодеятельным мародерам пришли вполне официальные мародеры памяти в виде коммерческих фирм по утилизации металла. Он последовательно срезался, дезактивировался и уходил на переплавку. Потихоньку от последнего парада боевой чернобыльской славы остались лишь ржавые остовы его ветеранов.