Путеводитель по психопатам - Василий Чибисов

Рано или поздно шизоид обнаружит, что его обманули, и потребует от вас соответствовать его больным фантазиям. Объяснять, что он сам обманываться рад, бесполезно. Чем раньше его послать подальше и максимально ярко продемонстрировать свою естественную манеру поведения, тем лучше. Паутину лучше разрывать на ранних стадиях, пока она не превратилась в безвкусный настенный ковер. Иначе шизоид обидится, расстроится и напомнит вам о своей хладнокровной жестокости.

Мораль: держитесь от шизоидов подальше. Не стоит сочувствовать всем слабым, изгоям и отщепенцам. И уж тем более нельзя демонстрировать им свое сочувствие. Сколь ни уродливо стадное мышление, не просто так группа людей, не сговариваясь, изгоняет из своих рядов какого-то индивида. Естественный отбор никто не отменял – стая должна избавляться от потенциальной внутренней угрозы, должна следить за уровнем дегенерационного потенциала. Грамотная и взвешенная политика остракизма (изгнания) – это шаг от стадного мышления к мышлению стайному. Стадо нуждается в пастухе, который выявляет и отсеивает паршивых овец. Стая прекрасно справляется с этой задачей сама. А там, глядишь, недалеко до уровня малых групп, но это совсем другая история.

Шизоид и параноид конкурируют за ресурсы. Не в буквальном, само собой. а в коммуникативном смысле. Они могут беседовать на любую тему, но каждый будет настаивать на своем контексте.

Параноид говорит о глобальном потеплении – подразумевает заговор промышленников, которые целенаправленно ухудшают климат, или заговор экологов, которые фабрикуют результаты исследований. О сверхценной идее тоже не забываем. Для параноида разговор об экологии может быть лишь поводом, чтобы рассказать о своем гениальной технологической идее уровня Николы Теслы. Как изобретет он сейчас дармовой источник энергии или климатическое оружие – и все климатические проблемы будут решены. Опять же, “власти мешают, власти скрывают”.

Шизоид говорит о глобальном потеплении – подразумевает все, что угодно: от реального многофакторного анализа до одомашнивания красных панд. Шизоид не хочет делать никаких выводов, ему приятен сам процесс сбора и структурирования информации. Так, он засыпет собеседника графиками среднегодовой температуры, розами ветров, цветными картами подводных течений. Выводы пусть делает параноид – и он их обязательно сделает. Увы, к этому моменту шизоид уже соскользнет на другую тему, поставив параноида в неловкую ситуацию. Из чего параноид сделает еще один вывод: шизоид над ним издевается, шизоид – предатель, шизоид с ними заодно. Параноидные черты слегка обострятся.

Обострится ли психопатия у шизоида – вопрос открытый. Скорее всего, да: он будет чаще соскальзывать с темы на тему. Дело в том, что параноид со своей сверхценной идеей умеет быстро выжать из темы максимум. Засчет высокой интенсивности и пассионарности диалога шизоид быстрее утомляется и, как следствие, быстрее соскальзывает.

Здесь все стандартно и предсказуемо. Истероид требует к себе постоянного внимания. Шизоид сначала встраивает истероида в свой мир, идеализируя и демонстрируя ненужное истероиду особое отношение. Бегство истероида никак на шизоида не влияет: зачем реальный “кумир”, когда его образ надолго поселился в пустом лабиринте? Добровольно вернувшись из незамеченного побега, истероид напрасно ждет бурных оваций. Тогда в ход идет уже знакомые вам соблазнение, флирт и хулиганские выходки – долго выдержать подобное активное общение шизоид не сможет. Перевести разговор в сексуальное русло у истероида тоже не получится, потому что его конкурент просто соскользнет на нейтральную тему.

Поначалу эпилептоид будет весьма доволен шизоидом. Последний быстро впитает эпилептоидную систему ценностей, потому что он вообще все впитывает. Однако шизоид темпорален. В его психике чужие взгляды подвергнутся медленной, но верной трансформации. Эпилептоид весьма удивится, когда из его старых, проверенных и простых ценностей шизоид сплетет диковинный узор.

Эпилептоид потребует объяснений, и немедленно. Шизоид поначалу подчинится, но перенервничает и быстро соскользнет с темы – к вящему эпилептоидному гневу. После скандала и встряски шизоид заново впитает правила и ценности конкурента. Оба успокоятся, однако эпилептоид усилит контроль за собеседником, а шизоид построит из анальных эпилептоидных кирпичей новый коридор в непроходимом лабиринте.

Самый безобидный из всех психопатов. Рефлексоид не агрессивен, не обидчив, не страдает от психосоматики, не навязывается. Он постоянно рефлексирует. Рефлексия, необходимая для психического развития, доводится до абсурда и обращается в Гегелевскую дурную бесконечность. Обычно рефлексия используется, чтобы “подняться над противоречиями рассудка”. Рефлексоид лишь слегка приподнимается над “сырым” рассудочным опытом, а затем ныряет в противоречия еще глубже.

Звучит слишком абстрактно. Мы не можем залезть к психопату в голову и убедиться, что там господствует бесконечная рефлексия. Снова на помощь приходит структура речи. Вы всегда безошибочно распознаете рефлексоида по его менере вести монолог.

В противоположность шизоиду, рефлексоид прекрасно помнит, о чем он хотел рассказать в начале “лекции”. Помнить – помнит, но не факт, что доберется до сути. Да, из рефлексоидов получаются прекрасные преподаватели философии – особенно в таких университетах, где гуманитарные дисциплины преподаются для галочки. Также они хорошо приживаются во всяких интеллектуальных клубах, местечковых радиостанциях или на канале “Культура”.

Вещает такой рефлексоид о Канте и вдруг обращается к случайному слушателю с личным вопросом, будто несколько лет знает несчастного. Вопрос зачастую совершенно абсурдный и непредсказуемый, например: “А вот вам приходилось тайно провозить через границу санкционный сыр?”, “При каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство с Платоном?” и “Трудно ли молодежи отличить древнегреческого философа от системы транспортного налога?”.

Слушатель, несколько растерянный, промолчит или попытается ответить, и рефлексоид запомнит ответную реплику (зачем – разберем ниже) – неважно. Психопат к тому времени уже вернется к основной теме. Не успеет аудитория облегченно вздохнуть, как рефлексоид снова вспомнит какую-то шутку или задаст каверзный вопрос.

Радует, что после каждой словесной петли психопат обязательно возвращается к теме разговора. Рефлексоид знает цену ценным объектам, отличает главное от второстепенного, поэтому попадает в правую полуплоскость. Однако, как ни крути, наибольшую ценность для психопата представляют его воспоминания, арсенал шутеечек и мемуары. К ним мы еще вернемся.

Так, с грехом, отклоняясь и возвращаясь к теме, рефлексоид дочитает лекцию до конца, доведет разговор до логического вывода. Правда, тут может выясниться, что лекцию он читал не о Канте, а о Ницше. Старик Кант оказался просто удачным иллюстративным персонажем с противоположными взглядами, но с похожей трагической судьбой. Старость одарила Канта немощью и агонией чистого разума. Философ в старости очень пристрастился к сыру Чеддер и негодовал по поводу отсутствия лакомства. И, уже под занавес, рефлексоид снова поделится своим опытом тайного провоза санкционного сыра через границу.