Глазами любопытной кошки - Тамалин Даллал

Я невольно подумала, что мои новые друзья куда лучше тех типов, с которыми мне приходилось общаться в Сиве раньше. Никто не просил у меня денег, не делал непристойных предложений, не заговаривал о сексе, не судачил обо мне целыми днями. Однако моя радость длилась недолго.

Фредерик как-то поймал меня и сказал:

– Малек хочет на тебе жениться.

– Что? – ответила я, зная, что у Фредерика специфическое чувство юмора.

– Я сказал ему, что ты вряд ли согласишься, но он ответил, что ты не Сиву должна полюбить, а его. У него есть план, и я должен тебя предупредить.

Я слушала его и не могла отделаться от чувства, что меня дурачат.

– Он попросил пригласить тебя ко мне в гости. Помнишь то место, где я хотел установить статую Александра Великого? Он сказал, что выйдет и встанет там без одежды. Он убежден, что если ты увидишь его голым, то тут же влюбишься и выйдешь за него замуж.

– Хватит меня разыгрывать, – ответила я.

Вскоре после этого разговора мы с Малеком ехали домой. Я весь вечер исполняла танец живота с его младшими сестричками. И вдруг Малек спросил:

– Фредерик тебе сказал?

– О чем? – как ни в чем не бывало спросила я.

– Я хочу на тебе жениться. – О том, что он собирался также предстать в образе греческого завоевателя, он промолчал.

Я объяснила, что живу в Америке и весь следующий год должна путешествовать и писать книгу. И вообще, я для него старовата.

– Возраст не имеет значения, – сказал он. – Я влюблен в одну девушку, ей двадцать лет, но я брошу ее ради тебя, потому что ты – совершенство.

Это мне очень льстило, но я, тем не менее, заверила его: ничего не выйдет. Некоторое время мы ехали молча, затем он проговорил:

– Я люблю тебя и хочу тебе помочь. Есть один дизайнер из Италии, его зовут Тони. Ему семьдесят четыре года.

– Семьдесят четыре?

Он задумался ненадолго и сказал:

– То есть сорок семь. Как тебе. Он не женат. Не знаю, когда он приедет, но, может, ты поедешь в Италию и встретишься с ним? Вы поженитесь и будете жить счастливо.

Я поблагодарила его за заботу и заверила, что в мире полно мужчин, за которых я могла бы выйти замуж.

Шазли изобразил пантомиму, из которой я поняла, что приглашена на свадьбу. Он проводил меня по лабиринту переулков к маленькой глинобитной хижине, где было полно женщин. Его двадцатилетняя сестра устраивала девичник – традиционный праздник, когда женщины украшают кисти и стопы невесты сложными узорами из хны. Ее кисти и ноги покрывали кусочками кожи с вырезанным орнаментом, а затем родственницы наносили поверх трафаретов пасту из хны. Девушки украшали такими рисунками друг друга, стараясь не двигаться, чтобы хлопья пасты не отвалились. Хна должна сначала высохнуть. Затем ее смахивают – при этом пачкается все вокруг – и удаляют трафарет. На коже остается орнамент оранжевого цвета.

Молодые девушки носили длинные платья с оборками, сшитые из кружева и блестящих тканей. Головы у всех были повязаны платками. Вошли замужние женщины, откинув голубые тарфотеты на плечи наподобие шалей и приподняв черную ткань, закрывающую лицо. На головах у них оказались вязаные шали, а одеты они были в свободные халаты поверх другой одежды. Меня как будто поместили внутрь старинной картины.

Мы уселись довольно тесно. Женщины пытались перекричать друг друга хриплыми голосами. Даже у маленьких девочек были скрипучие голоса, и те тоже кричали, чтобы их услышали.

То, что поначалу показалось мне подушкой для сидения, оказалось ребенком, запеленутым в толстые одеяла. Хорошо, что я ступала осторожно.

Одна девушка перемотала покореженную египетскую кассету и вставила ее в сломанный музыкальный центр. По комнате разнеслась трескучая мелодия, женщины повязали платки на бедра и начали танцевать, но вскоре застеснялись и стали выталкивать в центр подруг, которые тоже стеснялись. Все взгляды обратились ко мне.

Их удивило, что я умею танцевать. После этого о стеснении все забыли: незамужние девушки по очереди танцевали со мной. Я начинала, только чтобы поднять их с места, а потом отходила в сторонку и смотрела. Все хлопали в ладоши, но потом пришла старуха и приказала не хлопать. И все же девчонки расшумелись, а искаженная запись продолжала играть. Скрутив шарфы на манер веревок, они по очереди туго подвязывали ими ягодицы. Двигались резко, сильно, одними только бедрами, а верхняя часть тела, руки, кисти оставались неподвижными.

Из мужчин в комнату разрешили зайти только Шазли. Как мне объяснили, это потому, что он немой и никому не сможет рассказать об увиденном. Невеста пригласила меня на свадьбу, которая должна была состояться на следующий вечер.

Я пришла вовремя, но какой-то мужчина приказал мне уйти. Он произнес что-то вроде «один час». Я отправилась к Фариду, который сидел неподалеку, и он сообщил, что Шазли проводит меня в дом. К сожалению, пожилая тетка невесты не захотела, чтобы на свадьбе присутствовала иностранка. Фарид расспросил одного из братьев невесты и объяснил:

– Вчера на празднике были только члены семьи, но сегодня придут все женщины города. Они боятся, кое-кто не захочет, чтобы чужой человек увидел их женщин.

Я села на улице. Мимо по очереди прошли все мужчины города, приезжавшие на велосипедах, фургонах, тележках, запряженных ослами. Шазли показал на мою камеру, и я объяснила ему, как ей пользоваться. Он пошел в дом, но вернулся ни с чем: снимать ему не разрешили.

По традиции, семья невесты приглашала на ужин всех мужчин города.

– Я пойду поем с ними, – сказал Фарид. – Посмотрю, что можно сделать. Вернусь через пару минут.

Все мужчины приходят, только чтобы поесть. На следующий день они являются к жениху, и их тоже угощают, но на этот раз они должны дать жениху денег – тот записывает, кто сколько дал. Меня так и не пустили внутрь, но было интересно смотреть, как весь город ходит туда-сюда.

Мне повезло больше благодаря знакомству с Пенни. Дочь Абду выходила замуж, и Пенни спросила, не хочу ли я пойти на свадьбу. Невесте оказалось всего пятнадцать. Ее свадьба была для всех сюрпризом, даже для нее. Вот что нам удалось выяснить: жених, с которым они обручились в детстве, должен был уехать из Сивы, поэтому свадьбу требовалось сыграть немедленно. Большинству девочек жениха находят родители еще до достижения половой зрелости, а замуж обычно выходят до двадцати лет.

Мы очутились в большой комнате, где толпились женщины в традиционных нарядах. Обычно свадьба длится три дня. На первый день устраивают девичник. На второй невеста надевает белое платье в европейском стиле. Собираются женщины, танцуют и общаются. Затем все садятся по машинам и грузовикам и едут через город, провожая невесту в дом семьи жениха, где жених впервые исполняет свои супружеские обязанности. На третий день невеста надевает традиционное свадебное платье, все свои золотые украшения и в сопровождении свиты переезжает в дом жениха. Я слышала, что иногда празднуют по-другому, но свадьба дочки Абду проходила именно так.