Умножающие скорбь. Как выжить в эпоху войны элит - Елена Ларина

В различных цивилизациях в разные эпохи значимость и конфигурация властных ресурсов различна. Однако всегда имеется главный определяющий ресурс, который задает всю структуру элиты. Этот ресурс должен соответствовать трем критериям:

Во-первых, иметь решающее значение для воспроизводства конкретного общества в ту или иную историческую эпоху. Например, для капитализма таковым ресурсом является собственность на средства производства. Именно от динамики технологических платформ в решающей степени и зависит воспроизводство капитализма как общественной системы и капиталистического строя западной цивилизации;

Во-вторых, господствующим является тот ресурс, вокруг которого наращивается вся ткань социальной жизни и человеческого взаимодействия. Этот ресурс определяет своего рода топологию общества и структуру его правящей элиты;

Наконец, в-третьих, ресурс должен в рамках конкретного общества в определенное время быть максимально просто конвертируемым в иные ресурсы господства. Например, при капитализме таковым ресурсом сегодня является капитал в его финансовой, денежно-долговой форме. Для российской же цивилизации аналогичные функции, как справедливо указывал, например, А. Фурсов, выполняет власть или организационный ресурс.

Господствующие группы, обладающие соответствующими властными ресурсами, составляют правящий класс того или иного общества. Однако, как справедливо отмечал В. Парето, не весь правящий класс – это элита. И в правящем классе есть властители и подвластные. Грубо говоря, элита – это властвующая страта правящего класса, верхушка иерархической пирамиды, которая представляет собой в той или иной степени все известные развитые общества более-менее крупного масштаба.

Исторический материал дал большую эмпирическую базу для определения критериев принадлежности к элите в рамках правящего класса. Таких критериев пять. Причем, все пять относятся к так называемы периферийным (подчиненным) элитам, а четыре из них – ко всем элитам, включая ядерную, господствующую. Критерии эти таковы:

• Наибольшая эффективность, успешность, конкурентоспособность в рамках определенного вида профессиональной деятельности, связанной с собственностью на тот или иной вид властных ресурсов. Именно на этот аспект обращали внимание основатели элитного подхода В. Парето и Г. Моска;

• Наличие наибольшей собственности на наиболее качественные властные ресурсы определенного вида. Поскольку собственность – это всегда распоряжение, владение и пользование чем-либо, то крайне важны не только аспект отношений, но и характеристики того, чем пользуются. Данный аспект впервые был подробно рассмотрен выдающимися американскими политологами Р. Милсом в его «Правящем классе» и Г. Домхоффом в бестселлере «Кто правит Америкой»;

• Господствующие позиции в пределах своей ресурсной группы. Как уже отмечалось выше, правящий господствующий класс существенно шире властвующей элиты. Властвующая элита господствует не только над обществом, но и над членами самого правящего класса, которые находятся у нее в зависимости;

• К элите относятся члены конкретной ресурсной группы, которые обладают наиболее обширными и устойчивыми связями с представителями правящего класса и в особенности элит из других ресурсных групп. Речь идет о горизонтальных связях, которые формируют элитные группировки, как своеобразные акторы действия, участвующие как единое целое в самых разных сторонах жизни общества в его экономических, политических и культурных процессах;

• Наконец, еще один критерий, который относится только к периферийным или подчиненным ресурсным группам, а также периферийным элитам по отношению к элите глобального домината. Речь идет о признании господствующей ядерной элитой отдельных членов или группы представителей других ресурсных групп, как своих. Как уже указывалось, для капитализма ядерным, топологически образующим ресурсом, являются вещные факторы производства, а ключевым отношением – собственность на них. Соответственно, ядерной элитной группой является экономическая элита, которая и принимает, в конечном счете, в свои ряды членов других ресурсных групп. В этом смысле можно согласиться вслед за Г. Домхоффом с тем, что классовый и элитный подход не противоречат, а дополняют друг друга.

Таким образом, в любом, сколько-нибудь масштабном обществе образуются пирамиды властвующих и подвластных. Причем в составе властвующих, которых обычно называют правящим классом, в свою очередь выделяется правящая элита.

Традиционно в состав правящей элиты включаются лишь отдельные индивидуумы или группы различной размерности. Если посмотреть подавляющую часть работ по элитологии или теории власти, то обнаружится, что речь в них идет исключительно о великих личностях, известных исторических деятелях, крупнейших финансистах, промышленниках, военачальниках и т. п. Также объектом рассмотрения, особенно в XX веке, стали различного рода элитные группировки, тесно взаимодействующих между собой лиц, родов, сообществ и т. п.

Историческая фактура, относящаяся абсолютно ко всем цивилизациям и типам обществ, убедительно свидетельствует, что, хотя роль личности в истории велика, а историческую динамику, в конечном счете, определяют массы, в ключевых точках историю делают именно относительно небольшие сплоченные группы и иные типы организованностей. Сегодня это – уже более-менее господствующая среди аналитиков точка зрения. Наиболее ярко и талантливо она выражена в книге «Лестница в небо» М. Хазина и С. Щеглова.

Однако буквально в последние десятилетия появилось еще одно дополнительное измерение природы и динамики власти. В свое время Томас Гоббс написал о государстве, как о Левиафане. Позднее, в конце XX века была впервые обнародована мысль, что институты являются своего рода квазиразумными существами, действующими в собственных интересах. В последние десятилетия наука накопила большой эмпирический материал, свидетельствующий о том, что различного рода организации способны к целенаправленному поведению, опережающему реагированию на события и обладают собственными интересами, не сводимыми к интересам работающих в них и даже владеющих ими людьми. Некоторые организации или институты, носящие формальный характер – от Римской Католической Церкви до, например, МИ-6, или недокументированный – от русских бригад до розенкрейцерских лож – имеют как минимум три интереса или потребности: потребность в существовании, поддержание собственной идентичности и экспансии.

Могут меняться люди, входящие в состав структур, их лидеры, а в некоторых структурах, носящих юридический характер, даже собственники, но интересы этих организованностей будут оставаться неизменными, вне зависимости от персоналий. Они являются полноценными акторами исторического процесса и чем дальше, тем больше занимают господствующие позиции в глобальной элите.

Данный взгляд достаточно непривычен. Традиционно историки и аналитики полагают, что действуют только люди и их группы. Только они обладают потребностями, волей и целями. Однако, вероятно, это не так. Определенные, хотя и не все организации также обладают интересами, способны к активности, демонстрируют целенаправленное поведение и потому являются полноценными участниками глобальной динамики. Метафорически можно сказать, что наряду с вычислительным интеллектом, уже давно и успешно действует своего рода организационный интеллект. У этого интеллекта, также как у искусственного, есть собственные алгоритмы, программы, матрицы репликации и т. п. Это огромная отдельная тема, которая заслуживает внимательного изучения. Характерно, что в последние три-пять лет в Соединенных Штатах IARPA и корпорация MITRE, работающие на американское разведывательное сообщество, щедро выделяют ассигнования на так называемый social software. Social software – это методы, инструменты и среда создания максимально эффективных квазиразумных структур, своего рода новых големов.