Урожденный дворянин. Защитники людей - Антон Корнилов

Никита только вздохнул, не стал пререкаться. Напротив подъезда, как ни странно, в ряду приткнувшихся к тротуару автомобилей пустовало одно из самых удобных мест. Припарковавшись туда, Ломов вышел из своей «восьмерки», тут же заскрипевшей, закачавшейся под весом выбиравшегося с заднего сиденья Мансура.

– Ну, вот ты и попался, козел!.. – удовлетворенно ухнул кто-то совсем рядом.

Из-за соседнего автомобиля показались двое мужчин. Света, который падал от подъездного фонаря, вполне хватило, чтобы рассмотреть пистолет в руках того, кто вышагнул к Никите первым. Второй, державшийся несколько поодаль, на границе жиденького светового пятна и кромешной мглы, имел при себе оружие посерьезней – кажется, какое-то ружье.

От неожиданности Ломов вздрогнул так, что у него громко клацнули зубы. Мужчина, вытянув руку, приставил пистолет к голове Никиты.

«Вот как оно бывает, – успел только ошеломленно подумать директор «Витязя». – Ствол ко лбу – и ничегошеньки ты уже не можешь сделать… Не то что отстреляться, даже пистолет свой не достанешь…»

– Поговорим, козел? – придушенно предложил мужик, мясистое лицо которого вдруг показалось Никите знакомым. – Ну, чего молчишь, гнида? Обосрался?

Никита молчал. Он совершенно не представлял, что ему сейчас ответить и что предпринять. Реальность съежилась в какой-то непроницаемый пузырь, умещавший только его самого и человека, держащего его на мушке.

За спиной Ломова что-то коротко скрежетнуло, звякнуло…

«Мансур!..» – колыхнулось в скованном внезапным испугом мозгу Никиты.

– Сколько раз можно повторять вам, уроды!.. – заговорил снова мужик, пристукнув стволом пистолета Никите в лоб. – Тут мое место! Я тут машину ставлю, понятно?! Довели меня, говнюки… Не понимаете русского языка, буду отлавливать по одному и объяснять так, чтоб дошло…

Постыдный страх исчез молниеносно. Мир вокруг снова стал прежним, открытым и бестревожным. Даже пистолет, все еще давивший голову стволом, уже воспринимался Никитой как нечто нисколько не опасное, как игрушка воспринимался… Где-то под грудью вспух упругий шар, прорвавшийся вверх – через глотку – неудержимым спазмом хохота.

– Ты чего? – изумился мужик, отступив на шаг. – Ты дурак, что ли? Чего ржешь, идиотина?

И тут подоспел Мансур. В полутьме он казался еще огромней.

– Дай-ка мне, э! – спокойно прогудел он, схватил пистолет за ствол и дернул его на себя с такой силой, что мужик – не разожми он пальцев – точно лишился бы руки. – Так себе машинка… – констатировал Разоев, повернув оружие к свету фонаря. – Дерьмо пластиковое. Держи, Никита, трофей… Если ворон пострелять захочется – пригодится.

Сунув Ломову пистолет, Мансур одной рукой придержал за шиворот разоруженного агрессора, у которого вдруг ослабели колени настолько, что он стал оседать к земле, а другой – поманил маячившего в отдалении обладателя ружья:

– Сюда иди, э!

Тот, с ружьем, нерешительно двинулся было к Мансуру, но уже через пару шагов одумался, резко развернулся и кинулся наутек. Ружье, оброненное в ходе поспешного отступления, при соприкосновении с асфальтом издало гулкий и легкий стук, оказавшись – как тут же догадался Никита – никаким не ружьем, а всего-навсего бейсбольной битой.

– Домой пошел, – покачал головой вслед беглецу Мансур. – Кушать захотел, наверное… Ну, выходит, с тобой одним разбираться будем… Так кто, ты говоришь, козел?.. Это мой брат козел, да?

Ломов отошел в сторонку, закурил, с досадой заметив, как дрожат до сих пор пальцы. Чувство громадного облегчения, которое он испытал, когда понял, что перед ним не хладнокровный убийца, а всего лишь дворовый хам, стремительно истаивало.

«Испугался ведь я, – подумал он. – Факт – испугался. Так внезапно все произошло… И смеяться еще принялся, как истеричка. На глазах у Мансура, черт возьми…»

– Каждый день сюда приезжать буду, – втолковывал тем временем трясущемуся мужику Разоев. – Понял, э? Каждый день буду приезжать и проверять – где твоя колымага позорная стоит. Кстати, где она стоит? Которая? Вот эта? Если я ее во дворе хоть раз еще увижу, прыгать буду на ней, пока только колеса не останутся. А колеса тебя сожрать заставлю. Понял, э?

– По… по-по… – силился выговорить мужик.

– Хорошо, что по-по… – одобрил Мансур. – Теперь беги домой. И не греши больше.

Задав направление движения легким пинком, от которого мужик отлетел едва ли не на середину двора, Мансур обернулся к Ломову:

– Готово дело, Никита! Боевая задача выполнена!

– Спасибо, – сказал Никита и немедленно спохватился – еще подумает, чего доброго, что он притащил его к своему дому специально, чтобы разобраться с местными хулиганами. – Ты извини, Мансур, за беспокойство… Я и не думал, что так выйдет.

– Это ты извини, – вдруг смущенно пожал плечищами Мансур.

– За что?

– Я тебе немного того… Дверь в машине отломил, когда вылезал. Кто, слушай, такие тачки придумывал, э? – всплеснул он руками. – У автомобиля четыре двери должны быть, а не две! Человек с достоинством должен выходить-заходить! А не извиваться, как гусеница!.. Но я мамой клянусь – завтра же отвезу твою ласточку на станцию к землякам, они до вечера все исправят!

– Ладно!.. – махнул рукой Ломов. Ему сейчас меньше всего хотелось думать об отломленной дверце. – Я домой сбегаю и вернусь быстро.

– Я с тобой! Я телохранитель или кто? Вдруг в подъезде еще какие-нибудь шакалы притаились?

Никита на секунду предположил, что на одной из лестничных площадок и впрямь найдутся столь ожидаемые разохотившимся кавказцем «шакалы» – какие-нибудь малолетние оболтусы, изредка собирающиеся то в одном, то в другом подъезде дома. А ну как Мансур с энтузиазмом ринется устранять и эту «опасность»? Ох, стыдобища…

– Никаких шакалов! – замотал головой Ломов. – Ты лучше машину посторожи. Как она без двери-то? Райончик у нас – сам знаешь, какой.

– Ну, посторожу, – согласился Разоев не без колебаний.

– И пукалку эту забери. У меня своя есть. Посерьезней.

Отдав пистолет, Никита скорым шагом направился к подъезду. Взлетев на свой этаж, он остановился перед дверью, расстегнул кобуру, достал пистолет. Стараясь действовать потише (акустика пустого подъезда многократно усиливала звуки, превращая легонький стук в устрашающий грохот), привел пистолет в боевую готовность. Затем потянул легонько дверь – заперто.

– Ну, ребята, попробуйте меня взять… – пробормотал он и тут же легонько поморщился от воспоминания о недавнем инциденте во дворе. – Я теперь наготове!

Он сунул ключ в замочную скважину, провернул… Утвердившись на пороге, выставил впереди себя пистолет, прислушался.

Тихо. Вроде, никого… Никита шагнул в прихожую, захлопнув за собой дверь.

Сразу стало очень темно. Ломов привычно шлепнул ладонью по стене, попав с первого раза по выключателю. Тот податливо щелкнул, но тьма в прихожей так и осталась тьмой. Это, впрочем, нисколько не напугало Никиту.