Между Сциллой и Харибдой - Бронислава Антоновна Вонсович

но, как это ни странно, в то же время настолько властный, что не узнать его было нельзя. — Но нам приятно, что вы о нас переживаете.

— Бернар? — изумилась я. — Это вы?

Он важно обернул хвостом лапы, пытаясь придать себе солидности. Выглядело это забавно, но я старательно удерживала улыбку. Обидится ещё, а ему и без того непросто.

— О да, донья. Мы решили, чего тянуть. Вы действуете в том числе в наших интересах, и вам потребуется помощь, а как я её окажу, если буду сидеть под куполом? Единственно, что путешествовать пока придётся с вами, чтобы, если вдруг встретится один из наших, решил бы, что я с Сиятельной доньей.

— Но вы такой… маленький, — удивилась я и добавила: — Но очень-очень симпатичный. Я бы даже сказала, красивый. Волшебно красивый.

Он чуть покачнулся, переступив лапами на плече Рауля, с наслаждением втянул в себя воздух и ответил:

— Внешность не важна. Вы просто не можете себе представить, как прекрасно чувствовать не только магию.

Глава 19

Выехали мы рано утром. Марсела, Ракель и я — в экипаже, Рауль, Альварес и охрана — верхом. Марсела держалась столь отстранённо-высокомерно, что я даже поверила бы, что это её настоящее лицо, если бы не помнила, что она может быть совсем другой. По всей видимости, кто-то в экипаже вызывал у неё жуткое раздражение, граничащее с зубной болью. И этот кто-то — не Ракель.

Подруга пыталась вести разговор, но даже если я отвечала, он вяз в атмосфере недоброжелательности, исходящей от принцессы, поэтому вскоре молчали все. Ракель замолчала и притворилась, что внезапно заинтересовалась местностью, через которую мы проезжали, я же прикрыла глаза и сделала вид, что сплю.

Спать не хотелось, но притворяться долго не придётся: совсем скоро приедем в первый город из списка. Все кони были из тех невероятно быстрых, с которыми мне пришлось столкнуться уже несколько раз, но про которых я так ничего и не выяснила из боязни себя выдать.

Зато с закрытыми глазами прекрасно думалось. А обдумывать было что.

Вчера я всё-таки пробралась в Сиятельный корпус, чтобы убедиться, что с Альбой всё в порядке и ни ей, ни другим фамильярам ничего не угрожает. Горгулья моему появлению обрадовалась и сразу сообщила, что магический заряд ночью извлекли, вырезав вместе с частью помещения, и увезли. Я так удивилась, что решила проверить лично.

Дверь в то помещение была открыта, а в комнате в полу зияла дыра. И это было замечательно: ни университету, ни городу с этой стороны ничего не грозит. Хорошо бы ещё довезли без приключений в нужное место и взорвали без нехороших последствий. Альба рассказала, что, судя по тому, что говорилось при ней, собираются создавать мощную защитную сферу и подрывать в ней, чтобы никто не пострадал, а главное — никто не заметил. А то ведь в той же Муриции могут соотнести не совсем удавшийся взрыв в теофренийской академии с ещё одним, куда более мощным. Но какой силы должна быть сфера, чтобы всё в себе удержать…

Окрылённая успехами нашей группы, я добралась до кристалла и подзарядила. Заряд там всё ещё болтался где-то на донышке, но Альба уверила, что хватит на поддержание иллюзии надолго, пара месяцев в запасе будет, а мы вернёмся куда раньше. Она даже немного всплакнула при упоминании грядущего нашего расставания. Пришлось её успокаивать, прежде чем пройти в библиотеку, в которой ждали отложенные книги.

Методика привязки памяти к душе там обнаружилась, и казалась она не особо сложной. Но проверить её я не рискнула, потому что в примечаниях было указано, что использовать можно лишь однократно. Я пока не представляла, где понадобится столь изощрённый метод защиты памяти от посторонних, но разбрасываться возможностью скрыть нужное от менталиста не собиралась: под защитой будет только то, что я уже знала до произнесения заклинания. А вот то, что я узнаю после, без труда сможет вытащить у меня из головы опытный менталист. Разумеется, если я не поставлю защиту. Тогда тоже сможет, только не всякий, и уже с трудом.

Просмотрела я и остальные методики, которые не были столь эффективны, но могли подать идею по снятию блока. К концу изучения я была уверена: блок я не сниму, не снимет его и никто другой, потому что места для воспоминаний есть, а самих их нет — они были забраны прежней Эстефанией с собой. С точки зрения биологии это звучало полнейшей чушью, но приходилось признать, что в этом случае магия брала верх над биологией.

Уходила я с головой, распухшей от избытка информации, и единственное, на что оказалась способна: добраться до общежития и лечь спать. Утром, когда Ракель меня с трудом разбудила, в голове царил полнейший хаос.

Сейчас я могла спокойно рассортировать знания и выбрать способ ментальной защиты: очень уж мне не понравилась методика Рауля по продавливанию моей клятвы. С ментальной защитой такого бы ему провернуть не удалось. В идеале хорошо было бы иметь артефакт, но артефактором по желанию я не стану. Артефакторы готовились годами, а у Эстефании не было даже базовых знаний этого направления, так что обзавестись артефактом собственного изготовления мне ещё долго не светит, даже если выберу эту стезю. Зато магия всегда при мне.

Выбрать вариант я так и не успела, потому что мы приехали. Марсела с тем же высокомерным выражением на лице сразу же выбралась из экипажа, словно ей было невыносимо находиться рядом с нами. Она подошла к брату и стала о чём-то договариваться.

— Что это с Марселой? — тихо спросила Ракель. — Принцесса всегда славилась своей доброжелательностью. Но к тебе она относится, как относилась бы Эрнандес, появись у неё такая возможность.

— Возможно, она просто не любит Сиятельных?

— Когда не любят всех Сиятельных, ведут себя по-другому, — со знанием дела возразила Ракель. — Нет, у неё точно к тебе что-то личное. Как будто ты ей где-то перешла дорогу, понимаешь?

— Возможно, из Муриции просочились слухи о том, что Теодоро договорился с моей тётей о моём браке, — неохотно предположила я. — И Марсела это принимает слишком близко к сердцу. Но это только мои домыслы, имей в виду.

— О браке с кем?

— С Теодоро, разумеется. Иначе Марсела не обратила бы на это внимания. Когда какое-то время считаешь человека своим, а он — раз — и уплывает на сторону, поневоле