Трактир "Ямайка" - Дафна дю Морье

— Что я говорил вам сегодня утром в двуколке? — сказал Джем. — Я пока еще невиновен. Теперь вы верите?

Но Мэри покачала головой в ответ: как бы не так. Капельки дождя брызгали в лицо, но им было все равно. Налетел порывистый ветер, и навесы заколыхались, захлопали, во все стороны полетели бумага, ленты, шелковые нитки. Огромная полосатая палатка задрожала и осела, яблоки и апельсины покатились в канаву. Пламя факелов развевалось на ветру, полил дождь. Люди разбегались кто куда в поисках укрытия, смеясь и окликая друг друга; дождь стекал с них ручьями.

Джем втащил Мэри под дверной навес, обхватив за плечи, и повернул к себе ее лицо, и обнял, и поцеловал ее.

— Берегись смуглого незнакомца, — сказал он и засмеялся, и снова поцеловал ее.

Дождь принёс ночные облака, и мгновенно стало темным-темно. Ветер задул факелы, фонари светили тусклым желтым светом, и все яркие краски ярмарки пропали. Площадь быстро опустела; покинутые полосатые навесы и палатки зияли пустотой. Мелкий дождь порывами залетал в открытую дверь, и Джем стоял спиной к непогоде, заслоняя Мэри. Он развязал ее платок и играл с ее волосами. Девушка чувствовала, кончики его пальцев на своей шее, чувствовала, как они спускаются к ее плечам. Она подняла руки и оттолкнула их.

— Достаточно я сегодня валяла дурака, Джем Мерлин, — сказала она. — Пора подумать о возвращении. Отпустите меня.

— Но вы же не захотите ехать в такой ветер в открытой двуколке, — ответил он. — Ветер сегодня с берега, и наверху нас просто сдует с дороги. Придется нам провести эту ночь вместе в Лонстоне.

— Еще чего не хватало. Идите и приведите пони, Джем, пока ливень приутих. Я подожду вас здесь.

— Не будьте пуританкой, Мэри. На Бодминской дороге вы промокнете насквозь. Вы что, не можете притвориться, что влюблены в меня? Притворитесь и останьтесь со мной.

— Вы говорите со мною так, потому что я — буфетчица из трактира «Ямайка»?

— К черту трактир «Ямайка»! Мне нравится смотреть на вас и чувствовать вас рядом, а этого достаточно для любого мужчины. Этого должно быть достаточно и для женщины.

— Осмелюсь сказать, что так оно и есть — для некоторых. Но, к сожалению, я сделана иначе.

— Значит, там, на реке Хелфорд, женщин делают иначе, чем в других местах? Останьтесь со мной сегодня ночью, Мэри, и мы это проверим. К утру вы будете как все остальные, готов поклясться.

— Нисколько не сомневаюсь. Вот почему я, пожалуй, лучше рискну промокнуть в двуколке.

— Господи, вы тверды, как кремень, Мэри Йеллан. Вы об этом пожалеете, когда снова останетесь одна.

— Лучше пожалеть сразу, чем потом.

— А если я поцелую вас еще раз, вы не передумаете?

— Не передумаю.

— Неудивительно, что мой брат на целую неделю заболел и запил, имея вас у себя в доме. Вы пели ему псалмы?

— Вы сегодня удивительно догадливы.

— В жизни не видел такой упрямой женщины. Я куплю вам обручальное кольцо, если это позволит вам почувствовать себя респектабельной. Нечасто у меня в кармане бывает достаточно денег для того, чтобы сделать предложение.

— И сколько всего у вас жен?

— Шесть или семь, по всему Корнуоллу. Те, что по ту сторону Тамара, не в счет.

— В самый раз для одного человека. На вашем месте я не торопилась бы обзаводиться восьмой.

— А вы остры на язык! В этой своей шали, с горящими глазами, вы похожи на обезьянку. Ладно, я приведу двуколку и отвезу вас домой к тетке, но сперва я вас поцелую, хотите вы того или нет.

И Джем взял в ладони ее лицо.

— Раз — на горе, два — на радость, — сказал он. — Остальные получите, когда будете настроены посговорчивей. Сегодня песенку допеть не удастся. Стойте здесь; я быстро.

Джем наклонил голову навстречу дождю и зашагал через улицу. Она увидела, как он исчез за углом.

Укрывшись в дверном проеме, Мэри снова заколебалась. Она знала, что на большой дороге сегодня будет безлюдно: начался настоящий затяжной ливень, подгоняемый злобным ветром, а пустоши в такую погоду беспощадны. Нужна немалая смелость, чтобы выдержать сегодня одиннадцать миль в открытой повозке. Возможно, мысль о том, чтобы остаться в Лонстоне с Джемом Мерлином, заставила ее сердце биться сильнее, и думать об этом сейчас, когда он ушел и не мог видеть ее лицо, было восхитительно; но все-таки Мэри не станет терять голову ради его удовольствия. Если она хоть раз отступит от линии поведения, которую себе наметила, возврата уже не будет. Мигом исчезнут душевный покой и независимость. Она и так слишком поддалась и уже никогда не освободится от Джема окончательно. Эта слабость будет для нее обузой и сделает четыре стены трактира «Ямайка» еще более ненавистными, чем теперь. Одиночество легче выносить одной. Теперь молчание пустошей станет мукой из-за того, что Джем совсем рядом, в четырех милях от нее. Мэри поплотнее закуталась в шаль. Если бы только женщины не были хрупки, как соломинки, — а она была уверена, что они именно такие, — тогда она могла бы провести эту ночь с Джемом Мерлином и забыться, как забывался он, а утром они расстались бы, смеясь и пожимая плечами. Но она женщина, и это невозможно. Всего несколько поцелуев и так уже сделали из нее дуру. Она подумала о тете Пейшенс, которая, как призрак, тащилась вслед за своим хозяином, и вздрогнула. Такой могла бы стать и Мэри Йеллан, когда бы не милость Божья и не ее собственная сила воли. Порыв ветра рванул ее юбку, и еще один поток дождя влетел в открытую дверь. Похолодало. По булыжной мостовой растекались лужи, огни и люди исчезли. Лонстон утратил свое великолепие. Завтра наступит холодное и безрадостное Рождество.

Мэри ждала, топая ногами и дуя на руки. Что-то Джем не торопится с двуколкой. Несомненно, парень раздосадован тем, что Мэри отказалась остаться, может, он решил бросить ее мокнуть и мерзнуть в дверном проеме, чтобы наказать? Тянулись долгие минуты, а Джема все не было. Если это его способ отомстить, то плану не хватает юмора и оригинальности. Где-то часы пробили восемь. Джем ушел больше получаса назад, а они оставили пони и двуколку всего в пяти минутах ходьбы отсюда. Мэри приуныла и устала. Она была на ногах с самого полудня, и теперь, когда возбуждение сошло на нет, ей захотелось отдохнуть. Трудно будет теперь восстановить беззаботное, беспечное настроение последних нескольких часов. Джем унес свою веселость с собой.

В конце концов Мэри не выдержала и отправилась искать его вверх по улице. Длинная улица была безлюдна, за исключением нескольких бродяг, которые болтались в сомнительном укрытии дверных проемов, как до этого и она сама. Дождь хлестал безжалостно, и ветер налетал порывами. И ничего не осталось от духа Рождества.

Через несколько минут Мэри подошла к конюшне, где днем они оставили пони и двуколку. Дверь была заперта, и, заглянув в щелку, она увидела, что стойло пустое. Значит, Джем уехал. В лихорадочном нетерпении девушка постучалась в соседнюю лавку, и через некоторое время дверь открыл человек, который днем впустил их в конюшню.