И слух ласкает сабель звон - Сергей Зверев

Нараставшее удивление постепенно сменилось всеобщим недоумением. Один из посетителей, пожилой пэр с аристократичной внешностью, пошевелился в кресле, окидывая приемную орлиным взглядом.

— Я не понимаю, господа, что, в конце концов, происходит? — наконец сорвались с его тонких губ слова. — Разве мы с вами не занятые люди? Я, во всяком случае, человек занятой, смею вас уверить. У меня очень мало свободного времени, чтобы я мог так бездарно его просиживать здесь, будь это даже приемная премьер-министра. — Говоря это, он пронзительно, будто желая испепелить, глядел на секретаря, сидевшего за столом у окна. — Очень странно, что я вынужден терять время. Если премьер занят, так для чего же, позвольте спросить, назначать аудиенцию на неподходящее время? Я понимаю, бывают накладки, экстренные случаи. Можно задержаться на две, на три минуты, но не до такой же степени! — кивнул он на часы.

— А у меня вообще весь день расписан по минутам, — поддержал его сосед — чопорный, высокий, худой, как журавль, министр. — Время аудиенции для всех нас уже прошло, а у меня еще сегодня четыре, заметьте — четыре встречи, и все они, знаете ли, посвящены отнюдь не моим личным делам!

Министр был абсолютно прав. Две из этих встреч были запланированы с директорами заводов, игравших не последнюю роль в оборонной промышленности, да и остальные тоже не были пустым времяпрепровождением.

— Да, это просто невозможно! — вступил в разговор третий из посетителей. — Это просто какое-то неуважение ко всем нам! Не так ли, господа?

Но, несмотря на все претензии и возмущение, тяжелые двойные двери кабинета премьера оставались закрытыми.

Секретарь, ерзая на стуле, сам был не в своей тарелке от того, что столь уважаемые люди, да еще и собранные вместе, выражают свое неудовольствие. Слушая претензии, он уже взмок от пота.

— Господа, прошу еще немного обождать, — пытался он успокоить посетителей. — У премьер-министра срочная встреча. Идет обсуждение весьма важного вопроса. Я думаю, что в скором времени он всех примет.

— А с нами, значит, встречи неважные? Так, что ли? — возмущенно кашлянул министр. — Нас, выходит, можно мариновать здесь еще неизвестно сколько?

— Ну и порядки, — покачал головой пэр. — Нет, в прежние времена, что ни говори, все было куда пристойнее. Все шло так, как было заведено давным-давно. Порядок есть порядок, и никто в этом меня не переубедит.

— А потом мы еще удивляемся тому, что все выходит из-под контроля, наши войска не достигают на фронте желаемых успехов, а заводы работают не на полную мощность. Ничего удивительного! — сказал министр, доставая платок и утирая вспотевшее от напряжения лицо.

Секретарь, слушая претензии, тяжело вздыхал. Нет, все-таки его работа не такой уж сахар, как думают многие. После полугода службы секретарем он похудел на шесть килограммов, и нервы стали сдавать. Ответственность, знаете ли, накладывает свой отпечаток!

Иногда, в такие вот минуты, когда приходилось краснеть и отдуваться за своего шефа перед людьми, занимавшими самые высокие посты государства, он жалел о том, что в свое время сделал выбор в этом направлении. Может быть, стоило не превращаться в канцеляриста-службиста, пусть и на такой высокой должности, а стать военным и сейчас сражаться за родину.

Правда, после нескольких минут таких напряженных размышлений секретарь несколько успокаивался и мысли постепенно приобретали иное направление. В принципе, если разобраться, то его работа ничем и не хуже работы какого-нибудь офицера. Да что значит не хуже — лучше, во сто крат лучше! Каждый дурак может сидеть в окопах или идти в атаку, губя свою жизнь. А у него есть возможность послужить Англии с гораздо большей пользой. Здесь, в этом дворце, решаются вопросы мировой политики, в которых он тоже играет кое-какую роль!

«Да и вообще, — думал секретарь, глядя в окно, где качались кроны старых деревьев, — у меня есть прекрасная Элизабет, которой нужно внимание».

В кабинете Ллойда Джорджа напротив премьер-министра сидел Альберт Райт. Лучи яркого солнца освещали его лицо. Премьер мог пожертвовать вниманием тех, кто сидел в приемной, поскольку разговор действительно стоил того. Посетитель уже доложил ему о возможной германской бомбардировке Лондона боеприпасами с ипритом.

— А насколько мы можем доверять этой информации? — задумчиво спросил премьер. Было видно, что его обуревают сомнения.

— Информация получена от Профессора, и не доверять ему мы не можем, — почесал подбородок шеф разведки. — Этот человек уже давно работает в Германии, до этого он выполнял не менее важные задания в других странах, и о его работе я могу отозваться только с положительной стороны.

— О, генерал, — нервничая, встал из-за стола премьер. — Если бы я жил такими рассуждениями: такому-то я не могу не доверять, то я вряд ли бы сейчас занимал это кресло. В нашей работе важны конкретные цифры и факты.

Впрочем, и генерал, да и сам премьер понимали, что все это говорится, чтобы переварить информацию.

— Возможно, это ложная информация, специально запущенная германцами, чтобы оттянуть нашу авиацию с фронта на защиту столицы, — все еще сомневался премьер. — Как вы все же думаете, генерал?

— Возможно, и так, сэр, но мы не можем недооценивать угрозу. Тем более что имеются и кое-какие другие факты и сведения, подтверждающие эту информацию. Да и мы с вами обсуждали сложившуюся ситуацию. Уже обычные бомбардировки приносят нам чрезвычайный ущерб. Ведь если бы у немцев было больше дирижаблей, урон мог быть бы чудовищным. А здесь — иприт! Вы только представьте себе: столица Великобритании подвергается такой бомбардировке. Сотни, а то и тысячи погибших в страшных мучениях. Престижу страны в таком случае будет нанесен тяжелый удар. И поверьте, люди ринутся прочь не только из Лондона, но и из прочих городов. Германцы на этом не остановятся, и смертоносный груз, без сомнения, далее будет сброшен на промышленные центры. Вы представляете последствия? На заводах некому будет работать. Промышленность остановится, и никакими мерами вы не заставите людей остаться на своих рабочих местах. Своя жизнь, а тем более жизнь своих детей для человека важнее всего. И тогда ему будет наплевать на все. У него останется только одна цель: выжить!

Премьер представил себе такую чудовищную картину, и ему на мгновение стало плохо. Однако, совладав с минутной слабостью, он снова вернулся к действительности.

— Так вот, вы понимаете, о чем я говорю? — Он снова уселся в кресло. — Хорошо, допустим, что все это так. Я верю нашему агенту, но все это — информация к размышлению. Нам нужны конкретные даты.

— Согласен с вами, сэр, — кивнул генерал. — Однако нам стала доступна и другая информация — о канале, которым будут переданы конкретные цели и сроки бомбометания. Есть шанс перехватить курьера.

— Отлично, — одобрительно кивнул премьер-министр. — Вот это уже интересней. Действуйте, генерал.

Усевшись на стул у окна, Гитлер тяжело вздохнул. Да, денек выдался напряженный. Теперь не мешало бы и творчески поразмыслить. Он расстегнул пуговицу френча и извлек из нагрудного кармана небольшую записную книжку, из второго кармана — карандаш и, состроив серьезную физиономию, принялся записывать.