Пограничник - Александр Лаврентьев

— Давай, существо, лопай!

Кошка принялась за еду, урча от удовольствия.

Иван надел каску, застегнул ремешок, перекрестился на икону Спаса и вышел, не оглядываясь. Ему предстоял далекий путь.

Тушить перед иконами свечи, зажженные Марией, Иван не стал. Вокруг был камень, и загораться было нечему. Они погаснут сами, когда догорят. Ключ с собой Иван тоже не взял. Он запер дверь, а его положил на притолоку — кому надо, догадается, а животные в храм не проникнут. Отчего-то он был уверен, что кошка, если ей будет надо, запросто найдет дорогу и туда, и обратно.

Иван не знал пути наверх, с трудом понимая, где он сейчас находится. По его мнению, они не могли уйти далеко от Киевского шоссе, но в любом случае ему надо было попасть на Пятое транспортное кольцо и пройти по нему до Каширского шоссе. Задача трудная, почти невыполнимая, но он знал, что отныне его ведет Тот, Кто распят на этом маленьком нательном крестике Марии. Больше надеяться было не на кого.

Возвращаться назад, в «Новый Авалон», он не стал, а шел и шел по нескончаемым подземным коридорам все время вверх, а если видел лестницу, то поднимался по ней. Наверное, его кто-то вел, потому что не прошло и часа, как он очутился в узком коридоре, который с виду казался тупиком, но на деле заканчивался вентиляционной шахтой.

Иван поднялся по ржавым скобам, ногами выбил полусгнившие доски, загораживающие окошко, и вылез наружу. Он оказался в небольшом дворике, окруженном с трех сторон высоким бетонным забором, с четвертой к нему примыкала глухая стена дома. Не место, а идеальная ловушка — надо было срочно выбираться из нее. Он сдернул с плеча дробовик, спустил его с предохранителя и едва успел сделать несколько шагов в сторону предполагаемого выхода из этой бетонной ямы, как услышал рычание. Ему навстречу медленно вышла громадная среднеазиатская овчарка. Прижав короткие уши, пес оскалил зубы и глухо заворчал. Глаза его смотрели вроде даже без особой злости, скорее настороженно. Иван слегка расслабился, постаравшись всем своим видом дать понять собаке, что он не представляет для нее никакой угрозы.

— Эй, Мухтар! Фьють! — свистнул он. — Ко мне! На!

Но собака не отрываясь смотрела на дробовик Ивана. Значит, обученная и знает, что это такое. Иван вскинул оружие, не желая тратить время на животное, но собака кинулась в сторону, чуя, что ей угрожает опасность. Иван опустил «Сайгу», и пес снова вернулся на место, всем своим видом давая понять, что Иван мимо него не пройдет.

Иван ругнулся сквозь зубы.

— Что это еще за игра?

Пес с довольным видом переминался с лапы на лапу, поглядывал на Ивана и, казалось, совсем не питал к Ивану неприязни. Но стоило Ивану пошевелиться, он приподнимал верхнюю губу, обнажая громадные желтые клыки…

Вдруг Иван услышал позади себя шорох. Он обернулся, вскинув дробовик, но выстрелить не успел. Кто-то большой и сильный сбил его с ног. Все произошло так стремительно, что Иван и не понял, как очутился на земле. Оружие отлетело в сторону. С довольным рычанием громадная псина бросилась к нему. Но если вторая собака вцепилась Ивану в ногу, то овчарка целился в горло.

Наверное, одичавшие собаки проделывали этот трюк не раз, потому что в их действиях чувствовалась слаженность: среднеазиат отвлекал, а второй — английский бульдог — нападал сзади. Иван краем глаза заметил: где-то сбоку еще мелькали четвероногие тени… Стая!

Медлить было нельзя, возможно, эти псы и не имели отношения к стае, может быть, другие собаки только ждали, когда эти двое прикончат его, чтобы потом отбить добычу.

Иван решил предположение не проверять. Загасив приступ панического ужаса, он пнул свободной ногой бульдога в морду; выхватив нож, заслонил горло локтем, одновременно отбивая морду овчарки в сторону от лица, и воткнул нож псу под ребра. Среднеазиат взвизгнул, отскочив, но Иван уже видел, как к нему бегут другие собаки. Впереди неслась крупная дворняга, похожая на овчарку, с обмороженными ушами. Иван несколько раз что есть силы ботинком ударил бульдога в плоскую морду, целясь в нос. Пес наконец выпустил ногу, но отступать не спешил. Иван ткнул ножом в его сторону, но бульдог отпрыгнул и зашел ему за спину. Иван вскочил, стараясь держать собак в поле зрения, медленно отошел к вентиляционной шахте, встал так, чтобы ни один пес не смог зайти ему за спину. Собак было не меньше десятка, разномастных и разноразмерных.

Иван снова сделал угрожающий выпад в сторону бульдога, тот отпрянул. Среднеазиат новых попыток не делал, он истекал кровью и, поскуливая, следил за Иваном издалека. Нога Ивана от укуса горела как в огне, но стоять он мог, а значит, кости были целы. Он выругался. Надо же было так глупо попасться. Надо было убить столько мутантов, пережить Конец света и так бездарно попасть на обед к стае собак!

Вдруг над его головой раздался торжествующий рев, и псы аж присели от страха. Иван поднял голову и увидел громадную башку разъяренной куморы. Башку покрывали толстые бугры, похожие на гигантские бородавки, а с шеи свисали складки землисто-серой кожи. В два шага кумора достигла дворика, разворотила бетонный забор, как штакетник, и нависла над Иваном, словно защищая его. Собаки ретировались. Среднеазиат не мог убраться с дороги так же быстро, как его напарник. Он, пошатываясь, поднялся, зарычал на кумору, обнажив свои грозные клыки, но кумора наклонилась, схватила собаку поперек туловища огромными, похожими на сабли зубами, и сжала челюсти. Собачий крик оборвался, а останки пса исчезли в зубастой пасти чудовища. Пока Иван зачарованно наблюдал за гибелью овчарки, на собачью стаю напали курумканы. Завязалась драка, больше похожая на свалку, полетела шерсть, со всех сторон неслись визг и рычание. Курумканы побеждали. Завороженный мощью куморы и зрелищем битвы мутантов с животными, Иван вдруг спохватился. А он что же стоит на месте? Это же он тот самый обед, за который теперь дрались. Спасение было в одном — нырнуть обратно в вентиляционный колодец! Слетев по лестнице, Иван с размаху ударился о пол, перекатился, отполз подальше — вдруг кто-нибудь из мелких шакалят куморы решит последовать за ним, прислушался. Кажется, его никто не преследовал. Шум драки затихал, отдаляясь. Искать другой выход смысла не имело, да и бросать дробовик Иван не собирался. Конечно, можно было раздобыть другое оружие, но на это нужно время. Оставалось надеяться, что кумора уйдет вместе со своей сворой, пообедав собаками. А пока надо осмотреть ногу. Иван по опыту знал, что укусы зверей — самые опасные.

Рана оказалась неглубокой. От железной хватки бульдога его уберегли металлические пластинки, вшитые в высокие голяшки военных ботинок, да защита, вшитая в брюки. Впрочем, в одном месте пес все-таки добрался до мяса. Иван кое-как задрал штанину, промыл укус спиртом, обработал обезболивающим, вколол антибиотик повыше, в бедро. Предусмотрительно обождал еще минут пятнадцать, больше ждать он не мог: поджимало время. Для Марии каждая минута в плену превращалась в вечность.

Иван вылез, как только снаружи все затихло. Он выглянул из-за бетонного куба шахты, осторожно огляделся. Кажется, кумора убралась восвояси. У стены двое курумканов доедали останки собаки. Один из них злобно глянул на Ивана, предупреждающе зарычав, но Иван и не собирался приближаться к ним. Он поднял с земли дробовик, проверил. На душе сразу стало спокойнее. От куморы эта штука не избавит, помнил он, но вот курумкана можно убить с одного выстрела. Иван обошел вентиляционную шахту по кругу и, стараясь не шуметь, перелез через пролом в заборе, оставшийся от куморы. Сильна, однако, была тварь… За забором оказался проезд между двумя заводами.