Путешествие на тот свет. Иллюстрации Гюстава Доре - Владимир Кунин

* * *

... Мартов еще раз прослушал диктофонную запись рассказа доктора Ивлева о матросе Ваське Котове и убедился, что не упустил никаких важных подробностей.

Может быть, стоило бы упомянуть еще и о том, как Тимур Петрович объяснял капитану, старпому и старшему пассажирскому помощнику, почему он так настаивает на срочной эвакуации «внезапно заболевшего опасной вспышкой инфекционного вирусного гепатита С матроса палубной команды В. Котова».

Наверное, не мешало бы вспомнить, как старший пассажирский помощник Константин Беглов тогда посмотрел на доктора Ивлева! То ли он сам догадывался о рыночно-половой деятельности вышеупомянутого матроса, то ли вдруг смутно припомнил, как его не вовремя атаковала фрау Голлербах по какому-то странному поводу. И попытался связать эту атаку со своими подозрениями...

Но по недавнему рассказу доктора Ивлева Сергей Александрович уже знал, что тогда, при том разговоре, опытный, мудрый и превосходно тренированный Беглов осторожно промолчал.

И Мартов решил, что об этом можно и не писать.

Как и не упоминать того количества извозчичьего мата, которым воспользовался доктор Ивлев при последнем прощании с матросом Котовым в морском порту Лиссабона.

Вот после такого волевого решения Мартов и решил поставить точку в этом эпизоде.

Тем более что по тщательно собранным и четко сопоставленным материалам четырехлетней давности Сергей Александрович точно знал — именно во время той стоянки «Федора Достоевского» в Лиссабонском порту на другом конце земли, на невидимой границе Тихого и Индийского океанов, на берегу небольшого теплого и ласкового фиорда залива Принцессы Дайяны, у дома лоцмана Анри Лорана, происходили диаметрально противоположные события...

* * *

... В отличие от утреннего солнечного Лиссабона в эти же самые минуты в заливе Принцессы Дайяны стоял поздний черный вечер.

Анри Лоран и доктор Мартин Краузе сидели за домом под навесом.

Из-под навеса свисала несильная лампа со странным, чуточку диковатым абажуром, сплетенным местными умельцами из разноцветных прутиков. Под этим абажуром на столе стояли бутылка виски, термос со льдом и большой прозрачный кувшин с соком.

Дочерна загоревший, подтянутый, тощий Лоран, в темной майке и серых шортах, в сандалиях на босу ногу, нервно мял рукой лицо, мотал головой, словно хотел вытряхнуть из нее какие-то кошмарные видения...

На полном докторе Краузе была надета многосюжетно и многоцветно разрисованная гавайская рубаха навыпуск, тщетно пытающаяся скрыть его рыхлый живот, и широкие зеленые шорты, открывающие толстые, белые, тронутые тромбофлебитом подагрические ноги нездорового пожилого человека в стоптанных спортивных туфлях.

У каждого в руках было по высокому стакану. Только Лоран пил из своего стакана виски, разбавленное всего лишь тающими кубиками льда, а доктор Краузе прихлебывал грейпфрутовый джус. Тоже со льдом...

— Мартин... Что делать, Мартин?.. — в тоске и отчаянии глухо говорил Анри Лоран. — Мне все время кажется, что все это — кошмарный сон. Что стоит сделать только усилие, я проснусь — и нет этого Стенли Уоррена, нет этого чудовищного Чарли, нет людей Фриша... А на самом деле они — есть! Есть, есть, Мартин!.. Они здесь.

Стараясь скрыть свою полную растерянность, Мартин Краузе пытался придать голосу хоть какое то подобие уверенности:

— Возьмите себя в руки, Анри. Давайте попробуем найти выход...

— А Николь?! — в истерике, совсем негромко закричал Лоран. — Что будет с Николь?!!

Доктор Краузе помолчал, глядя в черноту наступающей ночи, и только через долгую паузу тихо спросил:

— А что будет с русским пассажирским кораблем? Что будет с тысячей ни в чем не повинных людей? Подумайте и об этом, Анри...

Лоран залпом допил виски, снова наполнил стакан, всыпал туда горсточку льда и спросил свистящим шепотом:

— А что вы мне предлагаете, Мартин? Если я откажусь, я потеряю дочь. Это вы понимаете?..

— Давайте свяжемся с прессой... — неуверенно предложил Краузе. — Сообщим в полицию...

— О Боже! — в отчаянии воскликнул Лоран. — Неужели вы думаете, что они этого не предусмотрели?! Это же — Фриш!!! Фриш и его люди... Они всюду. Я слышал, что они принимали участие даже в разработке операции по атаке на Нью-Йорк одиннадцатого сентября!.. По найму они работают во всем мире! Компания Стенли их специально наняла для всех этих мерзостей... Пресса, полиция!.. Да я уже предупрежден, что если промолвлю кому-нибудь хоть одно слово, в этот же день в Париже погибнет Николь, а все газеты раструбят о том, что я когда-то лежал в Сиднейском госпитале с тяжелыми мозговыми явлениями, которые сейчас дали необратимый рецидив. И мне никто никогда ни в чем не поверит! Ни одному моему слову... А потом меня отправят в клинику для умалишенных. Или меня «случайно» собьет грузовик... Это страшные люди, Мартин. За деньги они готовы на все.

Доктор Мартин Краузе выплеснул из стакана остатки грейпфрутового сока на траву, налил в стакан виски из бутылки Лорана и сделал внушительный глоток. И как-то очень решительно и деловито спросил:

— Когда здесь должно пройти русское судно, Анри?

— Через тринадцать суток...

— Время еще есть, Лоран, — твердо проговорил доктор Мартин Краузе. — Подозреваю, что они будут очень тщательно следить за всеми вашими перемещениями и разговорами. Я, пожалуй, возьму это на себя. И как-нибудь постараюсь предупредить Николь и русских...

— Как? — обреченно спросил Лоран. — Каким образом? Я совершенно не убежден, что даже вот этот наш с вами разговор сейчас не прослушивается...

— И тут ты прав, Анри Лоран...

В еле освещенной кабине большого и мощного джипа «крайслер», совсем недалеко от дома Анри Лорана, работала звукозаписывающая аппаратура. На двух маленьких дисплеях всплесками метались пики амплитуды звучащих голосов Анри Лорана и доктора Краузе, слегка искаженные расстоянием и помехами. Лукавыми зелеными глазками подмигивали индикаторы цифровой и дублирующей магнитофонной записи...

Два молодых человека, которые днем привозили Стенли Уоррена и Чарли к дому лоцмана Анри Лорана, сейчас сидели внутри этого джипа с правосторонним рулем и мирно закусывали сандвичами, прихлебывая пиво, запасы которого были совсем рядом — под столиком с аппаратурой, в автомобильном холодильнике системы «Бош».

— Он вообще неглупый малый, этот Лоран, — сказал второй.

А из двух динамиков, встроенных в приборную панель «крайслера», сквозь легкие электрические разряды и потрескивания звучали голоса Лорана и Мартина Краузе.

— Не думаю, Анри... — говорил доктор Краузе. — По-моему, пока этого еще не может быть.

— Может, Мартин, может... Все может быть. И выхода я никакого не вижу, — потерянно звучал голос Лорана.

Продолжая записывать разговор Лорана и Краузе, один из молодых людей приглушил звук в динамиках и сказал коллеге: