Медведь и соловей - Кэтрин Арден

Петр промолчал.

– Я бы посоветовала вам подождать, – сказала Дуня, – вот только…

Все лето Дуня смотрела, как Вася исчезает на рассвете и возвращается в сумерках. Она видела, как в Марининой дочери растет мятежность и… отстраненность… которая стала чем-то новым: словно девочка только наполовину живет в окружающем ее мире посевов, скотины и шитья. Дуня наблюдала, тревожилась и боролась сама с собой. Теперь она приняла решение и запустила руку в карман. Когда она ее вынула, у нее на ладони лежала синяя драгоценность, неуместная на огрубевшей коже.

– Помните, Петр Владимирович?

– Это был подарок Васе, – резко сказал Петр. – Это предательство? Я велел тебе передать его ей.

Он смотрел на подвеску так, словно это была ядовитая змея.

– Я хранила ее для Васи, – ответила Дуня. – Я умоляла – и хозяин зимы мне разрешил. Это была слишком тяжелая ноша для ребенка.

– Хозяин зимы? – гневно переспросил Петр. – Ты что – ребенок и веришь в сказки? Никакого хозяина зимы нет!

– Сказки? – отозвалась Дуня не менее гневно. – Я такая подлая, что буду придумывать такую ложь? Я тоже христианка, Петр Владимирович, но я верю тому, что вижу. Откуда взялся этот камень, достойный великого хана, – камень, что вы привезли своей маленькой дочке?

Тяжело дыша, Петр промолчал.

– Кто вам его дал? – не отступалась Дуня. – Вы привезли его из Москвы, а дальше я не спрашивала.

– Это просто украшение, – ответил Петр, однако гнева в его голосе больше не было. Петр пытался забыть того мужчину с бледными глазами, кровь на Колиной шее, застывшие без памяти люди… «Это был он, хозяин зимы?» Теперь он вспомнил, насколько быстро согласился отдать своей дочери подарок от этого незнакомца. «Древнее волшебство, – словно услышал он Маринин голос. – Наследница дара моей матери. – И уже тише: – Береги ее, Петя. Я ее выбрала: она нужна. Обещай мне».

– Не просто украшение, – хрипло отозвалась Дуня. – Это оберег, да простит меня Бог. Я видела хозяина зимы. Это его подвеска, он придет за Васей.

– Ты его видела?

Петр вскочил.

Дуня кивнула.

– Только во сне. Но сны посылает он, они настоящие. Он говорит, что я должна отдать ей подвеску. Он придет за ней в разгар зимы. Она больше не ребенок. Но он обманщик – все они такие. – Слова так и рвались наружу. – Я люблю Васю как родную дочь. Она слишком храбрая. Я за нее боюсь.

Петр прошел к большому окну и встал спиной к Дуне.

– Ты сказала мне правду, Авдотья Михайловна? Женой заклинаю: не лги мне!

– Я видела его, – повторила Дуня. – И, думаю, вы тоже его видели. У него черные волосы, кудрявые. Светлые глаза, бледнее зимнего неба. У него нет бороды, и он одет в синее.

– Я не отдам дочь нечистому. Она – христианка.

Страх в голосе Петра был новым – порождением проповедей Константина.

– Тогда ей нужен муж, – сказала Дуня просто. – И чем скорее, тем лучше. Духам мороза не интересны смертные женщины, вышедшие замуж за смертных мужчин. Во всех историях князь-птица и злобный колдун – все они приходят только за непокорными девами.

* * *

– Васю? – переспросил Алеша. – Замуж? Этого зайчонка? – Он засмеялся. Сухие стебли ячменя шуршали: он работал граблями рядом с отцом. В его каштановых кудрях запутались травинки. Он пел, чтобы разогнать полуденную тишину. – Она же еще девчонка, батюшка: я сбил с ног крестьянина, который на нее глазел, а она ничего не заметила. Даже когда этот увалень неделю ходил с синяками.

Он сшиб и того крестьянина, который назвал ее ведьмой, но отцу про это говорить не стал.

– Ей просто не встретился мужчина, который бы ей понравился, вот и все, – сказал Петр. – Но я намерен это изменить. – Петр говорил твердо: он уже принял решение. – Кирилл Артамонович – сын моего друга. Он получил богатое наследство, когда умер его отец. Вася молодая и здоровая, и приданое у нее хорошее. Она уедет еще до снега.

Петр снова принялся работать граблями.

Алеша помедлил.

– Она этому не обрадуется, батюшка.

– Обрадуется или нет, но будет делать, что ей скажут, – заявил Петр.

Алеша хмыкнул.

– Вася? – сказал он. – Хотел бы на это посмотреть.

* * *

– Тебя выдают замуж, – сказала Ирина Васе с завистью. – Дадут большое приданое, и ты поедешь жить в большом деревянном доме и родишь много деток.

Она стояла у грубой ограды, но не опиралась на нее, чтобы не запачкать сарафан. Ее голова с длинной каштановой косой была повязана яркой косынкой, маленькая ручка легко касалась перекладины. Вася чистила Бурану копыто, грозя страшными карами, если он пошевелится. Жеребец смотрел на нее так, словно выбирал, за какое место укусить. Ирина его опасалась.

Вася отпустила конскую ногу и посмотрела на младшую сестру.

– Я не выйду замуж, – заявила она.

Ирина скривила губы в полузавистливом осуждении, когда Вася перепрыгнула через ограду.

– Нет, выйдешь, – сказала она. – Приезжает один боярин. За ним Коля поехал. Я слышала, как батюшка сказал об этом матушке.

Вася нахмурила лоб.

– Ну… наверное, мне надо будет выйти замуж… когда-то, – сказала она и быстро улыбнулась сестре. – Но как мне кому-то понравиться, когда рядом есть ты, птичка?

Ирина смущенно улыбнулась. О ее красоте уже говорили во всех деревнях отцовского удела. Но…

– Ты же не пойдешь в лес, Вася? Скоро ужин. Ты вся грязная.

Русалка сидела над ними, зеленой тенью на дубовой ветке. Она поманила Васю. Вода капала с ее распущенных волос.

– Скоро приду, – ответила сестре Вася.

– Но батюшка говорит…

Вася подпрыгнула, уперлась ногой о ствол и сильными руками поймала ветку у себя над головой. Перекинув через нее колено, она повисла вниз головой.

– На ужин не опоздаю. Не беспокойся, Иринка.

В следующую секунду она скрылась в листве.

* * *

Русалка исхудала и вся дрожала.

– В чем дело? – спросила Вася. – Что случилось? – Русалка затряслась еще сильнее. – Ты замерзла?

Трудно было в это поверить: земля отдавала дневное тепло, ветра почти не было.

– Нет, – ответила русалка. Струящиеся волосы закрыли ее лицо. – Мерзнут маленькие девочки, а черти – нет. О чем говорило это дитя, Василиса Петровна? Ты оставишь лес?

Вася вдруг поняла, что русалка испугана, хоть это было и нелегко заметить: ее интонации были не такими, как у обычных женщин.

Вася никогда об этом не задумывалась.

– Когда-нибудь я уеду, – медленно проговорила она. – Когда-нибудь я выйду замуж и уеду к мужу в дом. Но я не думала, что это будет так скоро.