Пока ненависть не разлучила нас - Тьерри Коэн

Пьер стоял за стойкой, вытирая стаканы за нами.

Патрисия отошла от столика, мы все посмотрели ей вслед.

— Эй, парни! — окликнул нас ее отец. — Даже не думайте!

Мы в ответ улыбнулись, а Фаруз показал большой палец.

К нам присоединились Давид и Максим. Оба из моего класса. Мы были шапочно знакомы, когда виделись в школе изучения Торы, а здесь быстро стали приятелями. Давид, небольшого роста, стройный, складный, умеет улыбаться обворожительной улыбкой. У него дар — он умеет разговаривать с девушками. Мы дали ему прозвище Тони Монтана. Вообще-то он может поговорить с кем угодно, чувствует тончайшие нюансы слов, меняет интонацию, ласкает собеседника взглядом или пронзает молнией черных глаз. Максим его бледная копия. Он пытается походить на Давида, но выглядит скорее как пародия. Максим далеко не красавец, не умеет быть элегантным и прибавляет к каждой фразе бранное слово. Дает выход внутренней агрессии.

— Привет юдам! — бросает Лагдар.

— Да-а-авид! Бра-а-а-а-ат! — тянет Фаруз, изображая акцент пье-нуаров.

— Оставьте ваши шутки, их груз мне не по силам, — отвечает Давид с утомленным видом. — Шутить будут евреи. И вообще! Вы когда-нибудь слышали об арабском юморе?

— Дааааавид, он чтооооо нервниииииичает? — продолжает тянуть Фаруз и, внезапно сделав заинтересованное лицо, просит: — Объясни мне, Давид, почему всех евреев зовут Давидами?

— Я бы мог ответить вопросом на вопрос: почему всех арабов зовут Мухаммедами? Но я не пошляк. Объясняю: потому что Давид классное имя. Так звали одного еврейского царя и кучу американских актеров. Его обожают девушки, в своих дневничках они вписывают его в сердечки. А вот Мухаммед или Фаруз… Надо хорошенько постараться, дружище, чтобы девушка написала «I love Mohamed» или «Faruz forever».

— Мы люди открытые, обходимся без отмычек, сразу предъявляем товар лицом, — парировал задетый Фаруз.

— И это не плюс, а минус: за лицо вы и получаете. Кстати, ты знаешь, что будет, если разбегутся «Волосы дыбом»?[33]

— Поделись очередной тупой остротой!

— Плешь.

Мы нехотя рассмеялись.

— Тяжело у тебя с шутками, Давид, — вздохнул Лагдар.

— Зато нам теперь понятно, что с евреями не до шуток, — подхватил Фаруз.

Такие словесные перепалки то и дело вспыхивали на протяжении дня. «Мы, евреи…», «Вы, арабы…» «Они, французы…». Беззлобные насмешки, подначки — только ради веселья, без обид и последствий. Мы не враждовали, мы все вместе валяли дурака, состязались в умении трепать языком.

— Как насчет демонстрации? — осведомился Давид.

— Присоединимся, как только двинутся.

— Далось им это стерео! — проворчал Максим. — Лично я обрадовался, когда чуваки его запретили, дурачье такое дерьмо слушали, уши вяли.

— Макс прав, — согласился Фаруз. — Можем остаться здесь, посидеть в тепле. Демонстрация из-за стерео. Чушь какая!

— Я пойду, — объявил Рафаэль. — Во-первых, на демонстрациях всегда весело. Во-вторых, важно не стерео, а превышение власти. В-третьих, детсадовский повод и есть главный цимес. Можно только порадоваться, что живем в стране, где можно устроить бучу из-за такой ерунды.

— Ну, крякнул у них кабель — и что? Тебя-то с какого боку он касается? — насмешливо спросил Лагдар. — И что это у тебя за манера отвечать на раз-два-три?

— Он так все время, — присоединился Ахмед, — во-первых, во-вторых, в-третьих… О чем ни спроси, всегда по пунктам.

— Искусство убеждать, чуваки. Необходимо выставить три довода. Метод продавцов и политиков. Но вы в риторике ни бум-бум? Вы раскрываете рот, как другие расстегивают ширинку. Чтобы получить удовольствие от глупостей, которые распирают вам мозг.

— Рафаэль говорит дело, — кивнул Давид. — Я тоже применяю в спорах тактику трех аргументов, и со мной больше не спорят. Это как в драке: первый удар в печень, чтобы согнулся, второй коленкой в лицо, чтобы выпрямился, третий в нос — и кончено дело. Любой будет с вами согласен, можете не сомневаться.

Хохот, одобрительные восклицания, мы навалились на Давида, стали щипать его за щеки. Такая у нас традиция, так мы, марокканцы, выражаем свое восхищение.

— Салют, сморчки!

В кафе появился Артур. Артур редкий экземпляр, из чистопородных французов, но общается с нами. Он классный, делится хорошей музыкой и хитами. Рост у него под два метра, ходит в узких джинсах и холщовой куртке с изображением альбома «Black» группы Queen. С длинными волосами, с мотоциклом и внешностью рок-звезды, он возглавляет отряд парней-плейбоев нашего лицея.

— Достала меня их демонстрация, — объявляет он с ходу. — Коммуняки используют любой предлог, лишь бы завербовать себе новеньких. Речи нет, чтобы на нее тащиться.

— А мы решили пойти, — говорю я. — И не спрашивай почему, а то наши политиканы ответят тебе аргументами по трем пунктам.

— Эй, молодняк, сыграем?

Предложение последовало от Энзо. Он со своим приятелем Тони сидит по целым дням в кафе, играет на автоматах. Время от времени они отлучаются часа на два, а потом опять возвращаются. Им, должно быть, уже под тридцать, красивые, в общем-то, мужики, лощеные, ухоженные и к нам питают дружеские чувства. Часто платят за нашу воду и кофе и за игры на автоматах тоже, когда мы с ними играем. По их словам, у них бизнес: занимаются перепродажей разных товаров.

— Нет времени, идем на демонстрацию.

— Демонстрацию? — недоверчиво переспрашивает Тони.

— Лучше бы работали, ребятня, — говорит Энзо. — Если, конечно, хотите жить потом, как мы.

— Жить, как вы, кофейными бизнесменами? — усмехается Рафаэль.

Мужички подмигивают друг другу и смеются.

Мы с Рафаэлем увидели в окно, что ребята двинулись, и поднялись.

— Шагайте, я остаюсь, — сказал Фаруз.

— И мы тоже, — подхватили хором Максим, Ахмед и Лагдар.

Артур, постоянно пребывающий в нерешительности, колебался.

— Да ты только посмотри, сколько там девочек! — поддразнил его Рафаэль. — Даже Сесиль пошла с подружками. Говорю вам, парни, демонстрация — идеальный шанс, если хочешь поохотиться. Девчонки с ума сходят, они свободные, независимые… Сами знаете, сколько жаркой любви было в шестьдесят восьмом.

— Рафаэль, убедись, иногда хватает одного довода. — Фаруз поднялся со стула.

Мы присоединились к демонстрации.

«Не превышай власть!

Директор, верни звук!» — скандировали ребята.

— Дурацкие у них слоганы, — заметил Ахмед.

— Достали меня эти хиппи-коммуняки, — злился Максим. — Май шестьдесят восьмого давно кончился. Банда идиотов! И вся эта хрень из-за стерео! Мать моя мамочка! Так бы и дал им по башке!