Ботан - Ната Радуга

Голод — он был обоюдным. Одежда летела в разные стороны, руки хватались за всё, до чего дотягивались. Сжимал, кусал шею, мочку ухо.

— Прости меня, — шептал он между делом. — Ты мой!

Твой.

— Только мой! — лаская соски, повторял он. — Мне никто не нужен, — посмотрел в мои затуманенные от возбуждения глаза. — Веришь?

— Верю!

Может зря, но именно сейчас я ему верю.

Резким движение притянул меня на край стола, приставил влажную головку члена к кольцу моего ануса. Прилип к моим губам и одним рывком вошёл в меня, глотая мой стон. Просунул руку и обнял за талию, прижимая настолько близко, что мой член касался его живота, и это трение было невероятным.

Стас входил в меня резкими движениями, не переставая с рыком кусать мою шею. От того, что мой член тёрся об его торс, я уже был на краю. Стас усилил хватку на моей талии, когда моё тело напряглось и выгнулось, сжимая его член внутри и кончая на наши сплетённые тела. Мои стоны стали рычагом, и в несколько движений Стас догнал меня, утопая в море наслаждения.

Упал без сил на меня, и я гладил его влажную спину.

— Спасибо, — осевшим голосом шепнул я.

— Не говори глупости. — Он поднялся и, взяв меня за руку, потянул к себе. — Пошли мыться и спать. Завтра много чего нужно сделать.

На долю секунды я успел поймать в его глазах беспокойство, но он быстро это скрыл, и мы пошли в душ.

Это было немного неловко, несмотря на то, что мы только что занимались сексом на столе в моей кухни. Перерыв в месяц не может пройти без последствий. Но мы легли вместе в обнимку, как в лучшие времена. И если бы не присутствие Стаса рядом, я, наверное, и не уснул бы. Потому что, как только закрываю глаза, вижу перед собой родителей.

— Я на час, может, больше, отъеду, — сказал мне он за утренним кофе. — Ты пока собирайся и бери побольше вещей.

— Зачем? Мы на пару дней, максимум, на неделю. — Я не собираюсь оставаться там дольше.

— Просто сделай так, как я прошу, — с нажимом в голосе сказал он.

— Объясни, зачем и куда ты идёшь? — так же твёрдо спросил я.

— Я тебе всё расскажу. Потерпи, пожалуйста, — коснулся моей щеки, погладив большим пальцем. — Я скоро вернусь!

Стас

Сегодня всё должно закончиться. Или это начало конца. Так сказать. Я поеду с Артёмом со спокойной душой, и мы побудем там, пока всё не наладится. Не хотелось бы поставить опять под удар Тёму, тем более теперь, когда у него мелкая есть… У нас. Ебать!

Но, бля, так как я не собираюсь свалить от Соколова, даже если он сильно этого захочет. И мелкая будет жить с ним, а собственно, и со мной. Дела, короче.

Набрал номер отца, и тот сразу же ответил.

— Как обстоят дела? — с ходу спросил я.

— Всё готово! — коротко и ясно.

— До встречи тогда. — Я сел в свою тачку и поехал на встречу с Вороном.

Разработали нормальный план, который должен сработать и избавить всех от сукина сына Ворона. Я бы очень хотел проехаться по его морде пару раз за всё говно, которое он мне сделал. Но это мне не на руку, по плану я вообще не при делах.

— Я очень не люблю ждать, Черняев! — возмущённым голосом встретил меня Ворон в МОЁМ кресле и МОЁМ кабинете.

— Дела, — коротко ответил я и сел напротив, бросив папку с документами на стол.

— Какие у тебя могут быть дела?! — фыркнул он, открыв последнюю страницу, где была моя подпись и поставил свою.

Отлично!

— Домашние. — Я отвернулся так, будто мне плевать на всё. В какой-то степень так и есть, не так уж и дорог мне этот бизнес. Есть кое-кто поважнее.

— Трахарь твой, — хмыкнул этот придурок. — Воссоединение?.. — засмеялся в голос. — Довольно тошнотворное зрелище, знаешь ли. Но и интересно наблюдать за вашим трахом.

Я кинулся на него, не сдержав гнев, но не успел и пальцем его тронуть, два его амбала оттащили назад.

— Спокойно, мальчик. — Он раскинулся в кресле. — Своё я взял, так что, твоего пидора трогать не буду.

Чтоб ты сдох, сука!

— Руки убрали! — дёрнулся я.

Ворон кивнул и эти двое отпустили меня.

— Подавись! Увижу кого-то из твоих шавках ближе, чем на километр от меня или от Соколова, я лично прострелю им башки!

Тот фальшиво улыбнулся и кивнул.

Следил, сука! Я и так знал, но, блядь, пятый этаж. Это значит, он поставил человека в здание напротив, и он был не только в курсе, что там в квартире происходит, но и снимал. Чёртов извращенец.

А я вышел и, сев в свою машину, отъехал на достаточном расстояние от мастерской. Конечно, это была почти пустая угроза, и я это с удовольствием сделаю. Но я ведь знаю, что сейчас будет, и Ворон вряд ли уже сможет что-то предпринять.

Отец подъехал, когда я сидел на капоте своей тачке и курил, отсюда отличный вид на здание.

— Ну как прошло? — спросил отец, встав рядом со мной.

— Нормально.

То, что я сорвался, ему лучше не знать.

— Как там Артём?

Я покосился на него.

— Что? Меня волнуешь ты, а так как этот парень с тобой, значит, меня волнует и он.

Логично. В принципе, как и мои мысли о мелкой.

— Лучше, пока. — Утром был в нормальном состоянии, хоть и задавал много вопросов. А вчера… Ну, в общем. — Не знаю, как там будет, ему в морг надо будет, да и потом…

— Ты же будешь рядом. — Отец положил руку на моё плечо. — Ты его поддержишь.

Это, конечно, хорошо, но странно.

— И не смотри на меня так. Я видел, как он на тебя смотрит, и как напрягся ты, когда он вчера в кухню зашёл.

Конечно напрягся, волновался, так как выглядел он бледным и уставшим. Послышались полицейские сирены, и к мастерской подъехали три машины и омоновский фургон. Началось представление.

Через двадцать минут Ворона и его верных псов вынесли на улицу в наручниках и запихали по машинам. А до этого Ворон остановился и посмотрел прямо на меня, и я, как вежливый и воспитанный человек, помахал ручкой. Теперь могу спокойно вернуться домой, то есть к Артёму. Дом же там, где тебя ждут?!

А на Ворона откроют дело за хранение и распространение наркоты. В принципе, он этим и так занимается, только это хрен кто докажет. А мы его круто подставили, спрятав по всему зданию двадцать килограммов белого порошка. А документы, что я передал свою мастерскую в его руки, сделаны задним числом. А Воронцов идиот, каких поискать ещё, подписал, даже не посмотрев что. Был уверен, что я не способен ни на что. Обломись, сукин ты сын, вот теперь тебя оттрахают как шлюху. Морда-то у него симпатичная, а в тюрьме таких любят.